Встретимся в Эмпиреях
Шрифт:
Допивает последние глотки вермута и передает мне стаканчик, чтобы я выкинул.
— Твой вопрос был для меня неожиданным. Давай не будем сердиться друг на друга как всегда из-за ничего.
— Понимаешь, совершенно не боюсь показаться смешным. Мне просто хочется получить ответ на ту глупость, о которой я тебя спросил.
— Это вовсе не глупость. Но я вообще-то никогда не задумывалась… Порой мне кажется: лучше тебя никого быть не может. А иногда… — в этом месте Она захихикала, — раздражаешь невыносимо.
— Спасибо огромное.
Кладет руку мне на колено.
— Ты же должен уже знать: я - девушка настроения. Со мной всегда так сложно, милый… Сама, бывает, себя не понимаю и даже боюсь. Вот в эту минуту, — улыбается, заглядывая мне в глаза, — у меня хорошее настроение.
— Хорошо, что хорошее, — отвечаю я. Сам думаю о другом.
«Милый». Что это было? Игровой момент, либо же проскользнуло незаметно от Нее самой, взаправду?
— Научи ты меня, как отвечать на такие вопросы. Что Я для тебя значу? — еле слышно спрашивает Она.
С мыслями собираюсь довольно долго.
— Ты — для меня?..
— Да.
— Я скажу. Ты — особый человек в моей жизни.
— Что значит «особый»?
Опять отвечаю не сразу.
— Особый. О-со-бая. Это значит, что я думал о тебе пусть не всегда с добрым сердцем, но все же значительно больше, неисчислимо больше, чем о ком-либо еще на этом свете.
— Правда? — прижимается виском к моему плечу, и я Ее обнимаю. Машинально, даже не взглянув.
Закинув голову, любуюсь вереницей облаков, проплывающих по небу на запад. Одно из них, мне чудится, похоже на человеческое лицо. Женское. Может — если дофантазировать самому — Ее. Красивая оптическая иллюзия.
В конце концов облака одно за другим скрываются за макушками деревьев дальней части парка. Небо становится удивительно чистым, но по-вечернему миг за мигом утрачивает свою дневную белизну. Наклоняюсь и целую Ее в лоб. Только после этого понимаю, что Она почти уже спала. Открывает глаза и улыбается.
— Ты поцеловал, как дедушка целует бабушку, — голос Ее немного сиповатый.
— А разве мы уже не старики, солнышко? — убаюкивающим голосом шепчу ей на ухо.
— Точно. Самые древние в целом мире.
Не знаю наверняка, но чувствую, на лице Ее по-прежнему сохраняется улыбка. Нагибаю голову ниже и подглядываю: так и есть. А глаза снова закрыты. Только под веками двигаются маленькие бугорочки. Мне хорошо и легко сейчас рядом с Ней. Кажется, Ей со мной тоже. И от этого на душе тепло.
— Расскажи еще про то, что я «особая», — сонливым шепотом просит Она, рисуя мизинцем маленькие кружки на моей ладони.
— Что я могу рассказать, солнышко?
— Не знаю. Рассказывай. Рассказывай что-нибудь.
— Ладно, — даже не представляю, о чем еще говорить, но стоит только начать — выдавая слово за словом, сложно оказывается остановиться. — В тебе моя вера, солнышко. Вера в то, что жизнь может быть полным убожеством, от которого выворачивает наизнанку. А может — просто чудом каким-то, не поддающимся описанию. В то, что ты должен познать и белое, и черное. Но все равно понять для себя, что это того стоит. Понимаешь, о чем я?
— Да, — произносит Она тихо-тихо.
— Я быстро выдохся бы, если бы любил тебя за одно хорошее, из чего ты сделана. Но когда мне приходилось тебя и ненавидеть — на самом деле это помогало мне держаться, помогало опериться и возмужать… Помогло стать таким, какой я есть сейчас. Золотым или из дерьма слепленным, не знаю… но таким.
— А когда тебе приходилось ненавидеть меня… черт, какая я все-таки кретинка…
— Не надо, солнышко. Не говори так про себя.
— …как это было?
— Знаешь, я никогда не поддавался чувству ненависти всецело. Но я думал вот что: ты для моего сердца — игла, потчующая наркотиком. Наркотик дарит новые ощущения, блаженство, но в конечном итоге он разрушает…
Она наконец приподнимает голову, освобождая чуть затекшее плечо, и заглядывает мне в глаза. Своими. Красивыми и влажными. Я видел, Она хотела что-то сказать. Но сдержалась и вместо этого просто поцеловала.
— Ты останешься сегодня у меня на ночь? — произношу я. Так обыденно прозвучало — послушай себя со стороны, елки-палки — как просят закурить…
— А ты бы этого хотел?
— Спрашиваешь!..
Поднимается. Отводит лицо в сторону легкого встречного ветерка и на некоторое время замирает. Словно ждет, когда ветер просушит Ее глаза. О чем я сейчас подумал, даже не рискну признаться. Но кое-что со мной не так, кое-что во мне меняется. Тоже встаю.
— Ладно… нам с тобой сейчас… у-ху-ху. Хочешь, я провожу тебя до дома?..
Оборачивается и смотрит на меня. Взгляд Ее потускневший, но по-прежнему добрый.
— Да… так будет лучше.
«Так будет лучше», — повторяю про себя то ли с сарказмом, то ли… скорее, чисто механически.
Выставляю в сторону локоть, предлагая взять себя под руку, и мы не спеша начинаем путь к выходу из парка.
Десять минут молчаливой ходьбы…
— Мы можем больше не увидеться, да?
Я гляжу на Ее опущенные глаза и ветром спутанные на лице волосы. Что заставило Ее задать мне этот вопрос? И как на него ответить?
— Может и такое случиться, солнышко… Но мы провели сегодня с тобой отличный день… — на секунду задумываюсь. — Да, действительно отличный. И я хочу думать только об этом.
Переходим шоссе. Прямо за ним — пустыри. Еще дальше — жилая часть города. Останавливаюсь посреди дороги. На разделительной полосе.
— В чем дело? — спрашивает Она.
Аккуратно через голову снимаю с себя цепочку с серебряным крестиком. С молодых ногтей носил его на своей груди и никогда с ним до этой минуты не расставался. Протягиваю Ей.