Вторая молодость. Будем здоровы
Шрифт:
Не трудно понять нетерпение человека, страдающего от различных недугов, ненавидящего свой вес. А поощрять это нетерпение нельзя. Именно терпение, постепенность, осторожность необходимы в таких обстоятельствах.
Но вспомним, как мы запускаем себя, как теряем силы и здоровье? Годы безразличия к себе, годы пренебрежительного отношения к организму, к его потребностям, годы безалаберной жизни приводят к тому, что мы толстеем, а сердце наше начинает давать перебои. А хотим в кратчайшие сроки исправить то, что портили годами! Годами! Хотим найти быстрые и чудесные средства помолодеть и оздоровиться, глотаем пилюли, чтобы потерять аппетит. Голодаем. Через своих знакомых добываем перепечатанные на машинке статьи о системе йогов. На все готовы — лишь бы побыстрей достичь желаемых результатов!.. Наивные надежды, несерьезные опыты!
Не надо упрощать, не надо обманывать себя и других. Тот, кто хочет вернуть утраченное годами, должен готовить себя к довольно долгому и упорному труду, к постоянной заботе о себе, о своих силах и своем здоровье. Этого не выиграешь по счастливому билету в лотерее, этого не добудешь, сделав самый чудесный фокус, но этого можно добиться самому, последовательно и терпеливо тренируясь.
К сожалению, чаще всего обращаются к спорту тучные люди. Прямо скажем, многих из них тревожит не столько состояние здоровья, сколько внешний вид, толщина талии. Как всех нас порой пугает не сама старость, а ее вид. И пока мы занимаемся косметикой, прогоняя признаки старости с лица, она, старость, поселяется в нас, в нашем теле. Спорт лучше косметики помогает обрести здоровый вид, ибо делает нас здоровыми — самое главное в этом!
Чудесная вода, возвращающая молодость, бывает лишь в сказках. В действительности эту задачу решают физкультура и спорт, решают, если мы терпеливы и трудолюбивы, если мы постоянны в своей привязанности к нему.
Все это, может быть, не так четко я понимал, когда пробовал бегать. Я не спешил. К полугоду ходьбы, гимнастики и других тренировочных занятий я, после той горькой попытки, прибавил месяц коротких легких пробежек. И лишь потом позволил; себе протрусить восемь Минут — по таблице, опубликованной в журнале.
Восемь минут!
В том же дальнем углу Задонья, боясь неудачи и надеясь на удачу, я, громко говоря, стартовал. Через три минуты мне захотелось все бросить, но я не бросил и бежал, бежал, бежал, казалось, бежал бесконечно долго. На седьмой минуте — я, понятно, то и дело поглядывал на часы — так вот, на седьмой минуте снова стало очень тяжело, снова захотелось остановиться, но я уговорил себя потерпеть еще минутку. И вытерпел, и понял, что зря страшился — дыхание наладилось неожиданно быстро, сила в мышцах скоро восстановилась.
Невозможно передать восторг, который я пережил тогда. Я видел, как радуются после победы спортсмены-марафонцы! Еще бы — позади более сорока километров тяжкого, мучительного, подвижнического бега! Но я радовался сильней, хотя пробежал всего восемь минут. Какую дистанцию я мог преодолеть за то время? Километра полтора! Но разве это имело значение! Важно, что я бежал непрерывно восемь минут, и сердце мое не выскочило из груди, ноги мои выдержали, сознание не оставило меня. По лицу, груди, спине струился пот, триумфальный пот, и жалко было, что никто из моих друзей не видит меня в этот замечательный момент!
Потом я обошел всех своих друзей и приятелей, рассказал об историческом забеге. Большинство не поверило мне. Меньшинство встревоженно заглядывало в глаза — все ли в порядке? Дескать, может ли нормальный толстяк, не расстававшийся с валидолом, пробежать восемь минут и остаться в живых?
Еле-еле дождался следующей тренировки. Еле-еле сдержал себя от соблазна добавить к восьми минутам еще одну-другую. Восторг в таких делах плохой советчик!
На следующей тренировке походил, пробежал те же восемь минут, снова походил и вернулся домой.
Только через неделю я позволил себе довести время бета до десяти минут.
Чувствовал себя прекрасно. Дышалось, как давно не дышалось. Спал, как ребенок. Аппетит был отличный. Хорошо, что после забега мне нужно было почти час добираться домой — я шел пешком, медленно. Принимал душ, отдыхал немного и лишь потом садился за стол. Впрочем, о режиме питания расскажу позже.
Неделя за неделей увеличивал я время бега и довел его до двадцати одной минуты. Это было чудо! Сам сомневался — а я пи это бегаю? Не снится мне вся эта фантастика? Но это было наяву, тем более, что талия становилась уже.
В задонских зарослях я изучил все тропинки и просеки, узнавал отдельные деревья. Это были мои друзья, единственные свидетели моих тренировок, моей удачи. На бегу я оглядывал все вокруг, старался определить породу дерева, вспомнить название цветка. О многом думал, многое замечал. Так я заметил, что в зелени листвы появляются желтые и красноватые пятна. Заметил, что все больше опавших листьев на траве, а сама трава как бы начинает седеть. Приближалась осень.
Я не увеличивал времени непрерывного бега. Просто перед основным забегом делал недолгую пробежку для разминки. А после большого отрезка, походив, снова немного бегал. Позже я узнал, что у легкоатлетов это называется заминкой. Некоторое время спустя стал делать разминочные упражнения и лишь потом — бегать.
Как-то незаметно забылись гантели, жгуты, мяч. Бег стал главным спортивным увлечением. Он полюбился мне, хотя бегал я, как теперь понимаю, плохо, неумело, неэкономно. Все равно бег помогал мне, укреплял меня, уменьшал мой вес. Нельзя было не привязаться к нему.
Но наступила осень. Дули холодные ветра. Перепадали дожди. Тропинки в Задонье раскисли.
Где бегать? По улицам? Стыдно. Так у нас устроено: пьяный идет — не стыдится, безобразно разбрюхатевший мужик идет — не стыдится, а пробежишь в спортивном костюме, поблескивая сединой, — высмеют тебя. А я ведь начинал тогда, когда немолодой бегун в Ростове был вовсе в диковинку.
Пойти на стадион? Но там натерпишься стыда — опозоришься перед молодыми спортсменами. Однако ж меня с ними связывает одно — любовь к спорту, вера в него! Чего же мне стыдиться? И я пошел на стадион "Труд", и никто не смеялся надо мной, никто не прогонял с дорожки. А врач стадиона Евгения Александровна Сахарова добровольно взяла меня под наблюдение, завела на меня медицинскую карточку спортсмена. Дел у нее и так хватало, но она не забывала пригласить меня и осмотреть в очередной раз. Она сказала мне, что все идет хорошо. В ее кабинете я взвесился и узнал, что за первые десять месяцев тренировок сбросил двенадцать килограммов лишнего веса.