Всемирный разум
Шрифт:
У нас есть все основания предполагать, что работа с Интернетом может быть связана с теми эффектами, которые создает допамин, – и в некотором смысле последний служит ее драйвером. Базируясь на своих наблюдениях за поведением крыс, ученые считают, что каждое открываемое пользователем электронное сообщение дает ему толику допамина – с соответствующим ощущением удовлетворения. Но всякий раз – только малую толику. Но потребность усиливается и побуждает человека желать следующей порции положительной встряски. Вот вы и проверяете свою электронную почту снова, и снова, и снова. Джон Рейти считает это особым видом расстройства, связанным с дефицитом внимания [100] .
Заметьте, насколько похоже на наркотическую зависимость. Я расспрашивал об
С электронной почтой, полагает Грант, дело обстоит сходным образом. Видя новое сообщение, вы еще не в курсе, от кого оно и о каково его содержание, – то есть не знаете, насколько оно приятно. Но вы надеетесь получить свою порцию допамина, если оно принесет вам удовлетворение. Образно говоря, награды вам выдают в определенном ритме, и нужно приложить совсем немного усилий, чтобы попробовать получить очередную из них. Возникает как минимум компульсивное поведение, а в худшем случае – зависимое. Об «интернетомании» принято говорить с иронией, но в этой шутке кроется немалая доля истины. Как я уже упоминал ранее, некоторые люди посылают по 14 тысяч текстовых сообщений ежемесячно. Это происходит за едой, во время учебных занятий и, что хуже всего, когда человек находится за рулем. Отправление сообщений во время управления автомобилем становится главной причиной дорожных катастроф в США. По сообщению газеты The New York Times , в 2009 году 11 % виновников автоаварий во время вождения были заняты отправкой смс, что привело к 2600 катастрофам [101] .
А теперь представьте, что будет происходить, если система электронной коммуникации будет «встроена» в вашу голову. Тогда для открытия очередного «сообщения» не придется даже мышкой шевельнуть. (В данном случае я использую термин «сообщение» в расширительном смысле – чтобы обозначить с его помощью любую входящую информацию, как, скажем, сенсорные данные, которые получал Витторио от своих партнеров). От вас потребуются ничтожные усилия, зато компенсация всякий раз будет заметной, а «награды» станут выдаваться одна за другой. И что в результате? Жестокая зависимость от происходящего. При этом можно впасть в «электронный транс» и совершенно потерять себя в потоке бесконечных виртуальных интеракций.
Ночные кошмары Эдварда М. Форстера и Билла Маккиббена в наихудшем виде. Абсолютная потеря собственного тела, отчуждение от других людей и мира. В романе Э. М. Форстера «Машина останавливается» один из персонажей бежит из подземного города, чтобы подняться на поверхность земли. И этот поступок – крайнее выражение бунтарства. Он говорит матери: «Я чувствую, что люди существуют, и для жизни им не нужны покровы… Будь у меня больше решимости, я обошелся бы без всякого одеяния и выбрался бы на чистый воздух, вырвавшись из той оболочки, в которую меня пеленают». Его мать невероятно шокирована – и не только этой декларацией наготы, но самим требованием добиться ничем не стесненного материального контакта с окружающим. Однако к концу книги автор показывает, что отчаянное бунтарство ведет к обновлению человеческой жизни.
Но здесь, в этом пристанище в Северной Калифорнии, я был вне Машины и открывал для себя, что значит быть свободным от удушающих покровов. Этот семинар на поверку оказался куда более радикальным, чем я думал вначале.
Острая нехватка материи
Я с трудом встал на ноги, остро ощущая на себе нехватку материи. Окинул взглядом комнату. Ее цветовая палитра заметно изменилась. Смешение коричневого, серого и голубого цветов, характерных для одежды, уступило место множеству оттенков розового, персикового и бежевого. Я был слишком напуган, чтобы разглядывать сами тела. Я видел только углы, извивы, фактуры. Движения. Как будто волны поднимались и опадали или пшеничные колосья гнулись под порывами ветра. И слышался почти благоговейный, заполняющий все вокруг гул приглушенных голосов, занятых непрерывным разговором.
«Можете, если захотите, встать и походить, – сказал один из наставников. – Или обнять друг друга, если обе стороны не возражают. Спросить следует словами, и согласиться точно так же – вербально». Мы уже проделывали это упражнение прежде, только в одетом виде. Смысл был в том, чтобы вести себя естественно и тактично. Образно говоря, не бросаться на штурм неприступной твердыни, а подойти, почтительно ступая, к подъемному мосту и смиренно обратиться с просьбой. Если мост перед вами не опустится – что ж, так тому и быть.
Одежду снимали не все. Джинсы, шорты и рубашки маячили тут и там, затерянные в общей массе тел, похожие на цветные угловые флажки и бросающиеся в глаза как что-то абсурдное. На долю секунды я тоже пожелал для себя немного одежды. Однако нырять куда-то в поисках собственных джинсов теперь было бы уже слишком глупо. Оставалось только покориться происходящему.
Я сделал несколько шагов вперед, ступив кончиками пальцев на кромку ковра. На меня как будто что-то давило, и я держал равновесие, точно аист, стоящий на одной ноге. Но воздух мягко подтолкнул меня вперед. Сила притяжения к земле ощущалась как-то по-новому, и легкий бриз овеял меня. Как массивна земная твердь, подумал я. И какой я маленький на этой большой планете.
Неужели есть те, кто обнимают друг друга?
Я украдкой огляделся, высматривая возможных кандидатов на это занятие, и встретился взглядом с обнаженной по пояс круглолицей женщиной, сидевшей напротив меня. Она тепло улыбнулась и открыла объятия. Это выглядело как приглашение. Я придвинулся, положил руки ей на плечи, и мы обнялись. Наши груди касались друг друга, но ниже пояса оставался просвет, и поза немного напоминали литеру А. Но я хорошо чувствовал прикосновение ее кожи, покрывшейся легкой прохладной испариной. Мои робкие поначалу объятия стали плотнее, а опыт удаленного общения – такой типичный для хайтека – отступил, сменившись чем-то совершенно противоположным. Фактически, всякая дистанция исчезла. Остались только тело и тело.
Нам дали возможность попробовать обнять и других людей (если бы мы захотели), а затем наставники попросили нас снова сесть. Один из них произнес: «У нас к вам большая просьба, и мы хотим, чтобы вы ее выполнили. Пожалуйста, обойдитесь в этот уикенд без секса. Совсем».
Мы должны были переварить сказанное. В нем слышалось нечто очень странное. Отделить прикосновение друг к другу от секса! В Америке дотронуться до незнакомца – значит, рисковать тем, что тебя могут по ошибке обвинить в сексуальных домогательствах. Это уже вошло в культуру страны, и вряд ли удастся отказаться от подобного понимания. Я чувствовал, как у меня в голове с новой силой закрутились все колесики. Прикасаться к другому исключительно ради самого касания . Что за необычная и радикальная идея!