Второе Пришествие
Шрифт:
– Сколько все кругом орут, что вейпы - временная забава. Так нет, мать вашу, все парят. И чем больше над этим смеются, чем больше это кажется выпендрежно-зашкварным, тем больше они парят, собаки.
– А я, кстати, там себе купил, ха-ха! У нас-то жидкости продаются, фигня все. Вот право слово, что ни попробуй, все не то. А вот там... годнота! И вкусно, главное!
Михаил поднял брови и повернул голову влево, а потом покачал ею, разводя руками в стороны, имитируя недоумение. Они распрощались. Общение со старым приятелем, хоть и о пустом, оставило толику неприятного осадка. Да и вообще, честно сказать, в последнее время в его жизни как-то перестали происходить яркие моменты. Знакомство с Мариной оказалось каким-то будничным. Все развивалось предсказуемо и естественно. Нет, она по-прежнему ему нравилась и казалась перспективной, но все шло именно так, как бывает, без подводных камней, и это не то чтобы настораживало, но удивляло. Марина тоже оказалась в курсе новых трендов, попросив Михаила купить ей вещицу с серпом и молотом. Он был вне себя и прочитал ей лекцию об ужасах советского строя, но девушка восприняла это как попытку спрятать жадность. Она понимала, что проекты Михаила в последнее время немного провисли: в преддверии зимнего сезона
А события вокруг развивались стремительно. Появилась и прокатилась по всей Европе своеобразная мода: ношение красного цвета, пионерских галстуков, даже резко набрали популярность прически в советском стиле. Во всех магазинах хитом продаж были туфли-лодочки, монотонные блузки. А уж кепки, кепки!!! Даже в Москве времен впавшего в недоверие мэра Шаца они не пользовались такой популярностью, как то было сейчас. Тут можно вспомнить небывалую популярность маек с изображением Че Гевары, которые носили далекие от коммунистических идей люди, и 'Капитала'-то в руках не державшие! Но есть образ, к которому хотелось быть причастным, и становилось не важно, за что боролся Че. И не важно, за что боролся в свое время Ленин, и даже неважно, какая была мода в его время! Советская тематика уже вышла на передний план в начале десятых, когда в обществе накопился и назрел необходимый и достаточный уровень ностальгии; но здесь и страна, и отношения между людьми, при всех экономических особенностях, не сильно отошли от советскости, особенно в своих стереотипах. Ленин как светлый образ совместил в себе и ностальгию о сильной стране (которую мы потеряли!), и европейскость, ведь изначально мода накрыла Европу. Европу мода накрыла, опять же, именно из-за чудесного воскресения, где все восприняли это событие, как прорыв науки, как первую ласточку. Никто не говорил: 'Коммунисты - слуги дьявола, восставшие против церкви, и их темный лидер, вожак, который стал их культом, восстал из мертвых под зовом их голосов!' О коммунизме применительно к Ленину в массах вообще никто не упоминал, но красное носили, ничуть не стесняясь. Впрочем, нельзя сказать, что его личность, как историческая фигура, осталась не затронутой ими, напротив, его образ виделся ими как образ смельчака, восставшего против отжившего старого. И опять же - в Европе среди обывателей никто не обсуждал пресловутый пломбированный вагон, деньги Парвуса и уж тем более не проводил аллюзии со зловредной бациллой. В России отношение было болезненное, и хоть часть следящих за модой впали в эту крайность, они дали возможность для критики осуждающим, тем, вечно осуждающим, кому только дай повод насмехнуться, показывая свое превосходство.
Именно к такой категории людей относился и Егор; случайно затронув этот вопрос в разговоре с ним, Антон натолкнулся на привычное сопротивление.
– Да я что, идиот, верить всему? Мало ли чего в этом вашем интернете напишут никому неизвестные люди. Захотел - написал. Ленин. И что теперь? Кто это вообще такой? Да ерунда все это. Похитили его тело, а теперь будут спекулировать на этом. Да, может, там давно уже и не Ленин лежал? Нам, помниться, вон один преподаватель рассказывал, что был взрыв в семидесятых годах, так что от тела настоящего Ленина уж точно ничего не осталось. Зачем засорять мозги подобным мусором - кому он нужен? Что он вообще из себя представляет?
Антон рассказал ему историю про журнал, надеясь уж хоть здесь встретить одобрение, но опять был принят в штыки. Да, говорил Егор все то же самое, о чем и думал Антон, но с упреком же Антону, словно обвиняя того в оппортунизме.
– Галстуки эти - все убогая ерунда. Что такое коммунизм? Тупая идеология, отнять все и поделить, так никогда не будет. Придумали в свое время и запудрили людям мозги. И сейчас эта тупая молодежь бегает со всей этой шушерой - кому оно надо? Это как мода на фоточки в туалете, лифтолуки - в одну степь. Запустили - и поехало! И как ведь интересно не отставать от других? И еще выставляют свою тупость на всеобщее обозрение - вот чего я натурально не понимаю! Ты встаешь посреди площади и начинаешь орать: 'Я тупая! Посмотрите на меня, какая я тупая! И я кайфую от осознания собственной тупости'. Да даже говорить об этом уродливо - идти на их же поводу. Не достойны они этого, никак нет.
– Как же ты любишь ныть, друг мой!
– попытался свести взаимное непонимание в шутку Антон, но в итоге выглядел еще смешнее. Он хотел возмутиться, мол, а какое право есть у Егора так огульно всех осуждать, но вспомнил свою реакцию на девушку в галстуке и промолчал.
– Нытье - это смысл жизни!
– торжественно возвестил Егор.
Он уважал Антона по-человечески, но больше потому, что свыкся с ним за все эти годы, и благодаря незлобливости Антона мог в открытую смеяться над его суждениями. Прощаясь, утомившись от его упертости, Егор вопрошал себя: 'К чему это думание? К чему оно приводит? Живешь и живи. Получай от жизни удовольствие, делай что тебе приятно. Нет, надо говорить, что все плохо, все во всем виноваты. Как это весело. Я бы этот ваш коммунизм в особую психическую болезнь занес'.
Однако находились в российском, равно как и мировом обществе люди, для которых новости о Ленине прошли мимо. И как раз такой была наша подруга Дарья. Воспользовавшись выходным днем, Даша отправилась гулять на природу, вооружившись небольшим блокнотиком для зарисовок. Осень всегда привлекала ее необычностью красок и их богатством, а также общим настроением легкой печали и меланхолии. А поздняя осень наполняла эти краски безнадежной тоской, такой близкой Дашиному сердцу. И сейчас она сидела и рисовала пейзаж, окружавший ее. Но мало-помалу картинка преображалась. Появлялись несуществующие детали, персонажи. Даша достала ластик и аккуратно подтерла нарисованное, вспомнив о том, что не желала видеть никаких живых существ на своем полотне в самом начале. Она захлопнула листы и побрела по дорожке. Мокрые опавшие листья шуршали, видимо, предчувствуя скорое выпадение первого снега. Даша именно брела, и не было ни одной конкретной мысли в ее голове. Редкие люди обгоняли ее, и им могло в тот момент показаться, что Даша идет уверенно и целенаправленно, но это было вызвано скорее особенностями ее походки; на окружающих она не обращала абсолютно никакого внимания, интуитивно не сталкиваясь
В подобных мечтах о далеком будущем, связь с которым никак не ощущалась, сомнения, которые неизменно вылезали при обдумывании грядущих событий, улетучивались, а картина мира неизменно складывалась в единое целое. Побродив еще немного, Даша вдруг увидела урну. Она вырвала из блокнота листочки с последними рисунками и, смеясь, выбросила их. Она вспомнила, как домашние ей рассказывали, что будучи маленькой девочкой, Дарья отличалась неимоверным упрямством и стремлению действовать вопреки всем. Более того, создавалось впечатление, что подобное поведение приносит ей истинное удовольствие. С возрастом подобная вредность уступила место разумным действия, но в различных случаях желание становилось таким нестерпимым, что у Даши не оставалось ровным счетом никакого выбора. Сейчас, вспомнив об этом и выразив свое желание делать все 'неправильно' уничтожением листочка, Даша возбужденно смеялась, углубляясь все дальше от дорожки. Деревья росли густо и порой приходилось пробираться через бурелом, ломая ветки. Она провалилась в небольшую ямку и засмеялась вновь. Ей хотелось сейчас упасть на спину и смеяться, катаясь по земной поверхности. Быть может, она так бы и сделала, но тут внимание ее привлекла бутылка, подвешенная на ветке. Бутылка была с закрученной крышкой, а внутри нее что-то виднелось. На цыпочках девушка подошла к ней и стала внимательно рассматривать. Наконец, любопытство победило, и она отвинтила крышку. Ничего ужасного не произошло: листочек, правда, был мятым и слегка пострадавшим от атмосферных осадков. Развернув его, Даша увидела, что на нем словно была изображена некая схема, на которой стояли крестики и цифры. 'Хм, чтобы это могло быть? Схроны? Вряд ли их могли так наивно спрятать. С другой стороны, тут никто не ходит', - Даша обернулась вокруг своей оси, словно желая удостовериться в правильности своих мыслей. Но мысли оказались в корне неверными: из лесной чащи по направлению к ней бодро шагал мужчина с огромной собакой. 'Ну конечно! Вот уже и идет по следу моему', - моментально проискрила мысль в нутре у Дарьи, представившей вмиг картину, как пес бросится на нее, и как будет бежать, приложив нос к земле, если ей все же удастся удрать. Девушка впихнула листочек обратно трясущимися руками, закрутила со второго раза крышку (в первый она выпала из рук), и бросилась наутек. Она бежала быстро, как только могла, пока не зацепилась за корягу и полетела. На ее счастье, это был не асфальт; лесная подушка была мягкая, и она отделалась тем, что испачкалась. Она обернулась: мужчина с собакой шел в стороне от нее, в метрах пятидесяти, и даже не смотрел в ее сторону. 'Мда-а-а...' - подумала она, вставая и отряхиваясь. 'Мда-а-а-а...'. Про бутылку она и забыла, да если бы и вспомнила, то подходить к ней больше не решилась. 'Что ж, пора домой, нужно заняться и учебой хоть сколечко, подготовиться к завтрашней контрольной, как никак'. И Даша направилась прочь из парка.
За прошедшее время в семье одногруппницы Даши, Елены, развод стал делом решенным: ее родители окончательно решили все формальности. Едва вопрос определился, они почувствовали такую легкость, которой не было в отношениях последние лет десять. Разъезжаться или нет? Отец Елены имел возможность уехать в Челябинскую область, где сейчас проживали его родители, и был морально готов к этому. Но в итоге, возвращаясь назад из ЗАГСа, каждый думал найти причину, по которой пока можно было бы и не разъезжаться.
– Слушай, я пока не могу так сразу с работы уволиться, - сказал Алексей, засмеявшись и игриво поглядывая на свой обесколеченный палец. Казалось, что полоска выдает его бурное прошлое.
– Да что ты! Я тебя и не выгоняю моментально! Как поймешь, что я тебя достала окончательно, так и уедешь, - засмеялась в ответ Инна, радуясь, что в свое время обговорила с супругом вопросы совместного погашения кредита на машину и оплаты обучения дочери после расторжения брака.
Лена, несмотря на то, что родители ее не ругались уже несколько дней, что было, несомненно, выдающимся рекордом, была в подавленном состоянии. Ей было противно смотреть на улыбающиеся лица родителей, которые были друг для друга никем, но смотрели безо всяких обид.
В тот момент, когда Лена вошла в комнату, они смотрели весьма старое расследование оппозиционного политика Александра Подвального, посвященное заграничной недвижимости премьер-министра Михаила Волкова, давнего сподвижника Тупина. Еще вчера, казалось бы, по одному из федеральных каналов крутили документальный фильм, размазывающий истинную сущность 'борца с коррупцией', который сам был крупнейшим коррупционером (получив под свой контроль малую толику бюджета, сразу же распилил его, аки лес), ездил в роскошные турпоездки в отпуске, и, конечно же (а куда без этого?), активно отрабатывал полученные из Соединенных Штатов гранты. Подвальный, Тупин, Волков - все это смешалось перед лицом Лены в некую кавалькаду. 'Кто все эти люди? Какое мне дело до них? Какой смысл все это обсуждать уже в который раз? Очередная сенсация, такой-то и такой-то, оказывается, вор! О как. Да в этой стране, по-моему, по-другому и никак!'. Поэтому она не стала даже прощаться с домашними, закрывая дверь.