Вся жизнь — игра
Шрифт:
«Вот отсюда и пошло, наверно, наше выражение «подсластить пилюлю, — хмуро взяв конфетку, подумала Рита. — Только пилюля-то уж больно горька. Карамельки против этой горечи бессильны».
— Поворачиваем к дому, Лучано, — попросила она еле слышно. — И пожалуйста, поскорее.
— Конечно, — покорно согласился он.
А проклятая лодка уже исчезла в яркой синеве. Резво они работали веслами, эти местные дурочки!
Глава 5
САРАФАН С СЕКРЕТОМ
Никому не рекомендуется дразнить хищников. Особенно львов. Львы сильны, коварны и безжалостны. Они долго и тихо сидят в засаде, выслеживая жертву, а потом настигают ее одним молниеносным прыжком. И тогда — пиши пропало. Не спастись от их стальных когтей, не вырваться из их острых, как кинжал, зубов.
Точно так же рискованно дразнить и людей, рожденных под знаком Льва. Тем более опасно разозлить женщину-Львицу, хотя когтей у нее нет, а есть безупречный маникюр на холеных, ухоженных пальцах…
Она продумывала план беспощадной мести. Она не привыкла терпеть поражение и никогда не смирится с унижением.
А ее унизили, жестоко унизили, причем не в первый раз. Как отвратителен, как грязен был этот спектакль с голыми тощими девчонками! Фу…
Что бы такое придумать, самое злое, самое жестокое? Вызвать его ревность? Это она уже проделывала. И получила в ответ низкопробный морской стриптиз.
А если подкрасться совсем с другой стороны? Например, со стороны бизнеса?
Завтра «Техно-Плюс» и «Колизеум» должны окончательно утрясти между собой условия сделки и подписать контракт. Георгий рассчитывает получить за свое изобретение энное количество лир… или долларов… или рублей — ей, Маргарите, все равно, какую валюту он думает загрести.
Все равно, потому что она сделает так, что он не получит ровным счетом ничего. Ни копейки, ни цента. Никакого контракта завтра не подпишут. Уж она-то, Львица, сумеет этого добиться!
Наутро она намывалась и прихорашивалась, как кошечка к приходу гостей.
Макияж сегодня был таков, что создавал видимость полного отсутствия косметики. Самая малость бледно-розового тона на скулах — и щечки стали как у ребенка, только что вставшего из кружевной постельки. Никакой помады — только невидимый для мужского глаза блеск для губ с земляничным ароматом. Несколько точных взмахов расчески — и темная, с золотым отливом грива приобрела видимость некоторой небрежности, словно ее слегка вздыбило порывом игривого ветерка. Эту «естественную» небрежность Маргарита закрепила, брызнув в гущу волос мизерное количество тончайшего французского лака, совершенно незаметного ни на взгляд, ни на ощупь.
Она достала из шифоньера сарафанчик, купленный для нее в Париже Сергеем Сергеевичем за баснословные деньги в салоне Готье. На вид совсем простенький, даже как будто деревенский слегка, сарафан этот был, однако же, с секретом. На ярком солнечном свету он внезапно становился насквозь прозрачным, позволяя разглядеть не только контуры тела, но и мельчайшие родинки на коже.
Никто, однако же, не смог бы обвинить его обладательницу в нескромности, так как на груди и вокруг бедер шел непроницаемый для глаз орнамент из крупных бирюзовых цветов с озорными желтыми серединками. Пристойность, таким образом, вполне соблюдалась, а тем не менее сарафанчик явно зазывал.
И еще — левая бретелька была специально скроена таким образом, что время от времени как бы ненароком спадала с плечика, и казалось что за ней вот-вот последует и весь лиф полностью.
Ох уж эти французы, как щедры они на затейливые женские хитрости!
Тогда она, даже не распаковав фирменный пакет, небрежно бросила обновку в шкаф, едва кивнув:
— Спасибо, дорогой. Если как-нибудь соберемся за грибами — пригодится.
Знала, что у Сергея другие развлечения, что он не охотник бродить по заросшим тропкам. Сама Маргарита, впрочем, тоже не была поклонницей чащоб, болотистых прогалин и трухлявых пеньков с опятами. Зачем тратить столько времени на поиск какой-нибудь сыроежки, когда те же грибы, уже помытые и почищенные, да к тому же выращенные на экологически чистой почве, можно купить в супермаркете?
И вот здесь, в Сочи, произведение Готье дождалось наконец своего часа. Сарафанчик послужит орудием мести — изощренной, тонкой, изысканно женской.
Рано, еще до завтрака, проскользнула Маргарита в своем хитром одеянии по гостиничному коридору.
На цыпочках, затаив дыхание, миновала дверь номера Джузеппе Понтини. Боялась, как бы не услыхал ее шагов проницательный старик. А то ведь непременно почует, что русская синьорина хочет вмешаться в их планы, и тогда непременно захочет ей воспрепятствовать.
Но вот и апартаменты Лучано. Точно такой же «люкс», как у нее самой. Слышно из-за дверей, как итальянец раскатисто напевает что-то из классики.
Маргарита постучала. Вернее, даже не постучала, а тихонько поскреблась по-кошачьи. Львица прекрасно умела прикинуться киской.
— Си! — отозвался Джерми и возобновил пение: подумал, видимо, что это явилась горничная.
Рита шагнула в номер.
Лучано, не оборачиваясь, продолжал одеваться. На этот раз он облачался во вполне официальную строгую рубашку, а не в свою обычную, вольного покроя. Ведь ему предстояла важная деловая встреча.
«Дудки! Никакой встречи не будет!» — проговорила про себя Маргарита и деликатно кашлянула.
Он повернул голову… и оцепенел. Даже за щеку себя ущипнул, чтобы убедиться, что это не сон. И поздороваться забыл, как будто потерял дар речи.
Маргарита — к нему! Собственной персоной! В такую рань! А ведь говорила, что раньше полудня никогда не встает!
Гостья скромненько потупилась, переминаясь в уголке, как застенчивая девочка-школьница. Так они и стояли некоторое время друг против друга, в полной тишине.
— Ты… — наконец попытался что-то произнести Лучано, но его голос, еще недавно такой зычный и глубокий, прозвучал сипло.
— Мне нужна твоя помощь… если, конечно, это не очень сложно, — робко, неуверенно, не поднимая глаз, попросила коварная Львица.
— Моя помощь?! — Джерми просиял. — О! Все, что угодно! Говорите смело, синьорина!
— Я хотела… да нет, ничего. Справлюсь сама. Извини.
— Нет-нет, — засуетился он, видя, что она собирается уйти. — Как это — сама?
— Да пустяки. Просто хотелось сходить на местный рынок. А одна я побаиваюсь.