Вторжение

Соколов Василий Дмитриевич

Ночью обстановка изменилась. Комбриг Шмелев, желая до конца испытать Семушкина, дал ему новый, более сложный маршрут.

— Как же так? А мы думали… — заикнулся было капитан, но комбриг не дал ему досказать:

— Пойдешь новым маршрутом. Главное — действуй внезапно! Верю сумеешь сделать.

И вот теперь, сидя в головной машине, капитан Семушкин вел отряд. Пока двигались по дороге, у него не возникало и мысли, что собьются с пути. "Вон и луна поднялась", — приоткрыв дверцу, обрадовался Семушкин.

Он сидел в тесной бронемашине и, подсвечивая

карту, обдумывал, как лучше вывести отряд в район боя. В уме перебирал всякие варианты, одно решение заманчивее другого. Но этот новый, незнакомый маршрут… Да и силы "противника" не были достаточно изучены. Семушкин знал, что "синие" располагаются в предполье, что наиболее вероятные места подхода к своей обороне держат под огнем. "А ждут ли они со стороны болота? — подумал Семушкин, вглядываясь в карту. — Не ударить ли из–за болота?"

Капитан решил остановиться на этом варианте. Теперь все зависело от марша. Нужно было ускорить движение, в противном случае рассвет застанет в дороге — и пропала внезапность. Он взглянул на часы: время уже перевалило за полночь. Потом приоткрыл верхний люк, высунулся и удивился, не найдя на небе луны; она ушла за горизонт, темнота стала почти непроницаемой. Лишь обочины дороги покрывал серыми клочьями снег. Машины двигались без света, только сзади из подфарников едва пробивались узкие полоски.

"Только бы доехать, не сбиться с пути", — беспокоился Семушкин, зная, что позади едут, следят за каждым его шагом и комбриг Шмелев, и этот строгий генерал из округа.

Он передал по колонне, чтобы наблюдатели, сидящие на машинах, были внимательнее. Все чаще стал запрашивать по радио начальника головного дозора сержанта Кострова. Да и сам то и дело высовывался по пояс из люка и на встречном ветру напряженно, до рези в глазах вглядывался в местность. Трудно угадывал в темноте отдельные строенья, повороты и залезал в машину, чтобы сличить увиденное с картой. Вот его взгляд остановился на том месте, где обозначалась развилка дорог… А почему же не сообщил о ней дозор? Может быть, она уже позади?

И, едва усомнившись, Семушкин приник к микрофону рации, запросил у старшего дозора маршрут.

— Скоро будет поворот, — передал Костров. — Подъезжаем к развилке.

— Какая там развилка! — сердился Семушкин. — Вы уже проехали ее. Протрите глаза!

Свернув с дороги, капитан повел колонну краем опушки. Углубились в лес, двигались вдоль поруби. В лесу стало темнее, к тому же сбоку узкой просеки, как нарочно, тянулся глубокий, наполненный водой, канал. Малейшая неосторожность — и можно оказаться под откосом.

Семушкин поглядел на водителя. Тот, уткнувшись в броневой щиток, силился перед самым носом машины разглядеть путь.

— Как видите?

— Неважно, — с придыханием ответил водитель. — Темнота давит.

Дальше ехали медленно, как бы вырывая у дороги каждый метр. Лес кончился. Отряд оказался в небольшой пойме. Там и тут торчали кудлатые кочки и старые пни. Начиналось болото. Семушкин остановил колонну и подозвал Кострова, дозор которого теперь примкнул к ядру отряда.

—

Надо поискать обходные пути… А впрочем, пойдемте вместе. Нам приказано действовать по собственной инициативе.

Прошло полчаса, пока они ползали по кочкам да ольховым кустарникам. Случайно напали на санный след, тянувшийся к копенке сена. По следу углубились в самое болото, покрытое тускло блестевшим в темноте льдом. Лед оказался совсем непрочным, крошился под ногами, но воды почти не было, должно быть, вымерзла.

Чем дальше шли, тем все чаще попадались вязкие участки.

— Трудно, а придется лезть, — возвращаясь назад, угрюмо сказал капитан.

Костров не проронил ни слова.

Очутившись возле машины, капитан Семушкин увидел на обочине мигающий фонарик и крикнул:

— Свет убрать! Какой леший там балуется?

Семушкин ругнулся и в ту же минуту увидел генерала, шедшего в сопровождении командиров.

— Здорово ты нас окрестил! — рассмеялся Шмелев.

— Простите, не заметил… — извинился Семушкин, а про себя подумал: "Тут во тьме болото месишь, а они с фонариком… А потом возьмут на заметку и тебя же обвинят".

— Ну что, в тупик зашли? — спросил генерал.

— Так точно, товарищ генерал. Болото…

— И что же вы решили?

— Будем преодолевать…

Семушкин сказал это с такой убежденностью, что генерал сразу оживился. Он спросил, каким способом капитан намерен провести колонну через топи.

— Способ обычный, товарищ генерал, — без тени иронии ответил Семушкин. — Засучим рукава, возьмем в руки лопаты, топоры, нарубим хворосту… Разрешите начинать?

— А это у своего комбрига спросите, — кивнул генерал и отошел в сторону.

Шмелев увидел напряженный взгляд Семушкина, потом посмотрел на Кострова — глаза их выражали нерешительность. "Когда человека хотят научить плавать, его обычно окунают с головой", — подумал комбриг и приказал двигаться через болото.

Ничего не видя в темноте и поеживаясь от холода, генерал Ломов зашагал к штабной машине. Шмелев хотел было позвать и представителя генштаба, но тот сказал, что пойдет вместе с бойцами.

Шмелев тоже забрался в штабную машину, и теперь ему ничего не оставалось, как руководить переправой с помощью рации. Вскоре Семушкин доложил, что завалилось в яму одно орудие, потом увязли два грузовика.

— Надо же! Такое невезение, — словно ища сочувствия у генерала, проговорил Шмелев.

Но Ломов не внял его словам. Тогда Шмелев достал портсигар и предложил ему папироску.

— Не курю, — сухо ответил Ломов.

При свете не сразу загашенной спички Шмелев увидел его хмурое лицо, сдвинутые брови. "Злится", — подумал Шмелев. Состояние генерала передалось и ему.

Капитана преследовала одна беда за другой: почти все колесные машины увязли, пушки пришлось тянуть на руках…

— Не медлите, — поторапливал Шмелев. — Уже наступает рассвет!..

— Разрешите атаковать без орудий сопровождения? — запросил упавшим голосом Семушкин.

— Атакуйте! — приказал комбриг.