Вся синева неба
Шрифт:
— А остальное?
— Провалы в памяти?
— Да, провалы в памяти…
Он сам не знает. Он не оказывался больше в таком жутком положении, как в тот день, на улочках Эуса, с банкой в руке, но тревожные эпизоды были. Однажды утром оказалось, что он убрал зубную щетку в холодильник. В другой раз обнаружил, что в душе течет вода, он забыл закрыть ее час назад. А сегодня утром он назвал Жоанну Маржори. Но это можно списать на рассеянность… Во всяком случае, в этом он сейчас убеждает себя. Он знает, что это нормальное течение болезни, но, пока это ограничивается забывчивостью и чудачествами,
— Ничего серьезного, но да… я кое-что забывал.
Его вдруг охватывает тревога.
— А что? Жоанна вам что-то говорила?
Миртиль качает головой.
— Нет… Она мне вообще ничего не говорила.
— Ей, кажется, нравится работать в кафе-мороженом, да? — спрашивает он, вопросительно глядя на Миртиль.
Та кивает.
— Да, ей, видно, на пользу выйти отсюда, развеяться.
Она цокает языком.
— И тебе бы делать то же самое.
Его глаза забегали. Он делает вид, будто смотрит в телевизор, но Миртиль не проведешь.
— Сидя здесь взаперти, ты не замедлишь развитие этой чертовой болезни. Наоборот. Тебе надо проветривать мозги.
— Тогда, — ворчит он в ответ, — вы не увидите меня трое суток. Я могу заблудиться в любом переулке.
— Так попроси Жоанну выходить с тобой.
— Она работает.
— Она не работает, только помогает. Она может освободить утро, чтобы погулять с тобой.
— Не знаю, хочется ли ей.
Тут Миртиль принимается отчитывать его, как маленького мальчика.
— Нет, ты сам себя слышишь, Эмиль? Зачем ты лукавишь? Посмотри, какая стоит погода! Солнышко. Легкий свежий ветерок. Ты можешь пойти навестить Жоанну в кафе-мороженом. Я уверена, что она будет рада. И не говори мне, что ты заблудишься! Это в четырех минутах отсюда, не больше! Я обещаю послать за тобой вертолет, если ты не вернешься через час.
Она поднимает с колен Каналью и ставит ее на пол.
— Ну-ка брысь!
Она обращается к ним обоим и помахивает рукой: мол, уходите.
— Прекрасная погода! Идите подышите воздухом за меня!
Две недели назад Жоанна вернулась после первого дня в кафе-мороженом «Коко» в восторге и с тех пор бежит туда с раннего утра и возвращается только вечером. Эмиль удивился:
— Там так много работы?
Жоанна пожала плечами.
— Нет, но мне очень нравится стоять за прилавком и наблюдать за жизнью деревни. Это успокаивает.
Он чувствует себя помолодевшим на десять лет за одну секунду, когда оказывается под мягким сентябрьским солнцем на булыжной мостовой. Миртиль была права. Он правильно сделал, что послушал ее. Так хорошо снова подвигаться, ощутить кожей солнечные лучи. Ему кажется, что этого не было годы. Кажется, что он вновь обрел живость своих двадцати лет. Улочки Эуса кажутся ему пустыми сегодня, в середине сентября, после августовских толп. Навстречу попадаются несколько туристов, школьная группа, но все относительно спокойно. Он вдруг чувствует такую легкость, что даже позволяет себе сделать крюк до Галереи искусств, прежде чем направиться в указанную Миртиль лавку с конфетно-розовой витриной
— Эмиль!
Он стоит перед прилавком, чувствуя себя неловко.
— Ну да, я вышел.
— Ты прав. Погода сегодня такая мягкая.
Кажется, что она одна в лавке, но шорох в глубине говорит о том, что Коринна, хозяйка, должно быть, прибирается в кладовой или в холодной комнате.
— Как ты, справляешься?
Она кивает.
— Да. Я теперь знаю все сорта наизусть и даже помню завсегдатаев, которые приходят каждый день.
За спиной Жоанны хлопает дверь, и входит белокурая женщина лет пятидесяти с голубой повязкой в волосах и пластиковым баком в руках. У нее приветливый вид. Она широко улыбается и тепло здоровается с Эмилем:
— Добрый день. Жоанна вами занимается?
Он хочет ответить, но Жоанна его опережает:
— Нет, Коринна, это Эмиль…
Женщина, кажется, не поняла, и Жоанна добавляет:
— Мой муж.
Эмиль невольно вздрагивает, слыша из ее уст мой муж. Он надеется, что та, кого Жоанна назвала Коринной, этого не заметила. Судя по всему, нет. Ее улыбка становится еще шире.
— О! Рада с вами познакомиться, Эмиль! Что ж, заказывайте, не стесняйтесь! Подарок от заведения.
— О, очень мило, но…
— Скажете, как вам. У меня новый сорт, мне нужны мнения.
Она улыбается приветливо и дружелюбно. Он понимает, почему Жоанне так нравится проводить часы за прилавком. Она здесь в приятной компании.
— А?
— Мороженое с цветами бузины.
— О… Это… оригинально.
— Жоанна не оценила, но мне хотелось бы получить второе мнение.
Он улыбается и пожимает плечами.
— Ладно, что ж… Если надо.
Коринна поворачивается к Жоанне.
— Обслужишь своего мужа? Мне еще мыть баки.
— Конечно.
Она скрывается так же быстро, как появилась, а Жоанна так и стоит, опустив руки, за прилавком. Он окидывает взглядом емкости, пытаясь прочитать сорта.
— У тебя нет чего-нибудь покрепче? Мне надо взбодриться, это ведь стресс — услышать мой муж дважды в одном разговоре.
Жоанна краснеет, и Эмилю смешно.
— Я не знала, как… не представляла, как…
Она в явном замешательстве, и он смеется еще пуще.
— Ничего. Я он и есть. Просто придется привыкнуть.
Она поспешно склоняется над емкостью с цветами бузины, чтобы скрыть свое смятение. Потом берет рожок и вкладывает в него шарик.
— Ну и… что… что еще?
— Ты так и не сказала мне, нет ли у тебя чего-нибудь покрепче.
Она снова краснеет, но невозмутима в своей роли продавщицы мороженого. Склонив голову к емкостям, серьезно перечисляет:
— Лимончелло. Ром-баба. Амаретто. Айриш-кофе.
— Амаретто.
— Амаретто, хорошо.