Вся правда о слове "Навсегда"
Шрифт:
– Видишь? Я же говорила, - Кристи гордо скрестила руки на груди, явно довольная своей работой и моим впечатлением. Я наблюдала за собственным перевоплощением, тут и там находя знакомые черты. Как странно – маленькие детали, а вместе они создают единое целое. – Идеально.
Собрать свой собственный образ у Кристи заняло гораздо больше времени, но оно определенно того стоило. Наряд в стиле шестидесятых состоял из ботинок гоу-гоу, розовой футболки и короткой юбки. К тому времени, как мы наконец вышли из дома навстречу Берту, он уже сидел в своем Бертмобиле на подъездной дорожке добрых полчаса.
–
– Двадцать минут – это теперь вечность? – весело поинтересовалась Кристи.
– Во-первых, не двадцать, а больше, - оскорбленно буркнул мальчик, - а во-вторых, когда ты застрял в машине в ожидании, когда кое-кто эгоистичный, неблагодарный и считающий, что весь мир крутится вокруг нее, наконец соберется, двадцать минут – это вечность.
Берт включил музыку, для пущего драматизма выбрав какие-то рок-завывания, а Кристи, забравшись внутрь, закатила глаза.
– Берт! – закричала она, стараясь перекрыть вопли певицы. – Ты можешь, пожалуйста, выключить это?
– Нет! – заорал он в ответ.
– Пинк Флойд, - простонала Кристи. – Это мое наказание. Он знает, что я терпеть не могу эту музыку. В сторону Берта она добавила, - Можешь ты, хотя бы, свет нам тут включить? Мейси ничего не видит.
Флуоресцентный свет под потолком скорой помощи послушно зажегся, и Кристи протянула мне руку. Изнутри машина выглядела точно так же, как и та, в которой мне ни за что не хотелось бы оказаться снова.
– Видишь, он делает это для тебя, - улыбнулась Кристи. – Давай же. Здесь не так противно, как кажется.
Я взяла ее за руку и позволила девушке втащить меня внутрь, удивившись ее неожиданной силе. Следующее, что я поняла – я стою посреди машины скорой помощи и слушаю вопли Пинк Флойда и тихое жужжание лампы, льющееся с потолка.
Сиденья были обиты коричневой кожей, рядом стоял небольшой стол, а чуть дальше виднелись кресла водителя и пассажира возле него. Я села на боковое сиденье возле Кристи.
– Берт, пожалуйста, выключи это, - взмолилась она. Берт проигнорировал ее, внимательно разглядывая что-то в окне. – Берт. Берт!
Наконец, когда ее визг стал сравним с громкостью музыки, он, наконец, потянулся к кнопке радио, и внезапно повисла тишина, в которой мы немедленно услышали странный звук. Тук. Тук. Тук. Я толкнула дверь, которую Кристи закрыла за мной. Возле машины стояла Моника с сигаретой в зубах и тем же спокойным выражением лица.
– Руку, - произнесла она.
– Сначала выброси это! – рявкнул Берт, глядя на нее в зеркало заднего вида. – Никаких сигарет в Бертмобиле.
Моника сделала последнюю затяжку и бросила сигарету на землю, затушив ее каблуком. Затем снова протянула руку, и я схватила ее, как минутой раньше сделала Кристи для меня.
– Ну, можем мы уже ехать? – язвительно спросил Берт, когда Моника села возле нас, и я закрыла дверь. Кристи перебралась на сиденье возле водителя, и женские вопли сменились какой-то популярной танцевальной песенкой. – Или вам надо еще несколько минут, чтобы окончательно довести меня до белого каления?
Кристи округлила глаза в притворном ужасе.
– А где Уэс?
– Он встретит нас там. Если мы, конечно, доберемся, - не
– Да ради бога же, еще рано, - возразила Кристи. – У нас куча времени.
Как я скоро поняла, это было хорошо, потому что вся наша «куча времени» была потрачена Бертом на то, чтобы останавливаться на каждом светофоре, тормозить задолго до красного света и не сразу ехать не зеленый, пропускать всех пешеходов и очень, очень медленно разворачивать машину на поворотах. Разумеется, обе его руки лежали на руле, а глаза были направлены строго на дорогу. Прямо-таки мечта инструктора вождения – и кошмар для подростков, желающих попасть на вечеринку.
Когда мы приехали к месту назначения, всем казалось, что прошли годы. Бертмобиль свернул с главного шоссе и поехал по траве, остановившись, наконец, в каком-то местечке, оборудованном тентом и деревянными столами для пикника, вокруг которых уже было припарковано несколько машин. Люди сидели за столами, на них, а некоторые – прямо на земле, и в руках у них были пластиковые тарелки с какой-то едой или стаканы с напитками, а вокруг на столах стояли фонарики, напоминающие диско-шары, и цветные лучи от них разлетались в разные стороны.
– Ну наконец-то, - проворчала Кристи, отстегивая ремень безопасности.
– Ты могла пойти пешком, - парировал Берт.
– Знаешь, у меня такое чувство, что я именно пешком сюда и добиралась, - отозвалась она, открывая дверь. До меня донеслись голоса и смех. – Я собираюсь взять пиво, еще кто-нибудь хочет?
– Я, - Моника открыла заднюю дверь и вылезла наружу, а затем с тем же неизменным выражением на лице стала обходить машину.
– Мейси? – посмотрела Кристи на меня.
– О, нет, спасибо, - отказалась я. – Мне не нужно.
– Как хочешь, - Кристи выпрыгнула наружу, - я вернусь через минуту.
В открытую заднюю дверь я наблюдала, как они с Моникой пересекают лужайку, направляясь к одному из столиков, на котором был оборудован импровизированный бар. Там стояли два парня, и один из них, высокий и с шапкой рыжих волос, протянул пиво Кристи, внимательно разглядывая ее. Моника стояла рядом со скучающим выражением, пока друг рыжеволосого парня посылал ей один взгляд за другим, надеясь привлечь ее внимание. Берт вылез из машины и уселся на капоте, разглядывая толпу. Я присоединилась к нему, свесив ноги и слегка покачивая ими в воздухе. Большинство людей здесь не были мне знакомы, и это было важно. Я больше не находилась в школе, где каждый знал мое имя и мою историю, хотя нескольких ребят из школы здесь я тоже заметила. Интересно, наверное, они тоже знают, кто я? Разглядывая поляну, я наткнулась взглядом на Уэса. Он стоял с группой ребят вокруг старого Мутсанга, разговаривал с ними, и это зрелище заставило что-то в моем животе сжаться и сделать сальто, как было в первый вечер, когда я увидела его, и во второй, когда он вытащил меня из ямы, и вообще во всякий раз, когда я видела его. Это чувство приходило уже не раз, снова и снова заставляя меня чувствовать себя идиоткой. Очень глупо, подумала я, приказывая себе прекратить смотреть на него и не в силах отвести взгляд.