Вторжение
Шрифт:
Чили снял приёмник с полки, поставил его рядом с большим пианино и подсоединил к внешней антенне. Только телевизионный столик, на котором теперь был виден след подошвы Чили, оставался на прежнем месте. Переместились даже медные каминные принадлежности. Теперь они грудой сверкающего оружия лежали на диване — кочерга, совок, щипцы.
Джексон Дилл бросил на них взгляд, остановившись на кочерге. Он смерил расстояние между ней и Чили. Последние пару часов он уже несколько раз примерялся к нему. Хотя его собеседник долго не продержится. Дилл принял нормальное сидячее положение и напрягся.
— На тот случай, если кончатся патроны, — объяснил Амброс. Он неправильно оценил интерес Дилла к медным инструментам. — Будем драться всем, что попадёт под руку.
— Может, ты и будешь. — Дилл специально понизил голос, заставляя Амброса прислушиваться. Пусть все его чувства будут на пределе напряжения, подумал Дилл. — А я умирать не собираюсь.
Приподняв правую ногу, Амброс несколько раз качнул ею. В последнее время он уже не раз делал такое движение, наверно, чтобы расслабить сведённые судорогой мышцы, и Дилл подумал, что пинок телевизионного столика, скорее, служил именно этой цели, а не выражал презрение к папе. Дилл был готов к тому, что каждую минуту у Амброса может начаться нервный тик; он держался на остатках нервной энергии.
— Парень ты хороший, вот только мозгов у тебя не хватает, — тихо сказал Дилл.
— Ты это о чём? — рявкнул Амброс.
— Я говорю, что тут нам понадобилось бы побольше рук и мозгов, — ответил Дилл. Его еле слышный голос нетрудно было объяснить усталостью. — А то у тебя как-то глупо всё получается, Чили.
Амброс буркнул какое-то оскорбление.
— Ты слишком молод, чтобы давать мне советы. — Он подошёл к дивану и рухнул на подушки. Пальцы его поглаживали гладкий металл кочерги. За тёмными стёклами очков он позволил себе роскошь на мгновение прикрыть глаза.
— Ты весь день подкалываешь меня, Джексон, — сказал он. — Пора бы тебе и заткнуться. Я доставил девчонку к её мамаше, как ты хотел. Я заткнул рот той толстой жабе в мастерской, чтобы она не вопила. И запер Бена в гараже, чтобы не приставлять к нему часового. Я сделал всё, из-за чего у тебя были прямо колики в животе. И теперь я больше ничего не хочу слышать.
— Я не советовал тебе запирать Бена в гараже, — продолжал давить на него Дилл. — Я сказал, что ты ведёшь себя как дурак, постоянно держа Бена под чьим-то присмотром. Почему бы не дать ему прогуляться? Оружия у него нет, но руки при нём. Если начнётся стрельба, дашь ему винтовку. А пока тебе так и так приходится наблюдать за гаражом, чтобы он не выбрался оттуда.
— Я этому сукиному сыну не доверяю.
— Единственное стоящее, что ты сделал за день, это разобрался с Кроуфордами. По крайней мере, знаешь, где они находятся.
Как и сам Дилл, что отвечало его задаче. Кроуфорды теперь ютились в небольшом пространстве на задах первого этажа; им отвели комнатку с туалетом, примыкающую к библиотеке, где Лиз занималась шитьём. Задняя дверь была закрыта, и узкий коридор перегорожен шкафом; пленники были изолированы от остальной части дома. Когда придёт час, Дилл должен был точно знать, где находится Тим.
Холли вернулась к семье в середине утра, когда Бена Стила под конвоем препроводили по тропинке от ручья и заперли в гараже. Лиз обрушилась на дочь с объятиями и поцелуями, обливая её слезами, что Холли воспринимала, скорее, как наказание. Взрослые вечно то хлюпают носом, то всё запрещают. Очень трудно заставить их вести себя как полагается, и Холли предпочитала иметь дело с эгоизмом и приказами своего брата, в которых для неё не было ничего непонятного. Да и кроме того, из-за чего все сходят с ума? Конечно, она испугалась, когда старый Пёрли Уиггинс поймал её на тропинке, но потом он извинился своим смешным скрипучим голосом и всё стало великолепно и очень интересно. Она была страшно рада, когда они разбили бивуак у ручья. Бен Стил рассказывал ей разные истории и она ела фасоль прямо из банки. Питер Уилсон ловил лягушек и чуть не поймал одну, а к ночи она залезла в спальный мешок мистера Марша и смотрела, как покачиваются верхушки деревьев и по безлунному небу, как волшебные мётлы, бродят странные лучи прожекторов. Спала она рядом с Беном Стилом, который ужасно забавно похрапывал, и Питер Уилсон, огромный и мужественный, всю ночь охранял их. Она ещё больше подружилась с Беном Стилом. Утром она даже огорчилась, когда Харви Марш отвёл её обратно домой, а не запер в гараже с Беном. После чёрной физиономии Стила лицо папы казалось таким бледным и беспомощным, пусть даже оно густо заросло колючей щетиной.
Она удивилась, увидев, насколько изменился Скотт. Хотя он продолжал носить ту же рубашку с отважной надписью, Скотт теперь был полон теми же тревогами и опасениями, что владели родителями, особенно матерью. Холли была просто возмущена тем, что Тим и Лиз обманули её. Сначала в субботу вечером они сказали, что чёрные люди приехали в гости в Фейрхилл. Теперь они рассказывают другую историю, утверждая, что чёрные взяли с собой оружие, потому что хотят отобрать Фейрхилл у их семьи. Из чёрных можно хоть как-то иметь дело, говорят они, только с Беном Стилом и с этим новым, Джексоном Диллом. Трудно поверить. Харви Марш ужасно смешной. Старый Пёрли Уиггинс и мухи не обидит. Проведя в обществе матери несколько часов, Холли тоже стала испытывать страх, но строго говоря, он был вызван не столько словами родителей, сколько утомительным заключением в библиотеке и в швейной. Холли терпеть не могла, когда её запирали.
Шёл третий день с начала вторжения, и в гостиной Джексон Дилл продолжал психологически давить на Амброса Чили, скрывая свою железную настойчивость под покровом мягких слов.
— Ты же слышал новости, — тихо произнёс он. — Против нас встал весь мир, главы государств; чёрные лидеры Западной Африки вопят, чтобы мы выпустили детей, как и эти ниггеры и чёрные мамаши, что маршируют по Гарлему. И мы в окружении полутора тысяч стволов, когда их у нас всего семь.
— Всё ещё изменится, Джексон. — Амброс перебирал каминные принадлежности, словно пересчитывая их. — Когда Данни бросит призыв к Гамалу, по всей стране тысячи кошек прыгнут на дома. И им придётся покрутиться как собаке, выкусывающей блох. У них не хватит солдат, чтобы справиться с нами. Как они могут окружить десять тысяч домов? Вот ты у нас такой умный, мальчик из колледжа. Можешь ты мне ответить?
— Ты считаешь, что весь Ч. Ф. пойдёт за Данни, когда он объявит эту новость? Когда все только и кричат об этих детях? — Дилл презрительно хмыкнул. — А я ручаюсь, что к Данни присоединится не больше трети братьев. И их перережут как свиней. Что ждёт и нас, кстати.
— От твоей трусости вся комната провоняла, — с отвращением сказал Амброс. — Если ты так боишься драться, так чего пришёл сюда?
— Я здесь, чтобы помочь тебе.
— Помочь! Будь здесь Данни, ты бы за свои слова пошёл под военно-полевой суд.
— Так когда Данни собирается объявиться? Скажи мне. Ты весь день не слышал ото Льва ни слова… Чили, говорю тебе, мы проиграли.
— Чёрт бы тебя побрал! — Чили сорвался с дивана, пересёк пространство голого пола и, дрожа от ярости, остановился перед Диллом. — Будешь и дальше нести свою ахинею, я спихну тебя с холма, и пусть эта белая мразь изрешетит тебя пулями.
— Спокойнее, парень. — Дилл поднял глаза на тёмные стёкла очков и на осунувшееся лицо Чили. Страха он не испытывал. Дилл понимал, что Амброс отчаянно нуждается в каждой паре рук, способных держать оружие и в каждом стволе. Изобразив сочувствие, он заставил себя улыбнуться. — Ты тут номер первый. Так что тебе лучше успокоиться.