Вторжение
Шрифт:
— А я вот думаю, что Данни приказал сдать эти дома, — тихо сказал Дилл. — Наверно, с Гамалом что-то не получается.
— Этого не может быть! — Но его словам не хватало убеждённости. Судорога снова свела правую ногу Амброса и он потряс ею в воздухе.
— Скорее всего, Дан и нам дал указание договариваться, но ты его не услышал. Может, твоя техника не работает.
— Ага, как же. — Амброс пощёлкал тумблерами на панели, повернул несколько ручек, погонял указатель частот в обе стороны по шкале. Из приёмника доносился только сухой треск статических разрядов, словно под ветром ломались деревья. — Настройка точная, — сказал Амброс, выдёргивая микрофон из зажимов. — Позиция один. Позиция один. Лев, на связь. Лев, на связь. — Ответом ему был всё тот же безнадёжный ровный гул. Он взывал в пустоту, и треск статики издевался над ним. Он тщетно пытался выйти на связь минут пять или шесть, после чего вернул микрофон на прежнее место и выключил передатчик.
— Эта штука в полном порядке, — упрямо сказал он. Но плечи его поникли и теперь он растерянно озирался по сторонам в поисках помощи и поддержки.
Дилл обнял его за плечи, мягко, но уверенно подвёл к дивану и заставил сесть. На этот раз Амброс не сопротивлялся. Дилл присел на корточки на пол рядом с ним.
— Чили, ты до смерти устал, парень. Ты же без сна почти сорок пять часов. — В голосе его была спокойная убеждённость, как у медсестры. — У тебя скоро глаза сами собой будут закрываться. Сними-ка свои ставни и глянь на меня.
Амброс подчинился. У него были мутные покрасневшие белки глаз. В проёме полуоткрытого рта одиноким стражем поблёскивал золотой зуб и желваки на скулах разгладились.
— Послушай, Чили, — продолжал Дилл. — Может, Данни молчит потому, что они его уже взяли. Или он опять куда-то перемещается. Может, у него аппаратура вышла из строя. Тут может быть сто других причин. И нам самим надо соображать, что делать дальше.
— Говори громче, Джексон, — попросил Амброс. — А то я ничего не слышу.
Дилла внезапно охватила жалость к этому парню. Чили Амброс, беспризорник из гарлемских трущоб, которого армия научила обращаться лишь с оружием и рацией, увешанный наградами солдат из Вьетнама, умевший, утопая в грязи, подползать к часовым Вьетконга и душить их голыми руками, безработный ветеран, которому оставалось лишь бродить по мостовым Гарлема, теша себя остатками надежд; от него, как от человека оставалась лишь пустая оболочка — как он снова почувствовал себя человеком, лишь вступив в ряды «Чёрных Двадцать Первого Февраля», где Данни Смит сделал его сержантом службы связи. Чили Амброс был предан Данни Смиту душой и телом, а теперь Дилл убивает его символ веры, словно сворачивая шею цыплёнку. Куда делось понятие чести, способен ли он ещё испытывать сострадание — или же им руководит только холодный расчёт?
Тем не менее, он не ослаблял давления.
— Если мы не начнём шевелиться, нас просто выкурят отсюда, а у нас ничего не будет на руках. Чили, давай я выпущу Бена из гаража. Он нам жутко нужен. Он умеет думать.
— Нет, — не размышляя, мрачно ответил Чили. — Я тут командую и отдаю приказы, пока не услышу от Данни других указаний.
— Он просто нам что-нибудь посоветует. Бен выспался. Он свеж и полон сил. А нам нужно как можно быстрее что-нибудь придумать.
— Нет. Бен будет сидеть и дальше.
Дилл лишь вздохнул, внимательно рассматривая Чили. Налитые кровью глаза Амброса лихорадочно блестели и, несмотря на ту боль, что стояла в них, Дилл понял, что они прозревают далёкий Гамал.
— Ну что ж, ладно. — Дилл попробовал зайти с другого бока. — Дай мне поговорить с Кроуфордом… Чили, мы можем как-то договориться с ним. Ты же вообще с ним не разговаривал. С тех пор, как ты избавился от Бена, с ним никто о деле не говорил.
— А что толку? — В нём снова проснулись подозрения.
— Ну, предположи, я получу от него договор. Представляешь, нам достанется дом? Чем это помешает, пусть даже Данни кинет клич к Гамалу?
— Пустое всё это, Джексон. — Амброс не скрывал своей незаинтересованности. — Ну, получим мы пару домов, и их заселит чёрная челядь. Чёрт, да пусть они нам хоть половину Рокфеллер-центра вручат, ничего ведь всё равно не изменится. Они ведь все жилы нам подрезают, а мы души закладываем за крахмальные воротнички и галстуки. Нет. Только одно заставит нас подняться с колен. Страна чёрных.
— Но пока до неё дойдёт черёд? Почему бы и нет? Ты только подумай, что мы могли бы сделать с этим домом и его шестьюдесятью акрами? Тут даже можно бы расположить штаб-квартиру твоего отряда, Чили.
Перебарывая смертельную усталость, Амброс уставился на него, пытаясь понять, насколько можно ему верить. — Джексон, — буркнул он, — ты и сам знаешь, что это дурацкие разговоры. Никакой штаб-квартиры для Чили не будет. Он может только драться за Гамал — пока его не убьют, а вот ты, и Бен, и Данни когда-нибудь увидят его.
Дилла снова охватила жалость к этому парню, но он, проклиная себя, сдержался и не ослабил нажима. Прости меня за то, что я с тобой делаю, Чили Амброс, мой обманутый брат.
— Так что ты не против, если я поговорю с Кроуфордом? — повторил он. — Естественно, никаких сделок — пока мы их не обговорим с тобой. Но дай мне наложить руку на этого белого слизняка. Я его выжму досуха.
— О’кей. О’кей. — На мгновение Амброс впал в ступор, но тут же привскочил, словно услышав голос с небес. Он сорвался с дивана и, схватившись за револьвер, распрямил плечи и направился к забаррикадированным дверям.
— Если хочешь, можешь идти разговаривать с Кроуфордом, — сказал он. — А я пойду посмотрю, как там Харви и Пёрли.
Амброс исчез в ночи. Дилл снова придвинул к дверям дубовый стол и через холл направился в библиотеку. Его терзали воспоминания об исчезающих надеждах Чили и ещё никогда в жизни он не испытывал такой, как сегодня, враждебности к белым. Тим Кроуфорд, богатый белый слизняк, лицемер, который, полакомившись чёрной плотью Джинни Джонс, трусливо уполз в тень — но ему ещё предстоит корчиться и извиваться в своём сыром укрытии.