Вторая жена доктора Айболита
Шрифт:
– Нет, не работает.
– Ну вот. Посидит Анжела дома девять месяцев. А потом выйдет с ребенком. Свои ее не сдадут. А чужие ничего не докажут. У горских круговая порука хуже, чем у итальянской мафии.
– Подожди, ты вот сказал про гражданский суд, которому раввинат вообще не указ, – Айболит глотнул остывший кофе.
– Так для него как раз это все и затеяли, – хмыкнул Марк. – Даже если твоя Марья подаст в суд, что ее принуждали, то суд такое не признает. Потому что она стояла под хупой и подписала брачное свидетельство. Если ты здесь, в Израиле, подпишешь просто клочок газеты, а там потом напишут сверху, что ты должен миллион долларов, то ни один суд не пойдет тебе навстречу. Подписал? Значит, был согласен. Понимаешь теперь, где тут собака порылась? Они хотят себя обезопасить. Поэтому и провели помолвку в Москве. Твоя Маша там была. Все ее видели. Никто ничего не докажет. Так что они в безопасности. Со стороны закона всё гладко.
– Она может заявить, что на нее было оказано психологическое давление. Я дам свидетельство, – сказал Айболит.
– Кому? – хитро прищурился Марк.
– Суду, – подал плечами Айболит. – Двум судам даже. И гражданскому, и раввинатскому.
– А теперь сюрприз, – горько усмехнулся Марк. – В раввинатский суд ты даже на порог зайти не можешь. Потому что там дают свидетельство только евреи. И если тебя это утешит, то только мужчины. Свидетельства женщин там тоже не рассматривают. Гражданский суд затребует тот самый брачный договор, без которого не проводится ни одно бракосочетание. Ктуба, то есть. Потому что они хоть и в контрах с раввинатским судом, но если есть ктуба и брак был заключен по еврейской традиции, то ктуба – это основной документ, признанный МВД Израиля, и обойти раввинов гражданский суд не может. В ней, в ктубе, написано обычно, что женщина получает при разводе. И если Амир впишет туда гигантскую сумму, то твою Машу еще и обвинят в том, что она фиктивно вышла за него замуж. Такие случаи уже были. Как увидит эту ситуацию гражданский суд: аферистка из России захомутала хорошего еврейского мальчика, который платит налоги, соблюдает законы и еще жертвует на благотворительность. Думала, что может выйти за него замуж, быстро развестись и забрать бабло. Если она вообще всё подписала, то кто ее принуждал? Невозможно доказать принуждение в таком случае.
– Но почему Маша? Почему не еврейка? Значит, сделать такое с горской они не могут? – спросил Айболит.
– Нет, конечно, – ответил Марк. – У горских девушек же защита семьи. Отцы, братья, дяди. А твою Машу сам отец, фактически, продал. Никто за нее не заступится. Учитывая, что свадьба будет фейковой, то Амир останется женат только на одной женщине. Ему и жену, и молодую любовницу для утех, и ребенка, и еще чист перед законом. Он еще ее может обвинить в аферизме. Поэтому твоя Маша, боясь, что ей даже не покажут ребёнка, будет сидеть очень тихо и рожать от Амира, сколько скажут. И вообще делать, что велят. Правда, содержание ей назначат хорошее до конца жизни. Они хоть и подлецы, но в этом плане железно держат слово. У вас вон рэппер есть Димати. Знаешь такого?
– Я как-то в музыке не очень, – признался Айболит.
– А я не про музыку, Ваня, – усмехнулся Марк. – У Димати этого есть любовница Шишкина. Так вот она ему родила, а ребенка мама Димати отобрала. Шишкиной назначили содержание, а к ребенку не подпускают. И всё открыто и официально. И что кто-то заступился за нее? Мамаша хоть и не горская, но тоже из наших. И, видимо, о схеме явно слышала. Вот из твоей Маши вторую Шишкину и сделают. Кстати, о ктубе. Судя по тому, что Амир не заинтересован в разводе с Анжелой, в этой ктубе явно прописана такая сумма, что ему просто невыгодно с ней разводиться. Иначе он ей до конца жизни будет платить. И еще, зная эту публику, я абсолютно уверен, что часть бизнеса Амира переписана на Анжелу, чтобы снизить налоги. Особенно, если у него есть квартиры и дома. Там такие суммы налогов, что может дойти до пятидесяти процентов налогов в случае, если у человека есть две и больше квартиры. И какой идиот захочет государству платить налог в половину стоимости недвижимости? Многие здесь так делают: переписывают имущество на родню. Иначе содержать это имущество невыгодно. А вкладывать большие деньги здесь, в Израиле, больше некуда.
– Да что же они за люди такие? – Айболит схватился за голову, вскочил и забегал по саду. – Как же можно так? Неужели за столько лет никто ни разу не поинтересовался, что у них внутри общины происходит? Ну есть же гуманитарные фонды, правозащитники, организации разные.
– Горские, говоришь? – усмехнулся Марк. – Правозащитники? Подожди, я тебе сейчас кое-что покажу, – он встал, пошел в дом и вернулся через несколько минут, держа в руках толстую папку. – Вот смотри, это мое личное расследование. Никто мне официально на него разрешения не даст. Сам много лет интересуюсь и собираю материалы, – он открыл папку и бросил на стол пачку фотографий.
Айболит взял в руки черно-белые фото, явно переснятые с очень старых документов. На них были запечатлены смуглые женщины. Все в косынках, наглухо закрытых платьях и босые. Лица худые, измождённые. И в черных глазах застыло страдание.
– Кто это? – Айболит повернул снимки, рассматривая надписи на обороте.
– Это, Ваня, йеменские еврейки. Знаменитое здесь в Израиле дело о похищенных йеменских детях. "Моссад" в 50-х годах провернул одну из самых знаменитых операций: вывез около пятидесяти тысяч евреев из Йемена в Израиль. У них там традиции, как у горских, только хуже. Тоже двоеженство и все прелести. Женщин не учили читать и писать. Не полагалось. Ходили они все босые. И сюда приехали босые. Самолета в жизни не видели и называли его ястребом. Зато рожали они, как хомяки. По десять-пятнадцать детей. Там, в Йемене, при антисанитарии и жаре дети были живы и здоровы. А как приехали сюда, дети, вернее, младенцы новорождённые, начали умирать. Ну они сначала не разобрались. Думали, что, мол, акклиматизация, смена питания и так далее. И только через много лет, в 70-х, один врач-гинеколог, мучаясь от вины, перед смертью признался, что эти младенцы не умирали. Их похищали врачи и передавали в ашкеназийские семьи. Потому что Гитлер до Йемена хоть и добрался, но король Йемена евреев в обиду не дал. Они и не знали, что такое Холокост. А многие европейские евреи не могли иметь детей после концлагерей. И вот они решили, что, если йеменцы войну пересидели в тепличных условиях и вообще не заметили ее, будет справедливо поделиться детьми. Многих продали за границу. В США и Европу.
– Какой ужас! Но сейчас-то виновных нашли и наказали? – спросил Айболит. – И что значит: продали? Они этим за деньги занимались, что ли? Или из чувства справедливости, что, мол, эти страдали, а те нет?
– А ты что видел еврея, который что-то сделает просто так? Нет, конечно, – горько усмехнулся Марк. – И не наказали никого. Двадцать пять комиссий создали, сто пятьсот следователей и всё с одной целью: скрыть имена тех, кто этим занимался. Потому что они стояли у власти. Там такие фамилии! Сплошь отцы-основатели государства. Уважаемые люди. Такое публиковать нельзя! Всё прахом пойдет.
– Детей нашли? – Айболит оперся о стол и заглянул в глаза Марку.
– Очень немногих, к сожалению, – тихо ответил Марк. – Похищены были несколько тысяч, а нашли человек тридцать от силы. Вот что хорошо умеют евреи, так это хранить секреты. Я помогаю йеменцам иногда. Они сами ищут, частным образом. Третье поколение уже пытается хоть какие-то ниточки найти. Я участвую в свободное от работы время. А ты говоришь: горские. Все мы хороши, Ваня, – горько сказал он.
– Знаешь, Марк, я вот всю жизнь как-то старался всё делать по закону, – Айболит сел за стол и обхватил голову руками. – А сейчас думаю: чего стоит это закон, если подонки его с такой легкостью обходят? Может, нужно не по закону?
– Ну как полицейский я тебе должен сказать: и думать забудь. А как человек, – Марк хитро прищурился, – я тебе так скажу: тут тоже есть прокатанная схема. И если один еврей придумал закон, то всегда найдётся другой еврей, который знает, как этот закон обойти. Вопрос в том: как далеко ты готов зайти?
– А придется далеко?
– Дальше не бывает, Ваня, – серьёзно ответил Марк.
– Рассказывай. Я слушаю, – кивнул Айболит.
– Просто пациентка, говоришь? – ехидно осведомился его Марк.
– Да ладно тебе, не ёрничай. Рассказывай, что делать!
– Нет, я хочу услышать главное: Маша для тебя просто пациентка или…
– Или я тебе в нос сейчас дам, – пообещал Айболит и встал.
– Ты осторожнее! – Марк шутливо выставил перед собой кулаки. – Прошли те времена, когда ты мне в Москве вламывал. Я, может, в спецназ из-за тебя пошел, чтобы как-нибудь при случае втащить за свое поруганное московское детство. Ладно-ладно! Остынь и слушай.
Когда Марк закончил, пораженный до глубины души Айболит сидел молча.