Встретимся в Эмпиреях
Шрифт:
— А-а-а-а-а-а! — в исступлении кричу я, возобновляя громоподобную пальбу.
Вырванный из когтистых лап оцепенелости от содеянного ужаса, Демон брезгливо отбрасывает пистолет в сторону, поворачивается и продолжает отход назад. Впрочем, красивое слово отход читайте как бегство… Стрельба по нам, чувствую, ведется с удвоенным, а то и утроенным ожесточением. Косяк двери над моей головой в какой-то момент превращается в фонтан рассыпающихся во все стороны деревянных щепок, в клубящуюся взвесь. Шквальный огонь — это безумно страшно. Каждый кусочек окружающего пространства таит в себе жгучую угрозу боли и забвения; восприятие обострено; ты — сплошной голый нерв, молниеносно реагирующий на любой раздражитель…
Вж-ж! — вихрем проносится мимо меня Демон, обдавая волной кислого запаха пота. Тут же захлопываю за ним дверь, запираю на ключ, а ключ ломаю в скважине, пусть и знаю, что надолго такая хлипкая преграда все равно их не сдержит. Дав Сливе ухватиться за свое плечо, бежим к выходу — раненый товарищ по-прежнему не перестает поражать своей стойкостью и волей к жизни. С Демоном ни словом, ни взглядом не обмениваемся. Скидываем запоры и выбегаем наконец из злополучных стен «Волшебного Икара» в ночь. Останавливаемся. Срываем маски.
Пьянящий воздух ныряет в легкие, спутывая все мысли и чувства, на секунды даря обманчивое ощущение какого-то непонятного освобождения.
— Если бы не он — то мы, Гоголь. Понимаешь?!! — хватает меня за плечо Демон, пытаясь развернуть лицом к себе.
По минутному малодушию своему я отказываюсь быть свидетелем ярости и испуга, так странно перемешавшихся во взгляде и дрогнувшем голосе Демона. Резко отмахиваюсь, чуть не уронив Сливу на землю. Слива держится героически, но если честно, выглядит ой как неважно…
— Сейчас мы не будем говорить об этом! Ладно?! Убираться отсюда надо, вот что!
Точно в подтверждение моих слов где-то в близлежащем квартале завывают сирены «мундирских» машин. Раздумывать не о чем — срываемся с места и бежим в сторону парка.
Когда мы почти уже скрылись за заслоном деревьев и густого кустарника, из «Икара» высыпал народ.
— Вон они! Удирают! — послышался злобный вопль кого-то одного, самого глазастого. — Догоняй гаденышей! До-го-ня-а-ай!!
* * *
От погони мы уходили через весь парк и даже отстреливались. Счастье, что к преследованию не успели подключиться «мундиры». Большим подспорьем было и то, что в ночном парке мы чувствовали себя как рыба в воде — никто, без ложной скромности говоря, не смог бы ориентироваться на местности лучше. А у Сливы — чудо из чудес — еще хватало сил на борьбу!
В какой-то момент удалось лихо оторваться.
Закрепить успех! Не оступиться на пути забрезжившего спасения!.. Вымотанные, издерганные, жалкие — мы изнемогли столько времени кряду держаться на голом адреналине. В умы и сердца соблазнительно закрадывалась простая человеческая надежда: в наших силах покончить со всем этим кошмаром наяву!
Выбравшись к Зеленым прудам, с подачи Демона решили разделиться.
— Уводи Сливу в «недостройки». Чешите по воде. На тот случай, если надумают искать нас с собаками…
— Верно…
— Я останусь и спрячусь где-нибудь неподалеку. Если появятся и пойдут за вами, дам себя обнаружить, уведу за собой в противоположном направлении.
— Верно, но… может… Пойдем, Демон, с нами! Все вместе. Ну!
— Нет! Я вам должен, ребята… Да бегите же вы, черт!.. Валите!!
Напряженное молчание — но не сказать, что чересчур затянувшееся. Я вынужден уступить, пока игра в героев и искупителей не переросла в утомляющий и гибельный фарс.
— Будь осторожен, Демон. Увидимся.
— Обязательно…
* * *
Когда мы вдвоем со Сливой добрались до «недостроек», Слива был уже совсем плох. Хрипел и отхаркивался кровью. Говорил, становится трудно дышать. У меня жутко ныл позвоночник, оттого что добрую половину пути по бездорожью я протащил Сливу чуть ни волочащим ноги по земле. Оба были мокрые и чумазые — несколько раз падали и в воду, и в грязь. Ужасно болела голова, но себя жалеть было тошно. Все мысли занимал Слива, что с ним.
И себя несказанно измучил, и его тоже — но на шестой этаж нашего бывшего пристанища мы все-таки поднялись. Ожидал увидеть Аборигена, но этого не случилось. Хотя некоторые следы его недавнего пребывания обнаружил сразу: неостывшие угли, остатки брандахлыста…
Слива ни о чем не просил меня и ни на что больше не жаловался. Мне, помню, до ломоты хотелось курить, но сигарет не было. С той ночи, кстати, я не закурил по сей день.
Привалив Сливу спиной к стене, расположился рядом. Сон в два счета овладел моим сознанием.
* * *
Еще не начало светать и в небе висела луна, когда с лестницы послышались шаги…
Только-только очнувшись после сна, прислушиваюсь. Идущих сюда - по меньшей мере двое. Аккуратно снимаю с предохранителя пистолет и целюсь по направлению входа… Боже ты мой! Сердце готово проломить грудную клетку и выпорхнуть от волнения наружу — на пороге застыли Демон и Виктория. Понимаю наконец, в чем дело: остановились переждать, пока глаза привыкнут к темноте.
— Мы здесь! — шепот у меня такой, что и крикнуть можно тише.
Виктория тут же срывается с места и движется в нашу сторону. Демон, еле переставляя ноги, ковыляет за ней следом.
Преодолевая боль в спине, поднимаюсь и выхожу им навстречу под аурический купол лунного освещения, ниспадающего через пролом в крыше. Приблизившись, Виктория хочет взять меня за руку, но, заметив сжатый в моей ладони пистолет, отстраняется.
— Что со Сливой? Как он? — спрашивает она отчужденным голосом.