Второе пришествие

Гурвич Владимир Моисеевич

– Против Бога он не выступает, в книге об этом ни слова, - поправил отец Вениамин.

– А разве тот, кто выступает против церкви, не выступает против Бога?

Отец Вениамин молча смотрел перед собой.

– Я вас не понимаю, отец, - нетерпеливо произнес Матвей.
– Он же богоотступник. Мы должны его заклеймить, громко заявить о своей позиции.
– Он вдруг понизил голос, хотя их никто не мог подслушать.
– Вчера мне один человек, близкий к патриарху, как бы, между прочим, намекнул, что он ждет от нашей семьи решительного осуждения этой книги.

Отец Вениамин повернулся к сыну.

– Это мне решать, как поступить. В таком вопросе патриарх мне не указ.

– Но отец, вы же понимаете, как много зависит от него.

– Ты думаешь о своей карьере.

– А вот

вы о моей карьере не думаете, - упрекнул Матвей.

– Священнослужитель должен думать только о Боге. А если Богу угодно, случится у него и карьера.

– Отец, нам не простят, если мы промолчим. Разве вы хоть в чем-то разделяете его взгляды?

– Ты не хуже меня знаешь, что нет.

– Тогда что вас останавливает?

– Он мой сын. И твой брат, между прочим.

Матвей задумчиво покачал головой.

– Не только. Вас смущает что-то еще.

Отец Вениамин встал и прошелся по комнате.

– Нельзя отвергать с порога ни одну идею, - вдруг глухо произнес он.

– Даже такую?
– изумился Матвей.

– Даже такую. Это не означает, что я согласен с Марком. Но церковь на протяжении всей своей истории слишком много и часто боролась с идеями, которые затем оказывались верными. Не стоит спешить и на этот раз.

– Отец!
– От возмущения Матвей даже привстал.
– Вы отдаете отчет своим словам?

– Я не на его стороне, я его убежденный противник. Можешь так и передать человеку, который делал тебе намеки. А осуждать Марка публично не стану. А ты поступай, как считаешь нужным. А сейчас, извини, мне пора на службу.

4.

Введенский вернулся домой. Это однокомнатную квартиру он приобрел недавно в немалой степени благодаря помощи отца. Его заработка для покупки жилья не хватило. Он не просил денег, лишь однажды, отвечая на расспросы отцы о своей жизни, мимоходом, без всякой задней мысли упомянул о своем желании стать владельцем собственного жилья, так как надоело жить в съемных жилищах. А через некоторое время к нему приехал отец и вручил ему приличную сумму. Марк не хотел брать, он сам не знал, по какой причине, испытывал сильное смущение. Он взрослый мужчина и обязан решать подобные вопросы самостоятельно. А если не может, так тому и быть.

Но после уговоров деньги все-таки взял, хотя и обещал отдать, понимая, что вернуть такую сумму ему будет очень даже нелегко. И если это и случится, то не скоро. Отец на эти его слова ничего не ответил, и Введенский понял, что он не особенно верить в такую возможность. Да и не требует от него возвращения долга. Марк знал, что при внешней сдержанности он на самом деле очень нежный и заботливый родитель.

Но сейчас Введенский думал о том, что отныне между ними пролегла очень большая трещина. Есть большие сомнения, что отец когда-либо извинит этот его поступок. Покуситься на святое - такое не прощается.

Но почему святое? Кто присвоил церкви, ее учению такой статус? И если даже предположить, что это святое, почему нельзя ставить и его под сомнение? Разве святое и неприкасаемое одно и то же. Эти вопросы возникали у него еще, когда он учился в школе. Он и сам не мог понять, откуда они взялись? Еще недавно их не было, а затем вдруг появились ненароком в голове. И прогнать их оттуда он уже не мог. Хотя поначалу честно и добросовестно пытался это сделать. Даже привлек к такому важному делу отца. Тот отнесся к сомнениям сына спокойно, но серьезно, вопреки большому опасению Марка не стал устраивать ему головомойку, скорей наоборот, аргументировано начал разбивать его доводы, как камни молотком. И разбил, но не до конца. Через какое-то время они не просто вернулись, а вернулись окрепшими. И он понял, что от них ему уже не избавиться, придет время, когда с ними надо что-то будет делать.

Этими своими настроениями он уже не стал ни с кем делиться, так как предчувствовал, что во второй раз отец не отнесется к его еретическим мыслям столь же благодушно. И одной душеспасительной беседой уже не отделаться, на этот раз все будет значительно острей. Ему ли не знать, насколько отец глубоко убежден в святую миссию своей церкви. В отличие от многих церковников, с которыми с самого раннего возраста сталкивался

Марк, для которых церковная служба была не более чем способом зарабатывать на жизнь, он верил искреннее и подчас даже неистово. Хотя никаким фанатиком никогда не был. Просто он был уверен, что это и есть и истина. Правда, это не помешало ему прослыть одним из главных церковных реформаторов. На этой почве у него даже возник конфликт со многими иерархами. По этой причине в свое время он покинул столичный приход ради служения в тихой и захолустной подмосковной глубинке, где мог чувствовать себя спокойней. Но он никогда не покушался на сами устои, просто считал, что церковь, как и любой организм требует постоянного обновления, периодически проведения реформ. А вот его сын покусился, хотя первоначально таких замыслов не имел. Просто хотел разобраться в сути некоторых явлений. А уже сам ход событий привел к определенным выводам. И он уже не мог остановиться, это было бы с его стороны нечестно, недобросовестно. Разве истина и не есть Бог, а Бог и не есть истина. Если это так, что же тогда в его книге крамольного. Но именно так все ее и воспринимают. Реакция Матвея более чем наглядная. Пусть даже он никогда не обладал большим умом, от него, как серой от черта, всегда пахло посредственностью. Именно по этой причине они так и не нашли по настоящему общего языка и по большому счету остались чужими, несмотря на близкое родство. И сейчас их разногласия стали особенно выпуклыми.

Что Матвей, неприятие им книги можно пренебречь, но ведь он отражает мысли и настроения несравненно более влиятельных людей, включая патриарха. О чем брат откровенно и заявил. А выше уже и некуда, выше только Бог. Другой вопрос, насколько отражает предстоятель православной церкви Его воззрения? Но об этом можно только предполагать. А жаль, было бы очень даже полезно знать поточней. Эти люди присвоили себе право вещать от Его имени. Но на самом деле они самые обычные человеческие существа, зачастую, далеко не самые лучшие экземпляры. А подчас весьма отвратительные; он с такими сталкивался. Да и отец неоднократно ему повторял: в церкви существуют все те же прегрешения, что и в обществе. Только в силу статуса этой организации они смотрятся выпуклей. А потому их пытаются по-возможности замалчивать.

Впрочем, сейчас ему не до церковных пороков, перевел свои мысли Введенский на другой путь. Сейчас у него другие заботы. В первую очередь Вера. Они не общались с момента выхода его книги из печати, а прошла уже почти неделя. Все это время она не звонила, хотя еще недавно делала это по несколько раз в день. И у него нет сомнений, что это связано с его трудом. Для нее - дочери известного епископа, приближенного к священной особе патриарха, не просто смириться с тем, что он написал. Он понимал это с самого начала, хотя и надеялся, что она сумеет, пусть не согласится с ним, но оценить его интеллектуальную смелость. Ведь она умная девушка и всегда отличалась независимым мышлением и своенравным характером. Не случайно, их жизненные пути оказались в чем-то схожи, она тоже по сути дела ушла из семьи и стала жить так, как ей хочется, хотя формально живет в доме отца. Но при этом в отличие от него осталась верной дочерью православной церкви. С самого начала их отношений они негласно заключили соглашение, что каждый в этом вопросе ведет себя так, как считает нужным. И пытается влиять на другого не станет. Так все и происходило. Но сейчас он, пожалуй, перешел некую незримую границу. И скорей всего, предстоит нелегкий процесс налаживания взаимопонимания.

Введенский грустно вздохнул, задача представлялась ему нелегкой. Ему ли не знать, какой может быть Вера упрямой. Он даже не уверен теперь, состоится ли их свадьба? Хотя все уже согласовано, получены все необходимые согласия. Даже от отца Веры, несмотря на то, что он против ее брака с "вольнодумцем", как однажды назвал он его. Но решил не мешать счастью дочери. Но после всего, что случилось, именно сама Вера вполне может изменить решение. У нее весьма специфический характер, она бывает способна на неожиданные действия не только для окружающих, но и для нее самой. Он уже пару раз сталкиваться с этой ее особенностью. И по правде говоря, опасается этого ее качества. А сейчас для его проявления есть все основания. Он для этого хорошо постарался.