Второй раунд
Шрифт:
Зашуршал гравий. «Дункель» подходил к беседке.
— Прошу извинить. Немного опоздал, — сказал он.
— Ничего, сядем. Рассказывайте.
— Пташка очень ловко сделала свое дело, и павлин распустил хвост. Он помог ей спуститься вниз, подвел к скамейке, посидел рядом несколько минут. Они что-то там говорили, я не расслышал. Это, собственно, все. Но девка чертовски хороша. Мне кажется, я ее где-то встречал.
Пропустив последнее замечание «Дункеля», Лютце сказал:
— Отлично, «Дункель» [27] . Будучи темным, вы приносите каждый раз светлые вести, — скаламбурил он. — Продолжайте следить за Денисовым. Встретимся через неделю. Здесь же. Если будете нужны раньше, сам найду вас. Вот ключи от автомобиля. Доверенность я уничтожил. А это — особая награда — «Кемл», — Лютце протянул пачку сигарет в целлофановой обертке. — Идите. Я останусь.
27
«Дункель» — дословно в переводе «темный».
Когда Лютце вышел из парка, машины уже не было.
В отличие от Мевиса Вышпольский выглядел откровенно растерянным, хотя внешне не опустился, тоже был тщательно выбрит и аккуратно причесан.
— Вас фотографировали? — спросил Фомин.
— Да, пан капитан. Только я не понимаю, зачем это?
— Чтобы отправить фотографии в польскую прессу и установить, действительно ли вы тот, за кого себя выдаете. Ведь нового о себе вы ничего пока не говорите…
— Нового? Я ничего больше не могу рассказать. Проверяйте.
— А шрам на предплечье левой руки по форме очень что-то напоминает…
— Шрам?.. Осколочное ранение… В феврале 1945 года попал под бомбежку…
— Лжете вы все, Вышпольский. Это след от буквы. Такая татуировка есть у всех, кто служил в «СС», независимо от рангов. И между прочим, только военные и медики, столь к месту употребляют слово «осколочный». Я не собираюсь вас уговаривать, сами осложняете свое положение… Недостаточно подумали, не готовы давать правдивые показания. Перенесем разговор на завтра. Подумайте еще, вспомните…
…Не спалось, как ни искал удобную позу. Все казалось, что вот сейчас придет сюда этот русский капитан и скажет: «Долго еще будете нас обманывать, господни Вышпольский. Ведь мне все о вас известно. И то, что фамилия ваша Курц, и как вы в России…»
Утомленный бессонницей и нервным напряжением, мозг не способен уже был бороться с кошмарами. И последние слова капитана звучали как приказ: «Подумайте еще, вспомните…» Он не хотел вспоминать, но едва закрывал глаза, как память воскрешала события недавнего прошлого, когда он был в России.
«Подумайте еще, вспомните…»
Отчетливо вспоминалась картина: он сидит у окна в жарко натопленной избе и смотрит сквозь запотевшее, плачущее крупными каплями стекло, на багровый русский восход. Протирает стекло и смотрит. В небе черными зловещими хлопьями кружатся вороны.
У дверей избы, лицом к стене лежит человек, голова которого обвернута бурой от крови повязкой. Советский офицер был раненым взят в плен, допрос не дал результата. Курц обозлен.
В белом облаке холодного воздуха в дом ввалился обер-лейтенант «СС» Фишер, приказывает ему, Курцу, пристрелить пленного. Курц поднимает русского, и тот, шатаясь, идет на улицу.
Вдали слышны вздохи артиллерийской канонады. Русский выпрямляется и бросает в лицо Курцу: «Слышишь гром, сволочь! Это мои братья. И где бы ты ни был, возмездие найдет тебя!» Курц нажимает курок, длинная очередь в грудь, в лицо…
Курц обходит труп и почему-то чувствует, что боится его, словно русский еще может встать и пойти вслед за ним, как тень.
И та же изба, и новые расстрелы. И новые тени… Много теней…
Через годы, через страхи войны они шли за ним. И он всегда боялся их и, боясь, совершал новые преступления…
— Нет! Нет! — вскакивает с постели Курц, озираясь, не подслушивают ли его.
«А может быть, он бредил и все говорил вслух? Нет, — убеждает он себя, — свидетелей нет, а сам он не скажет». Он ходит по камере, опять ложится, пытается уснуть. Но все повторяется сначала: «Слышишь гром, сволочь! Это мои братья!»…
Утром, в одиннадцать, как и было условлено, Фомин входил в серое массивное здание Энбургского полицайпрезидиума. Франц Енок уже ждал его.
— Здравствуйте, геноссе Евгений, — радушно приветствовал он Фомина. — Какие новости? Как чувствуете себя после прогулки в Лейпциг?
— Отлично, на мой взгляд, было все очень здорово. Столько посмотрели, да и просто отдохнули, отдохнули от дел.
— Верно, верно. Наши товарищи тоже остались довольными. Так что вас привело ко мне? Рассказывайте, — он усадил Фомина в удобное низкое кресло, около круглого журнального столика, и сам сел напротив.
— Дело в общем-то довольно обычное, — сказал Фомин, — выявили очередных военных преступников, только они на той стороне… А тут у них есть родственники. Один бывший охранник из Заксенхаузека — Альберт Циске, семья его живет где-то здесь, в Энбурге, второй…
Всегда выдержанный, вежливый Енок гневно привстал над креслом.
— Альберт Циске! Вам удалось нащупать «Заику»? Да, вы этого, конечно, не можете знать. «Заика» — прозвище, которое заключенные дали этому садисту и убийце…
Фомин заметил, как разволновался Енок. Вспомнил слышанное от товарищей: Енок около двенадцати лет провел в концлагерях и три последних — в Заксенхаузене. У него были свои давние счеты с фашизмом. Рабочие Энбурга и Ландтаг Саксонии не случайно назначили Енока в органы народной полиции. Буквально с первых послевоенных дней он принимал активное участие в работе новых, демократических органов управления, горячо выступал за объединение коммунистов и социалистов в одну партию — Социалистическую единую партию Германии.
— Значит, вы знаете Циске?
— И еще сотни таких, как он. Познакомился когда был мальчишкой, — Енок перекладывал на столе какие-то бумаги. Затем несколько успокоившись, сел, закурил. — Пятнадцатилетним, не пожелав быть батраком баронессы фон Штольц, я, геноссе Евгений, ушел от родителей и поступил учеником слесаря на железной дороге в Ганновере. Там познакомился с коммунистами. В тридцать втором, — какое это было время, вы знаете, — партия поручила мне работу среди членов союза коммунистической молодежи Энбурга, и я переехал сюда. Вот тогда мне и привелось впервые столкнуться с этим молодчиком. Циске был активистом «Стального шлема» [28] , участвовал в бандитских налетах на рабочие клубы, спортивные организации.
28
Крайне реакционная профашистская организация, объединявшая бывших военнослужащих немецкой армии.