Всего один поцелуй
Шрифт:
– Что ты делаешь? – поинтересовалась Фэрли.
– Вскрывает ульи, милая, – ответил за нее Куинн. – Похоже, Джорджиана пытается поспеть за твоей любовью к сладостям.
Он наконец обратил на Джорджиану внимание, но она заметила – на самом деле его смущенный взгляд направлен куда-то за ее плечо.
– Джорджиана, – продолжила графиня, – Ата высказала безумное пожелание, чтобы мы устроили в Пенроузе бал. Но конечно, мы не можем принять решение без твоего согласия.
Куинн усмехнулся и посмотрел на
– Грейс пытается быть дипломатичной. На самом деле идея принадлежит вот этой девочке.
– Хм, – тихо ответила Джорджиана, осторожно снимая шляпу и сетку, – на самом деле вам ведь не нужно мое одобрение. Если Куинн согласен, конечно, вам следует организовать бал. Это замечательная идея.
– Я же говорила вам, Джорджиана согласится! Она всегда готова поучаствовать в веселье, – вклинилась в разговор Фэрли. – Она даже выкапывала для меня червей и научила рыбачить.
– Нужно будет сделать совсем немного, Джорджиана, – продолжила Грейс, поглаживая кудри Фэрли, – я уверена, Розамунда с радостью займется цветами – ты знаешь, как здорово у нее это получается. И я закажу оркестр из города, если ты захочешь.
– Похоже, все уже продумано, и мне совершенно ничего не нужно будет делать, – вымученно улыбнулась Джорджиана. – Я страшно тебе благодарна, Грейс.
Повисла неловкая тишина. Куинн наконец посмотрел ей в глаза:
– На самом деле нам нужно обсудить кое-что еще. Ты должна заняться увеселительными мероприятиями.
– Какими еще увеселительными мероприятиями, папа?
– Для ежегодного праздника урожая в Пенроузе, конечно.
– Что?! – изумленно воскликнула Джорджиана.
– Только не говори мне, что ты покончила с этим традиционным праздником, – ответил он.
– В последний раз его проводили лет десять назад, когда отец Энтони еще был жив.
– Какие такие увеселения? – возбужденно повторила Фэрли. – Ты не говорил мне ни о чем, кроме бала, папа.
Он смотрел Джорджиане прямо в глаза, и она чувствовала себя неловко.
– Ну, я подумал – немного приключений никому здесь не помешает. Не правда ли, Джорджиана?
– Приключения – это всегда хорошо, – прошептала она, тронутая тем, что он запомнил ее совет.
Он посмотрел на свою прелестную дочь:
– В Пенроузе всегда проводился праздник перед уборкой урожая. На нем радовались щедрости летних месяцев и, похоже, в древние времена задабривали богов. Разжигался большой костер, и проводились конкурсы на ловкость, и на лучшие овощи, варенье, мед, и…
– Я бы очень хотела судить медовый конкурс, Джорджиана, – перебила Фэрли.
– Так и будет, если твой отец согласится.
– А ты что думаешь, Грейс? – улыбнулся он графине. – Пожалуй, я разрешу Фэрли возложить на себя эту тяжелую ответственность, если ты сможешь уговорить ее закончить прекрасную вышивку, которую вы начали.
Девочка скуксилась…
Грейс засмеялась:
– Моя милая Фэрли, ты такая же, как и все остальные леди. Тебе нужна подходящая награда. И у меня есть, что предложить. – Грейс подняла свои невероятно длинные ресницы и подмигнула Джорджиане. – Мы просто устроим соревнование по вышиванию. И победитель получит приз. Я думаю, понравившаяся тебе нитка жемчуга подойдет?
Фэрли широко распахнула глаза, схватила графиню и потянула по направлению к дому:
– Пойдемте же, нам нужно работать. Вы сказали, что покажете мне французское плетение и… – Голос девочки смешался со смехом графини, безуспешно пытавшейся замедлить их поспешный уход.
– Куинн, Джорджиана, простите меня, – на ходу обернулась Грейс, – я доложу вам о наших успехах за ужином.
Теперь только жужжание пчел нарушало тишину.
– Хм, – начал Куинн, – полагаю, мне следует пойти с ними, пока Фэрли не уговорит Грейс добавить к бусам еще и сережки.
Джорджиана, забыв о шляпе с сеткой, быстро повернулась к нему спиной и снова подобрала котелок.
– Конечно. – Она была рада уже и тому, что он не начал опять извиняться. Она не выдержала бы этого.
Но она не услышала удаляющихся шагов. В воздухе висело напряжение, не менее плотное, чем дым от котелка, в который она добавила торфа.
Джорджиана подняла верхнюю стенку улья, снова выкурила пчел и осмотрела соты. Она попробовала вытащить рамку с покрытой коркой подложки, но та застряла. Скорее всего, потому, что Джорджиана не могла заставить себя быть аккуратной, когда Куинн стоял за ее спиной и смотрел.
Вторая пара рук взялась за рамку и помогла ее вытащить.
– Позволь мне присоединиться. Где нож?
– Тебя ужалят.
– Возможно, – пожал он плечами, – а возможно, и нет, если пчелы здесь хоть чуть-чуть похожи на португальских.
Она наконец осмелилась встретиться с ним взглядом. Его зрачки расширились, и оттенки коричневого в зеленых глазах исчезли.
– Однажды летом я снял с Синтией коттедж, чтобы Фэрли порезвилась на природе. Мы должны были ухаживать за пчелами владельца – его страстью.
Она дала ему нож и подставила поддон.
– И тебя ни разу не ужалили?
– Похоже, пчелы не возражали против моего запаха.
Конечно, нет. Розмарин очень нравится пчелам.
– Ты раньше не говорил о своей жене. Я так и не сказала тебе, с какой печалью мы узнали о твоей потере. Насколько мне известно, она была очень красива и предана тебе. – Она закусила губу. – Мне… Мне очень жаль, Куинн.
Он закончил распечатывать соты и вернул рамку на место.
– Сколько еще?
Его отказ принять соболезнования сказал Джорджиане все. Очевидно, он до сих пор тоскует по жене.