Мне уже в который разснится тот же самый сон:затемненные домаспину горбят.До второго этажагород снегом занесен —неживой,не простой,старый город.Долгой полночью накрыт.Звездным инеем согрет.На плечах моей земли —снег налипший.Будто он —за тыщу зим.Будто он —на тыщу лет.Только я и сквозь него —слышу!Слышу!Продирается трава.Продирается,крича!Такпродрогшее зверьервется к снеди.У меня в ушах звенитболь зеленого луча.Я ползу,я плывув темном снеге.Я хочу спасти в травемолчаливых светляков.Но грохочет надо мноймир уставший.До травы,как до весны,невозможно далеко.Далеко-далеко.Даже дальше.Нет еще других времен.Нет еще других погод.Лишь зыбучая метельвпала в ярость.Это —очень старый сон.Это —сорок первый год.Это —карточки на хлебпотерялись.
«Приходит
врач, на воробья похожий…»
Приходит врач, на воробья похожий,и прыгает смешно перед постелью.И клювиком выстукивает грудь.И маленькими крылышками машет.– Ну, как дела? —чирикает привычно. —Есть жалобы?.. —Я отвечаю:– Есть.Есть жалобы.Есть очень много жалоб…Вот, – говорю, —не прыгал с парашютом…Вот, – говорю, —на лошади не ездил…По проволоке в цирке не ходил…Он морщится:– Да бросьте вы!Не надо!Ведь я серьезно…– Я серьезно тоже.Послушайте, великолепный доктор:когда-то в Омскеу большой рекимальчишка жил,затравленный войною…Он так мечтал о небе —синем-синем!О невозможно белом парашюте,качающемся в теплой тишине…Еще мечтал оно ночных погонях!О странном,древнем ощущенье скачки,когда подпрыгивает сердце к горлуи ноги прирастают к стременам!..Он цирк любил.И в нем —не акробатов,не клоунов,не львов,больших и грустных,а девочку,шагающую мягкопо воздуху,спресованному в нить.О, как он после представлений клялся:«Я научусь!И я пойду за нею!..»Вы скажете:«Но это все наивно…»Да-да, конечно.Это все наивно.Мы —взрослые —мечтаем по-другомуи о другом…Мечта приходит к намеще неосязаемой,неясной,невидимой,неназванной,как правнук.И остается в нас до исполненья.Или до смерти.Это все равно.Мы без мечты немыслимы.Бессильны.Но если исполняется она,за ней – как ослепление —другая!..Исполнилось лишь самое начало.Любовь исполниласьи крик ребенка.Исполнились друзья,дороги,дали.Не все дорогии не все друзья, —я это понимаю!..Только где-тоживут мечты —наивные, смешные, —с которых мы и начали мечтать.Они нам в спины смотрят долго-долго —вдруг обернемсяи «спасибо!» скажем.Рукой взмахнем:– Счастливо!..Оставайтесь…Простите за измену.Мы спешим… —Но, может, это даже не измена?!…А докторсобирает чемоданчик.Молчит и улыбается по-птичьи.Уходит.И уже у самой дверион тихо говорит:– А я мечтал…давно когда-то…выраститьовчарку…А послеподарить погранзаставе…И не успел… —Действительно, смешно.
«Взял билет до станции…»
Взял билет до станцииПервая любовь.Взял его негаданно.Шутя.Невзначай.Не было попутчиков.Был дым голубой.Сигареты кислые.И крепкий чай.А еще шаталась монотонная мгла.А еще задумчиво гудел паровоз….Там, на этой станции,вершина была.Теплая вершина.До самых звезд.Ты ее по имени сейчас не зови,хоть она осталась —лицом на зарю…Встал я у подножияПервой любви.Пусть не поднимусь уже —так посмотрю.Потянулся к камню раскаленной рукой,Голову закинул,торопясь и дрожа…А вершины вроде быи нет никакой.А она, оказывается,в пол-этажа…Погоди,Но, может быть, память слаба?..Снег слетает мудро.Широко.Тяжело.В словебуквы смерзлись.Во фразе —слова…Ах, как замело все!Как замело!..И летел из прошлогопоезд слепой.Будто в долгий обморок,в метели нырял…Есть такая станция —Первая любовь.Там темно и холодно.Я проверял.
«Где-то оторопь зноя…»
Где-то оторопь знояс ног человека валит,Где-то метель по настущупальцами тарахтит…А твоего солнцахватитна десять Африк.А твоего холода —на несколько Антарктид…Снова,крича от ярости,вулканы стучатся в землю!Гулким,дымящимся клекотомпланета потрясена…А ты —беспощадней пожаров.Сильнее землетрясений.И в тысячу раз беспомощнейдвухмесячного пацана…Оглядываться не стоит.Оправдываться не надо.Я только все чаще спрашиваюс улыбкою и тоской:– За что мнетакая мука?За что мнетакая награда?Ежеминутная сутолока.Ежесекундный покой.
Жара
Ятакой жарыеще не помню…Жарко паутине.Жарко полдню.Жарко сквозняку,дыханью,шагу.Жарко…Кажутся несбыточными грозы.И собака,будто после кросса,дышитлихорадочно и жадно.Жарко…Даже рекамдухота понятна.Небо за неделю полиняло.Яблони распарились,обвисли.Медленнопе-ре-пол-за-ютмыслис яблонейна сморщенные перья.Даже не переползают —пере-валиваютсяи засыхают.Засыхают,будто засыпают…Жарко.Тишина.Оцепененье.Вянут подходящие сравненья.Даже слову,даже буквамжарко.…Ну вас к черту!Надоело —в рифму!
Памяти Михаила Светлова
Какие
памятники ставятся волшебникам?Из мрамора?Из бронзы?Из стекла?..Довольствуемсяслабым утешением,что нас позваливажные дела.Так повелось,что вечера задымлены,и опровергнуть ничего нельзя…При жизни —рядовые собутыльники.А после смерти —лучшие друзья…Однажды в полденьсказку встретить можно.Не проходии запросто присядь.А сказкакурит,пьет коньяк с лимономи спрашивает:«Как живешь, босяк?»…И вот уже сначала жизнь задумана!Построен за ночьгород на песке…Сидит на стуледобраяусталаяромантикав усталом пиджачке.Она и не кончалась —время не было.Она не отдыхала —век не тот.Она, прервав остроты,нежно-нежнона солнцеруку тонкую кладет.Молчит —а пальцы слушаются слабо.И непривычно тихо за столом…Струится и подрагиваетслава,как воздух над пылающим костром.
«Не верю в принцесс на горошинах…»
Не верю в принцесс на горошинах,Верю в старух на горошинах.Болезнями огорошенных.Дремлющих осторожно…Они сидятнад чаямиВозвышеннои терпеливо,чувствуя,как в чуланедозреваетцарство наливок…Бормочут что-то печальноеи, на шаткий стол опершись,буквами пишут печатнымиписьма —длиною в жизнь…Постели им —не постели.Лестницы им —коварны.Оладьи для них —толстенны.А внученьки —тонковаты…Кого-то жалея вечно,кому-то вечно мешая,прозрачныи человечны,семенятпо земному шару…Хотят они всем хорошего.Нянчат внучат покорно.А принцессыспятна горошинах.И даже очень спокойно.
«Гитара ахала…»
Гитара ахала,подрагивала,тенькала,звала негромко,переспрашивала,просила.И эрудиты головой кивали:«Техника!..»Неэрудиты выражались проще:«Сила!..»А я надоедал:– Играй, играй, наигрывай!Играй что хочешь.Что угодно.Что попало…Из тучи вылупился дождьтакой наивный,как будто в мире до негодождейне падало…Играй, играй!Деревья тонут в странном лепете…Играй, наигрывай!..Оставь глаза открытыми.На дальней речкестартовали гуси-лебеди —и вот, смотри, летят,летят и машут крыльями…Играй, играй!..Сейчас в большомнелегком городеесть женщинавысокая, надменная.Она, наверное,перебирает горести,как ты перебираешь струны.Медленно…Она все проситнаписать ей что-то нежное.А если я в ответ смеюсь —не обижается.Сейчас выходит за порог.А рядом —нет меня.Я очень без нее устал.Играй, пожалуйста…Гитара ахала.Брала аккорды трудные,она грозила непонятною истомою…И все,кто рядом с ней сидели,были струнами.А я был —как это ни странно —самой тоненькой.
«Ты мне сказала…»
Ты мне сказала:«Ночьютебя я видалас другой!Снилось:на тонкой нотев печке гудел огонь.Снилось,что пахло гарью.Снилось:метель мела.Снилось,что та – другая —тебя у метро ждала.И это былоначаломи приближеньем конца.Я где-то ее встречала —жаль,не помню лица.Я даже тебяне помню.Помню,что это —ты…Медленнои небольнопадал снег с высоты.Сугробы росли неизбежновозле холодной скамьи.Мне сниласьтвоя усмешка.Снилисьслезы мои…Другаясидела рядом.Были щекибледны…Если все это —неправда,зачем тогдаснятся сны?!Зачем мне —скажи на милость —знать запахее волос?..»А мненичего не снилось.Мне простоне спалось.
Из сборника «Всерьез» (1970)
Дни рождения
Луна,сквозь тучи прорастая,глаза зеленые скосила…Родился яв селе Косиха.Дождливым летом.На Алтае.А за селомсинело полеи пахлоливнем переспелым…Нет!Я родилсямного позже.Потом,В июне.В сорок первом.И жесткий голосЛевитанабыл колыбельною моею.Менявойна в себя впитала.Я – сын ее.Я полон ею…Кричали о победетрубы.Над площадьюсалют светился…Мне повезло.Я встретилдруга.И с ним как будто вновьродился…Жил —не богатый и не бедный.Острил.Под простачкарядился.Наедине с бумагой, —белой,как изморозь, —я вновьродился!..Дрожал от странного озноба.Протестовал.Себя стыдился.Сказал: «Люблю…» —родился снова.Услышал: «Нет!» —и вновьродился…Шел век —ожесточенно-труден, —для сладких песенне годился.Я только на секундуструсил.И превозмог.И вновьродился.О, дни рождений!Дни рождений!Дни грустии освобождений.Дни праздников,пора зачатья, —без вас я —будто домбез счастья.Пока мои глаза открыты,я дни рождениявстречаю.И торжествуюв первом крике!И все идет опятьсначала.