Второе Пришествие
Шрифт:
За весь разговор Лена ни разу не подумала ни о деньгах, ни о своих желаниях и даже не поинтересовалась условиями оплаты. Впрочем, они выяснились уже на собеседовании и оказались весьма соблазнительными, равно как и график. Как ей пришла эта мысль, пойти работать, она сейчас вспомнить не могла. Но помнила, что еще в школе предполагала, что будет подрабатывать во внеучебное время и прикидывала, куда бы ей пойти трудоустроиться. Знакомство с Василием перекроило все эти планы, она о них попросту забыла, но едва поступила на второй курс, стала время от времени мониторить сайты поиска работы, прикидывая свои шансы на определенные места. В конце концов, она даже откликнулась на ряд вакансий, и даже съездила на пару собеседований, одно из которых провалила, а после второго так и не дождалась обратной связи. В целом, она пожалела, что рассказала Васе об этих поездках, потому что если после первого раза он просто посмеялся и пожурил ее, то после второго раза запретил подобные поездки категорически. И при любой возможности неодобрительно высказывался о попытках своей пассии найти работу. 'Зачем тебе это? Куда ты пойдешь? Да и уставать будешь. Тебе деньги нужны? На что? Давай я тебе это куплю, успокойся', - говорил он, и Лена понимала, что не может перечить ему. В настоящий же момент никто не указывал ей, как надо действовать.
Лена потратила неделю на получение медицинской книжки, и все дни настроение было приподнято, она предвкушала новые ощущения и чувствовала некую гордость за себя. Первые впечатления были сильными: словно открылся мир, скрытый от простого посетителя. Лена получила униформу и отправилась вместе с прикрепленным
Отныне она почти все вечера пропадала в кофейне, где обслуживала клиентов. Работа была изматывающая: Елена приходила домой, валилась с ног и сразу засыпала. Ей хотелось поперебирать в голове яркие образы, связанные с отношениями с Васей, но она отрубалась мгновенно. Выходные дни на работе смещались, а на учебе строились по принципу 'воскресенье плюс еще один день на неделе', эти дни менялись в зависимости от четности недель. Дни, оказавшиеся полными выходными днями, то есть свободными от учебы и работы, виделись лютым блаженством, когда можно было проваляться на диване до двух часов, а потом сидеть и смотреть сериал. Воскресенье, когда проходили выборы, было, понятное дело, выходным в институте, а вот в кафе выпал ее день, поэтому она, отоспавшись как следует, бегала с подносами, тогда как сидевшие за столиками обсуждали преимущественно свою личную жизнь. 'Я запустил себя, скажу тебе честно', - приговаривал паренек азиатской внешности, возможно, калмык, своей не то знакомой, не то будущей девушке - Лене почему-то показалось что у них первое свидание, и он занимается самопрезентацией. Проходя мимо их столика повторно, она услышала, что разговор сместился на тему автомобилей, называлась сумма в четыре миллиона, а также к чему-то парень упомянул, что некто 'состоит в 'Российском Единстве' - внимательно вслушиваться возможности не было, хотя у Елены периодически просыпалось подобное любопытство. Поступил очередной заказ, весьма недешевый, поэтому несла она его предельно осторожно. Она аккуратно поставила поднос на стол и увидела, как ей поочередно улыбаются двое солидных мужчин. Выделив ей весьма неплохие чаевые - вероятно, самые большие за сегодняшний рабочий день - они продолжили тыкать пальцами в свои планшеты, и говоря что-то о Тупине и выборах. Уходя, она по инерции слышала краем уха их речь, где разобрала фразы 'как обычно', 'убедительная победа', 'мы и не сомневались' и подобные им.
Что ж - так оно и было. Уже к вечеру все новостные ленты в интернете пестрили заголовками, в которых сообщалось, что по предварительным результатам Тупин избран на свой последний (хотя, кто знает!) четвертый срок.
На следующий день поступила информация от Центризбиркома. Ленин получил почти двадцать процентов голосов избирателей, Подвальный и Шилоновский - по семь, Сергеев - около двух.
Занявший третье место Подвальный еще вечером разразился привычной разгромной речью, направленной на обличение 'партии воров и жуликов' и призывом вывести народ на улицы. Он не упустил возможности напомнить, как при Тупине обогатились все его давнишние товарищи из славного града в устье Невы. Шилоновский и Сергеев так же отметили свое недовольство, при этом поздравив Тупина с победой. Надо сказать, что сами правила выборов, когда он только ознакомился с Конституцией, еще в Швейцарии, вначале очень порадовали Ильича тем, что каждый гражданин имел ровно один голос, а не пропорционально своему происхождению, как то было в Российской империи, где ряд слоев населения попросту избирательным правом не обладал. Однако сам результат, всего лишь пятая часть голосов, а также те особенности избирательной системы, на которые он обратил внимание, привели к тому, что он решил сделать весьма громкое заявление. Ленин объявил открытое выступление в своем предвыборном штабе, на которое собралось почти полторы тысячи зрителей. Ильич долго готовился к нему, изучая свои собственные произведения.
И здесь Ленин впервые впал в депрессивное состояние, выразившееся в полном сомнении, то ли он делал на протяжении своих обеих жизней. Владимир поймал у себя в голове мысль об ошибках прошлого, и мысль эта казалось вот-вот выскользнет, но он никак не хотел, чтобы он выскальзывала. Он уцепился за ее хвост и стал вытягивать назад, как бывает порой, когда ты ешь суп, в котором плавает петрушка, и она застревает в горле. И Ленин сказал сам себе: 'Стоп, надо успокоиться. Но как, как? Почему я не видел ошибок в собственных рассуждениях? С другой стороны, я смотрю сейчас спустя столько времени, и я знаю, как все было каким образом бесславно завершилось. Но все же! Чем мы занимались? Мы занимались наиболее благородным делом из всех, что можно было бы когда-либо придумать. Мы ломали изжившую себя экономическую систему. Но почему мы решили, что она изжила себя тогда? А изжившая и изживающая - это ведь не одно и то же! Я и сегодня полностью уверен в тупиковом пути капитализма. И я вижу, что все эти годы не опровергли учение Маркса. Почему? Оно отталкивается от философской материалистической доктрины, оно не говорит нам, что 'это плохо, потому что оно нам не нравится'. Нет, мы видим здесь структурный анализ всех этапов развития человеческого общества от древних времен до наших дней. Мы ссылались еще глубже, на диалектическую триаду Гегеля, пытались притянуть ее ко всему - но, получается, она работает, когда мы оцениваем прошлое, но абсолютно не годится для оценки настоящего, ведь мы не в силах оценить временные отрезки совершающейся борьбы. Но мы, большевики, свято верили в этот курс, мы не отступали как прочие оппортунистские партии, мы не спускались до мелкобуржуазного восприятия, декларирования сотрудничества, защиты мелких собственников. Как радовались меньшевики после победы в Грузии, что каждый бывший буржуа, втягивая живот, пытается пропихнуться в партию! Мы до такого не опускались, сохранили партийную дисциплину, четко обозначили наши приоритеты и были им верны, потому и победили. Но что есть теперь наша победа? Она стоила той борьбы? Сейчас мне кажется, что мы все же не видели какой-то более глубинной сути наших идей, мы углублялись в теорию и в борьбу между идеями, заключавшуюся в полемике. Ведь и строили мы в первый раз - у нас не было образца, но мы сами собирались стать образцом. Мы даже были готовы откатиться впоследствии из революционного авангарда, нам было это не так важно с интернациональным подходом. Но легко было вести эту полемику в естестве той революционной ситуации. Многие откровенно реакционные партии выделились в тот период, как вообще на изломе эпох всегда выделяются острые позиции. Но сейчас надо признать, что наши идеи - удел маргиналов. Почему мы были уверены в необратимости революций в европейских странах? И почему тамошний пролетариат не смог взять власть в свои руки? Неужели там не было достойных партий, и успех социал-демократии в России связан лишь с организованностью партии большевиков? Не могут же быть правы буржуазные историки, говоря об исключительности ситуации в разваливающейся Российской империи. Но при всей нашей заслуге и отваге - почему мы были тогда так наивны? Почему даже не брали в голову подобный вариант? Мы подгоняли мысли под наше видение развития человечества, можно сказать, сами писали весь проект. И мы не рассматривали альтернативные версии. Мы выдвинули лозунг превращения войны империалистической в гражданскую, и она случилась. Но мы не видели иных вариантов развития событий, кроме
И Ленин долго ходил по комнате и предполагал, какую тему все же лучше осветить и всякий раз возвращался к мысли об антиклерикальной пропаганде. Действительно, роль церкви в те времена в общественной жизни страны была крайне велика; многие вполне справедливо считали, что излишне велика. Церковь при этом, как обычно, вела свою деятельность под красивыми словами о духовности и нравственности. Однако храмы открывались и открывались, но ни народ, ни сами священники нравственнее от этого почему-то становиться не хотели. Ленин уже давно освоился в пользовании современными источниками информации. 'Я вижу, что среди молодого поколения есть недовольство религиозными деятелями, они высмеивают их в картинках и карикатурах с забавными подписями. Это - как раз то, где я более всего могу быть услышан', - резюмировал он.
Ленин в итоге выступил перед сторонниками и журналистами сухо и кратко. Он заявил, что не признает результатов выборов, однако доказательств их нечестности у него нет. Он подчеркнул, что тупинский курс ведет к деградации, что это наиболее уродливый вариант олигархического капитализма. Далее он перешел к роли Русской Православной церкви, обрушившись на нее с критикой, обвинив в сращивании с властными структурами.
'Мы критиковали церковь при царизме, обвиняя ее в защите старых порядков. Церковь защищала власть царя, как помазанника божьего, защищала власть аристократии. Народ церковь призывала терпеть. Трудись, подчиняйся хозяину, и за все твои тяготы тебе воздастся на небесах. И люди, измученные рабским трудом, верили, для них это была единственная отдушина, дававшая хоть какой-то смысл и объяснение их труду на помещика или владельца завода. Но с распространением революционных взглядов, рабочие начали понимать, что судьба находится полностью в их руках, они могут сбросить ненавистных угнетателей еще при своей жизни, рай нужно строить здесь, а не ждать его когда-то потом. И они начали бороться за этот рай, справедливо понимая, что главным творцом ада их жизней является международная буржуазия. С помощью государственных структур она взывала к неким патриотическим чувствам, призывая умереть за родину, а с помощью религии жить по канонам и не допускать мыслей о смене порядка. Однако сейчас мы видим, как церковь расправила свои плечи. Она ведет пропаганду, начиная с ранних лет, заменяя детям материалистическое представление о мироустройстве сказками про чудеса, про всевышнего на небесах и так далее. Для достижения свободы они предлагают молиться и поститься, то есть добровольно порабощать себя. Но ведь человек и так порабощен эксплуататорами; в современном обществе, чтобы прокормиться, он вынужден принимать те условия труда, что предлагает ему наниматель. То есть церковь, она поощряет пассивность, доверие к лживой власть, она подавляет естественные вопросы человека о мироздании, о том, как устроено общество. Взамен этого она предлагает готовую картинку, начиная аж с первых людей. Не нужно быть ученым человеком, чтобы осознать, что все это сказки. И они передавались из поколения в поколение - они ничем не отличаются от мифов Древней Греции, да и от наших славянских верований'.
В таком духе Ильич и завершил свое выступление, которые оказалось абсолютно не таким разгромным, как он сам вначале предполагал. И Ленин принял решение не ждать людей, которые захотят послушать его, будут платить за вход, а самому идти в народ и пробуждать в пролетариате революционный дух. 'Неужели они спят? Не может быть, может они и не осознают это теперь, мелкобуржуазный дух, о котором я говорил, который начал захватывать умы рабочих ведущих стран Запада и в первую очередь Англии в еще тот мой период, сейчас победил. И у нас в том числе. Но дух революционный не мог умереть, если уж я, смертный человек, сейчас здесь, то что есть дух? Да, мы, марксисты, принизили роль духа, подчинив его материи, но раз материя победила во мне, то и дух сможет воссоздаться! Я уверен, что революционный дух также есть в их сердцах, просто он задавлен кипой желаний, которые позволяют капиталистам лишь активировать их и наживаться. В общем, сдаваться не наш путь, вперед!' - заключил Ленин.
В свою очередь Подвальный на своем интернет-канале выкладывал один за другим видеоролики, в которых женщины средних лет, стыдливо пятясь, запихивали в урну бумаги с нужными результатами. В следующее после выборов воскресенье он призвал жителей страны выйти на улицы в знак протеста против подтасовок. В назначенное время центр столицы был уже переполнен людьми в форме и автозаками, терпеливо поджидающими своих будущих обитателей. Сам Подвальный был задержан, едва вышел из метро, и его сподвижники, оставшиеся без вожака, становились легкой добычей служителей закона. Часть из них, наученная горьким опытом предыдущих демонстраций, предпочла рассредоточиться по примыкающим к Тверской улицам, гуляя.
Антон активно призывал Михаила принять участие в акции, но тот лишь смеялся: 'А в чем смысл? Что это изменит? Работать надо! Какие факты у них есть? Это не повод нарушать закон'. Впрочем, в выходной день и у самого Антона нашлись какие-то неотложные дела. А протестующие - преимущественно молодежь - с гордостью гуляли по улицам. Им казалось, что они творят историю, что они здесь власть, что стоит кричать чуть-чуть громче - и наступит всеобщая справедливость. Но даже те кто кричал тихо быстро отлавливались и изолировались. Ленин позвонил за пару дней до мероприятия в приемную коммунистической партии и был неприятно удивлен, что она в митинге участия не примет. 'Он же не согласован', - пояснила девушка-секретарь. Ленин вспомнил тысяча девятьсот пятый и тысяча девятьсот семнадцатый годы. 'Да, представляю, если бы мы ждали каких-то согласований! Керенский, разреши нам погулять! Смешно! Мы выходили и делали. Один раз неудачно, другой - сделали выводы, учли ошибки. И результат не мог не прийти. Зачем согласовывать что-то со властью, которую ты не признаешь? Надо идти. Но к кому примкнуть? Выйти на самого Подвального? Но мы с ним слишком разных взглядов. Конечно, можно провести аналогию, и сказать, что сейчас тот совершит буржуазно-демократическую революцию, а потом придем мы. Но кто - мы? Нет такой партии. Да, в свое время я потратил много сил для формирования партии большевиков, для того, чтобы это была серьезная идейная сила. И когда появилась возможность взять власть в свои - мы были готовы к этому, несмотря на то, что многие из нас только в том году вернулись в Россию. Сейчас, конечно же, ситуация не та. Я, можно сказать, один, без единомышленников. Но меня использовали - я чувствую это - разрешив принять участие этой игре. В свое время я рассуждал на тему участия коммунистов в буржуазных парламентах. И я подчеркивал, что для достижения цели - все средства хороши. И заседая даже в самом реакционном парламенте, можно взывать к рабочим, подбивать их на борьбу. Но что выборы? Конечно, я и не верил, что стану Президентом, нужно быть глупцом, чтобы не понять, как работает эта система. Тот же Подвальный - он просто хочет оказаться на месте нынешних высших лиц. Он является носителем такого же буржуазного менталитета, как и Тупин с Волковым, он немного националист, и он сам был в бизнесе - так может ли он быть соратником рабочего народа в борьбе за справедливость? Готовы ли мы идти на борьбу, чтобы он оказался у власти? Конечно, нет! Ведь форма власти останется той же - просто имя будет другое. Но ведь он единственный, кто может выступить против результатов этих выборов, которые, ни для кого не секрет, прошли с многочисленными нарушениями. Каков план действий теперь? Думается, нет смысла и переживать о результатах его мероприятий. Опять же - кого он вывел на улицы? Это пролетариат, крестьянство? Угнетаемые? Нет, это люди мелкобуржуазной концепции, которые сами хотят стать эксплуататорами, но ввиду ограниченности мест, и потому что олигархат весь свой - они понимают, что тесно, а они хотят! Вот и все! Это не имеет ничего общего с революционной борьбой, движущей силой которой является пролетариат. Так что к нему я взывал и буду взывать! А Подвальный пусть бегает по улицам со своими школьниками!'