Встретимся через 500 лет!
Шрифт:
– Не нужно ничего представлять, мистер Пуаро. Это я попросил Иосифа Каналя, не умеющего мне отказать, взять на себя убийство Катэра, попросил, чтобы скорее выпроводить полицию из «Эльсинора».
– Вы гений, профессор, - скептически сказал сыщик.
– Но, боюсь, пациентов к весне вы, тем не менее, не досчитаетесь.
– К черту пациентов! Не будет благородных - попрошу присылать всех подряд. И пришлют! Пришлют за счет правительства Франции. Кстати, недопущение снижения общественного уровня «Эльсинора» в ваших интересах, мистеры Пуаро и Гастингс. Ведь вы не хотите сидеть за одним столом с едва пролеченной от lues беззубой марсельской проституткой или фамильярным грузчиком из Гавра? Грузчиком, не знающим приличных слов, кроме, разумеется, союзов и местоимений?
– В таком случае, мы, конечно же, продолжим работу, с большим рвением продолжим, - сказал Пуаро, не моргнув глазом.
– Тем более, я считаю долгом чести найти человека, на вас покушавшегося.
– С вашего разрешения, профессор, я подежурю сегодня ночью в «Доме с Приведениями», - заморгал аристократ Гастингс, почувствовав плечом фамильярную руку грузчика.
– Мы подежурим, - добавил Пуаро, поморщившись образу беззубой fancy girl[56], восставшему в его глазах.
– Вы полагаете, следующее преступление Джек совершит именно там?
– вперились в лицо сыщика глаза профессора.
– Да... Корпус на отшибе, две беззащитные женщины - слишком заманчиво для преступника.
– Я бы сказал, весьма заманчиво, хотя бы потому, что Люсьен беременна, - согласился с капитаном Гастингсом Пуаро.
– Насколько мне известно, для многих маньяков это весомый стимул.
– Ну, хорошо, договорились, - поднялся профессор, судя по всему, недовольный упоминанием о беременности Люсьен.
– Вот ключи от черного хода «Дома с Приведениями».
– Ключи? Прекрасно!
– расцвел Гастингс, намучившийся с отмычками в первое свое посещение обиталища мадам Пелльтан и ее дочери.
– Хочу еще вам сказать, что через три дня, во вторник, в «Эльсиноре» будут установлены камеры наблюдения.
– Замечательно, - сказал Пуаро.
– Боюсь, что с ними нам с Гастингсом будет нечего делать. До скорой встречи, господин Перен.
– Да, кстати, господа, - уже у дверей заставил их обернуться иронический голос профессора.
– Я тут подумал, что убийство Катэра лежит на совести полиции – ведь это она позволила Иосифу Каналю ускользнуть из тюрьмы... Так что приема пищи с глазу на глаз с очаровательной марсельской шлюхой, к сорока годам сохранившей дюжину зубов, хм, в своем портмоне, вы можете не опасаться. Пока, по крайней мере.
– Вы нас порадовали, - сказал Гастингс.
– Да, вот еще что. Я прошу вас обоих не распространяться, что, по-вашему мнению, маленькая Люсьен беременна.
– Вы могли бы не говорить нам об этом, - укоризненно сказал Пуаро и раскланялся.
В большой гостиной они увидели Эйнштейна с Пелкастером, те приятельски рядышком сидели на диване.
– Вчера я подошел к этой задачке с другой стороны, и результат получился тот же - Конец света, увы, неизбежен...
– говорил Эйнштейн, удивительно похожий на своего великого однофамильца.
– Темное вещество его погубит.
– Что ж, это означает, что мы приняли правильное решение, - отвечал ученому Пелкастер.
– Извините, джентльмены, - заинтересовавшись темой разговора, подошел к ним Пуаро.
– Я слышал, вы говорили о Конце света? Неужели он все же случится?
– Да, физический конец света неминуем[57], - смущенно улыбнулся Пелкастер.
– Присаживайтесь с нами, Альберт с удовольствием вам все растолкует.
– Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь, - сказал Гастингс, с укоризной посмотрев на друга, вмиг забывшего о насущных делах.
– Конечно, мой друг, конечно, - усевшись напротив Эйнштейна, помахал Пуаро капитану ухоженными пальчиками.
– Так почему же он случится, этот конец света?
– Лапидарно говоря, наша Вселенная просто остынет до абсолютного нуля и все исчезнет. К этому выводу, поначалу казавшемуся небесспорным, ученые пришли двадцать лет тому вперед. И мне, вашему покорному слуге, удалось вчера поставить точку, гм, в этом деле.
– И когда же это случиться?
– улыбнулся Пуаро намеку на свою профессию.
– Через восемь миллиардов семьсот тридцать пять миллионов с сантимами лет.
– И что, все погибнет?
– Все, - посмотрел Эйнштейн в записную книжку, исписанную формулами.
– Абсолютно все погибнет. Электромагнитные волны, элементарные частицы, атомы, нейтрино, бессмертная улыбка Джоконды, люди и гады, религии и верования, планеты и галактики - все.
Пуаро огорчился. Бог с ней, с Джокондой, но память о Пуаро? Она умрет, остыв до абсолютного нуля?
– Да не огорчайтесь вы так!
– коснулся его колена Пелкастер.
– Я ж рассказывал вам, мы нашли выход.
– Какой может быть выход, если везде абсолютный ноль?..
– поежился Пуаро.
– Неужели вы все забыли? Мы нашли выход!
– И куда он ведет? В тартарары?
– Нет, в прошлое, в том числе в прошлое. Продолжая двигаться в будущее, ведь оставшиеся восемь миллиардов семьсот тридцать пять миллионов с сантимами лет – не пустяк, мы освоили прошедшее время вплоть до Мелового периода[58], глубже атмосфера для человека не подходит, да и динозавры в соседях не сахар.
– Послушайте, а разве конец будущего не есть также конец и прошлого?
– спросил Пуаро.
– Вовсе нет. Представьте, что мы с вами живем в двухмерном пространстве, то есть у нас есть лишь длина и ширина. И они грозят исчезнуть. Узнав об этом, мы просто поднатужимся, все вместе поднатужимся и встанем на ноги, то есть приобретем высоту. Иными словами, мы возьмем плоскость, наше обиталище, и свернем ее в замкнутую фигуру с совершенно иными свойствами. Таким же образом человечество встанет над нашим трехмерным миром, умеющим существовать лишь в одном направлении, лишь от прошлого к будущему.