Всего один поцелуй
Шрифт:
– Мадам. Его светлость хотел бы переговорить с вами.
Сара вопросительно посмотрела на Джорджиану.
– Ничего страшного. Я скоро вернусь.
Он ждал ее у двери.
– Прости меня, Джорджиана, если я чем-то тебя обидел, – начал он низким голосом. – Я не хотел.
– Я знаю.
– Ты ведь понимаешь, что я просто дразнил Ату и прочих? Ей это, похоже, доставляет удовольствие.
– Конечно, доставляет. Я бы даже осмелилась сказать, что ты почти занял место ее правнука в ее сердце, – мягко ответила она.
Он снова пристально посмотрел на нее:
– Тогда почему ты выглядишь такой грустной?
На этот раз она
– Я скучаю по той дружбе, которая была между нами – тобой, мной и Энтони. И еще мне плохо, потому что ты так легко подружился с Атой и остальными, а наши отношения так сильно изменились.
Закончила фразу Джорджиана шепотом. Как же она ненавидела полуправду и недоверие, разрушившие их связь друг с другом.
– Джорджиана, милая, мои чувства по отношению к тебе остались прежними. Я всегда восхищался тобой. И я также ощущаю напряжение между нами. – Он запнулся, прежде чем продолжить: – Мы оба знаем – все дело в том, что я позволил вести себя с тобой неподобающе. Целовать тебя. Нет! – Он не дал ей заговорить. – Лучше обсудить все сейчас. Мои извинения должны казаться тебе ничего не стоящими, поэтому я не буду пытаться искупить свою вину пустыми словами. Я знаю, ты тоскуешь по Энтони, Джорджиана, и постараюсь всегда помнить об этом. Я рад, что нам представилась возможность поговорить начистоту. Твое хорошее мнение обо мне и твоя дружба значат для меня больше, чем, чьи бы то ни было еще. И твое счастье – одна из моих главных забот, Джорджиана.
Она чувствовала себя настолько слабой от его слов, что не могла взглянуть ему в лицо.
– Я тоже жалею о том, как неловко все получилось. И я так и не сказала тебе, как рада твоему возвращению домой. – Нет, она не поднимет глаз. Если она хочет сохранить их хрупкую возрожденную дружбу, следует быть осторожной.
– И я очень рад снова оказаться в компании моего самого старого друга, – просто, сказал Куинн.
– Прекрасно. – Ей надо срочно найти выход из этой ситуации, прежде чем она окончательно утонет в трясине своих ощущений. Прежде чем она сделает шаг к нему и совершит какую-нибудь глупость. – Но я должна вернуться. Иначе у остальных могут возникнуть вопросы. Полагаю, в следующий раз мы увидимся на балу?
– Можешь быть уверена в этом, – ответил Куинн, сцепив руки за спиной.
И она сбежала к своим друзьям.
Ата держала в руках алое шелковое одеяние, отороченное тонким черным кружевом, и качала головой.
– Уверена, я не соглашалась на такой цвет. – Она с изумлением посмотрела на портниху. – Хотя не могу сказать, что он мне не нравился. Напоминает платье, которое я носила давным-давно. В нем я выглядела, как испанская танцовщица!
– Ваша светлость, надеюсь, вы извиньите мьеня, – начала портниха на причудливой смеси языков и акцентов. – Месье маркиз приказать. Настояль на том, чтобы поменять цвета всех ваших платьев, кроме графиньиного.
Грейс просияла и покачала головой:
– Он говорил, это будет очередным приключением для нас.
У Джорджианы защемило в груди. Она начала оглядываться в поисках серого шелка, который заказала взамен износившегося старого бального платья из того же материала. Ее взгляд упал на единственное не взятое никем одеяние, лежавшее на ближайшей оттоманке.
Оно было золотым с неземным бирюзовым узором, проявлявшимся, когда на него падал свет. Мелкий жемчуг усеивал опасно маленький корсаж. Джорджиана перевернула платье и открыла рот от удивления, увидев пуговицы из слоновой кости, выполненные в виде пчел.
Вышитые завитки вокруг петель создавали ощущение полета.
Боже… Боже, это самое красивое платье из всех, которые она когда-либо видела. И совершенно не похожее ни на одно из ее прежних. Неужели оно предназначено для нее?!
Джорджиана быстро осмотрелась и встретилась с потрясенным взглядом Элизабет Эшбертон, державшей в руках одеяние глубокого синего и белого цветов из газа.
– Сдается мне, Джорджиана, – обратилась к ней Элизабет, у которой на щеках появились ямочки от улыбки, – нам нечему удивляться. Ты всегда говорила, что твой муж любил розыгрыши. Похоже, это общая черта у всех Фортескью.
Грейс прыснула:
– Надеюсь, никто не возражает. Признаюсь, Куинн предложил мне это, когда мы были одни, и я сразу начала помогать ему. Никто из вас не согласился бы, если бы мы спросили вас прямо. Но нам всем уже пора перестать прятаться за нашим вдовством.
– Разумеется, ты права, Грейс, произнесла Ата. – Иногда я боюсь, что мы все слишком довольны друг другом и действительно стали прятаться от остального мира. Моей же целью, когда я создавала этот клуб, было помочь вам всем начать сначала. И я могу смело заявить… – она широко улыбнулась, – я надену это платье, и я приказываю вам всем поступить так же.
Элизабет Эшбертон насмешливо прошептала Джорджиане:
– Не сказала бы, что Ата когда-либо ограничивала себя в выборе цветов.
Впервые за день Джорджиана рассмеялась. Не приличествующие пожилой вдове наряды Аты и ее высокие каблуки часто были темой для обсуждения в клубе.
– Что ты сказала, Элиза? – громко окрикнула ее Ата, фыркнув. Слух у герцогини был прекрасный. – Как я говорила, несильно горюющие красотки выйдут сегодня ночью в высший свет. И я жду подробных отчетов завтра. Я хочу, чтобы каждая из вас поцеловала как минимум одного джентльмена. И никакого жиденького ликера этой ночью. Мы встретимся здесь после ужина и выпьем несколько бокалов французского арманьяка. Я уверена, вы найдете ощущение весьма бодрящим.
– Ата! – воскликнула ошеломленная Сара.
– Нет, Сара. Особенно я жду отчетов о поцелуях от тебя и Джорджианы. Из нас всех вы наиболее склонны к застенчивости и прилежному поведению. Я же хочу, чтобы вы получали удовольствие. Грейс, полагаю, тебе будет проще других исполнить мой приказ. – Ата подмигнула ей. – Я очень рада за тебя, дорогая. Нет никого, кто заслуживал бы этого более тебя.
Джорджиане стало немного дурно. Но не так дурно, как позже тем вечером, когда она надела самое красивое платье из всех, что когда-либо носила.
И, споря с портнихой по поводу невообразимо глубокого декольте, проиграв сражение за старую серую шаль, которую притворяющаяся француженкой портниха буквально вырвала из ее рук, не знала Джорджиана, что она поступит согласно немыслимому приказу пожилой герцогини и перещеголяет в этом всех остальных вдов.
И она сделает это добровольно.
Несмотря на всю его святотатственную глупость, новое название клуба прижилось. Ата прошептала его на ухо Розамунде, пока та заканчивала приводить в порядок цветы. А невероятно красивая герцогиня нашептала его своему дьяволу-мужу, и тот зашелся громким хохотом. Ко времени, когда оно достигло ушей мистера Брауна, «Клуб несильно горюющих красоток» окончательно утвердился в умах его членов. И подарил вдовам радость, которой им не хватало уже так давно.