Вуаль из виноградных лоз

Коул Тилли

— Вы вернулись? — спросил он, его голос надломился.

Его красивое лицо приняло серьезное выражение. Мое сердце забилось быстрее.

Он был прекрасен. Ахилл был абсолютно, потрясающе красив.

Должно быть, я смотрела на него слишком пристально или слишком долго, потому, что его брови поднялись, и он начал немного покачиваться на ногах. Я откинула волосы с лица, пытаясь снять напряжение. И все же моя рука дрожала, когда пробегала по моим длинным до плеч волосам.

Я не знала, случайно ли он это сделал или нет, но судя по растерянному выражению его

лица в последствии, я предположила, что это было не намеренно. Когда я опустила свою руку, Ахилл протянул свою и поймал прядь моих волос между большим и указательным пальцами. Его полные губы открылись, и он медленно выдохнул.

— Ваши волосы распущены, — сказал он с таким почтением, что я не сомневалась в том, что так ему нравилось больше, чем мой пучок для занятия бегом.

Я стояла неподвижно, борясь с естественным притяжением наших тел.

«Как магниты», — подумала я.

Мое тело стремилось оказаться еще ближе. И я не имела понятия, что мне делать с этой поразительной правдой.

Ахилл должно быть понял, что делает. Он отбросил мои волосы, словно они были в огне. Он сделал шаг назад, его загорелое лицо вспыхнуло краской. Он повернулся и повел Нико в сторону загона.

Несколько секунд я сдерживалась, чтобы привести в порядок свои нервы, уставившись на тропу под своими ногами. Но когда я подняла взгляд и увидела напряженную, обнаженную спину Ахилла, так прекрасно освещенную послеполуденным солнцем, мое сердце вновь забилось сильнее.

«Ты не можешь так поступать, Кареса», — сказала я сама себе — нет, приказала.

И именно в этот момент Ахилл огляделся через плечо. Когда его взгляд встретился с моим, мои наставления улетучились вместе с остатками здравого смысла.

Его ноздри раздулись, а бицепсы напряглись, и я позволила себе на мгновение восхититься им — без чувства вины и без цензуры. И я видела, что он так же разглядывал и меня.

Понадобилось нетерпеливое ржание Розы, чтобы чары между нами рассеялись

Решив вести себя, как подобает взрослой женщине, я взяла себя в руки и подошла к загону. Я прислонилась к забору, когда Ахилл направился освобождать Нико. Прежде чем это сделать он спросил:

— Вы пришли, чтобы покататься на Розе?

— Да, — ответила я. — Но, если уже слишком поздно, я все пойму. Последние пару дней были загружены встречами. Сегодня вечером мне впервые удалось сбежать.

Это было почти незаметно, но я успела увидеть, как выражение лица Ахилла смягчилось. Я поняла, что должно быть ответила на незаданный вопрос: почему не возвращалась раньше?

— Еще не поздно, — мягко сказал он, уводя Нико от ворот загона к конюшне.

Он завел мерина внутрь, а затем понес его сбрую в пристройку. Я последовала за ним, чтобы забрать инвентарь для Розы. Я подошла к седлу и уздечке, которые использовала на ней пару дней назад. И тут слева от меня заметила комплект, который раньше не видела. Свет в темной комнате был тусклым, поэтому я подошла ближе. Я подняла руку ко рту. На деревянном постаменте были расположены великолепные седло

и уздечка для выездки. Они были старыми, но их состояние было безупречное.

Я опустилась на колени, чтобы рассмотреть их получше, и заметила королевский герб Савона на юбке седла.

Я почувствовала, что он стоит где-то рядом. Я не видела его, но знала, что он здесь.

— Ахилл, они просто потрясающие.

Я услышала, как он сделал глубокий вдох. Затем почувствовала жар его тела, когда он подошел ближе. Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы сказать:

— Они принадлежали моей маме.

Мое сердце растаяло от его хриплого голоса. Когда он произнес слово «мама», хриплость прозвучала особенно четко, чем в остальных словах, будто он не привык его произносить. Я предположила, что это было именно так. Он никогда ее не знал.

Даже самую малость.

— Это был ее чемпионский комплект?

— Да. Мой отец хранил его, все эти годы. Он постоянно ухаживал за ним, так долго насколько я помню — мыл, натирал воском и маслом кожу. Я не прикасался к нему с тех пор, как он умер… но после… когда вы… на другой день…

Он запнулся на полуслове, и я подняла взгляд.

Его руки были скрещены на груди, напряженная поза источала дискомфорт.

— Он прекрасен, — когда я снова посмотрела на комплект, я окончательно поняла его предыдущие слова.

«Я не прикасался к нему со дня его смерти… но после… когда вы… на другой день…».

Внезапный всплеск эмоций захлестнул меня, подобно взрывной волне. Мои пальцы дрожали, когда я пробежала ими по седлу. Он не прикасался к нему в течении нескольких месяцев… до этого момента.

До меня.

— Я подумал, если вам нравится заниматься выездкой, возможно, вы захотите воспользоваться им, — он неловко пожал одним плечом. — Или нет. Вам и не нужно, если вы не хотите, я…

— С удовольствием, — сказала я, прерывая его нервозность. Отойдя на несколько шагов назад, я посмотрела прямо — в его ярко-голубые глаза и положила свою руку на его. — Для меня это будет огромной честью.

Ахилл глубоко и с облегчением вздохнул. Мы оставались в таком положении, казалось, целую вечность, просто дыша одним воздухом, окруженные вновь обретенным покоем. Затем он отступил назад и скрылся в стенном шкафу. Когда вернулся, он нес пару длинных, кожаных сапог для выездки. Как и в случае с седлом, они были отполированы до совершенства.

— Я не знал, какой у вас размер или есть ли сапоги… — он замолчал, когда мы оба посмотрели на мои сапоги.

Его плечи поникли, и я выпалила:

— Я ношу тридцать седьмой.

Ахилл протянул мне сапоги, и я перевернула их подошвой вверх. Размер стерся с подошвы.

— Вы можете примерить их, если хотите.

Я подошла к стулу, села и поставила их рядом. Я попыталась стащить свою обувь, но не смогла сдвинуть дальше каблуков. От этих усилий у меня перехватило дыхание. Я услышала взрыв тихого смеха и подняла свой взгляд на Ахилла, смотрящего на меня с нескрываемым весельем на лице. Его руки снова были скрещены на груди.