Вуивра
Шрифт:
Чтобы наверстать упущенное время, Арсен пошёл на рынок тканей кратчайшим путём по почти безлюдным улочкам. На улице Старых Боен, у входа в какой-то коридор, он заметил Робиде, докуривавшую окурок. Тощая, с выступающим вперёд острым животом, она была одета в сероватое, до смешного летнее платье, сшитое как попало из выцветших штор. Прислонившись обрюзгшим телом к стене, полуприкрыв красные веки, она нежилась в зловонной прохладе, которая шла откуда-то с заднего двора через тёмный коридор. Её дряблое лицо старой алкоголички в чёрных грязных морщинах выражало блаженство от обретения городского рая, а беззубый рот посвящал свою улыбку тому самому чахлому богу, чьё присутствие когда-то так встревожило Арсена. Презирая деревенских жителей и всегда отказываясь отличать одних жителей Во-ле-Девера от других, она не обратила никакого внимания на прошедшего мимо неё недавнего собеседника Реквиема.
На площади Насьональ, у подножия колокольни, густая толпа медленно обходила прилавки ярмарочных торговцев. Арсену надо было купить двенадцать метров полотна на тряпки. Он подошёл к одному из лотков, возле которого крестьянка торговалась как раз о цене полотна, и когда она уговорила торговца сбавить цену до нижнего предела, он спокойно произнёс: «И мне двенадцать метров этой же ткани». Ожидая, пока его обслужат, он смотрел на медленное движение человеческого потока и вдруг с удивлением заметил в толпе Вуивру, у которой на голове была светло-серая спортивная шапочка. Желая избежать встречи, он спрятался за спины покупателей, чтобы она его не увидела. Вуивра прошла рядом с лотком, и прежде чем она скрылась в толпе, он успел разглядеть её сзади с ног до головы. Одета она была в летний английский костюм с короткими рукавами, на ней были чулки, перчатки, туфли на высоких каблуках, а в руках она держала сумочку. Эту городскую одежду она носила с поразительной непринуждённостью, и Арсену даже пришла в голову мысль, что Вуивра была просто девушкой из Доля, решившей посмеяться над легковерными обитателями Во-ле-Девера, но он тут же вспомнил про змей.
Покинув рыночную площадь со свёртком полотна под мышкой, он отправился за покупками в магазины, расположенные на главной улице. В магазине игрушек он купил племянникам два плохоньких мяча: один — пластмассовый, а другой — из лакированной резины с цветными полосками. Затем попросил, чтобы ему показали кукол, и разглядывал их минут пятнадцать. Продавщица, возможно, сначала подумала, что без труда продаст ему какую-нибудь из них, — ведь мячи же он купил без колебаний. А он всё вертел кукол, находя в них то фабричный брак, то какие-нибудь царапины, ощупывал платья, однако внимательнее всего изучал их мордашки. Соблазнившись одной моделью, он чуть было не купил её, но потом отложил в сторону и заявил:
— У неё несерьёзный вид. Как у маленькой беспутницы.
Отверг он и другую куклу, которая умела говорить «папа» и «мама» — ему показался смешным её голос чревовещательницы. Наконец он выбрал одну из самых больших за её детское, как ни у какой другой, лицо пухлого ангела-оптимиста. На ней было розовое платье, розовые носочки, туфли-лодочки и такой же розовый чепчик. Он заплатил за неё не без внутреннего протеста непомерную сумму в восемьдесят пять франков, добившись перед этим скидки в четыре пятьдесят за царапину на щиколотке, которая поначалу вообще заставила его засомневаться в правильности выбора. Продавщица упаковала куклу в картонную коробку, и перевязала её лентой.
Последняя лавка, где задержался Арсен, была скобяной. Сначала он купил несколько вещей для фермы: железный заступ, маслёнку, гайки, верёвку и попросил завернуть всё это в один пакет. Потом, заглядывая в длинный список, составленный им самим, он сделал и другие покупки, например, замки, дверные ручки, дверные петли, штифтики для стропил, латунную проволоку, за которые заплатил отдельно не из семейного, а из особого личного кошелька. Выходя из скобяной лавки, он прямо на пороге столкнулся лицом к лицу с Анжелой Меришо, женой кузнеца, которая стала рассказывать ему о том, где она успела побывать и что купила.
— Ты погляди-ка, — сказала она, показывая на пару, проходившую по другой стороне улицы, — вон дочка Вуатюрье со своим новым женихом.
Он бросил взгляд на жениха и невесту, но на лице Арсена никак не отразилось охватившее его чувство досады.
— Может, ты ещё не знаешь, — продолжала Анжела Меришо. — Вчера всё решилось, и, конечно же, Вуатюрье пришлось долго уламывать, чтобы он согласился. Но уж малышка-то знает, чего ей нужно, будь спокоен, и, может быть, знает лучше, чем Гюст Бейя.
— Судя по тому, что мне говорили, это всё-таки он домогался, — заметил Арсен.
— С одной стороны, оно, конечно. Но я-то вот ещё чего подумала. Он-то уже десять дней бегает за Вуиврой, и если бы ему удалось прибрать к рукам её рубин, то бедной Розе было бы уже бесполезно бегать за ним самим.
— А вы в неё верите, в эту Вуивру? — с улыбкой спросил Арсен.
— Мой сын её видел, и дочка моя тоже видела. И многие другие видели. Так что приходится верить. А ты нет, не веришь что ли?
— О! Я-то что, я ничего не говорю. Ну, мне бы не хотелось, чтобы вы из-за меня задержались с вашими покупками.
Нагруженный многочисленными свёртками, он направился к ярмарочной площади, весь в мыслях о своём провале. Удар был сильным. После того, как от Розы Вуатюрье отказался её первый жених, Арсен вынашивал идею женитьбы на ней, которая сделала бы его самым крупным собственником в Во-ле-Девере. Его мечты о механизированном земледелии и об отборных химических удобрениях уже обретали очертания реальности. Больше всего его раздражало то, что причиной его провала стал какой-то простофиля, размазня, любитель одёжек из альпаги, несостоявшийся парикмахеришко. Впрочем, если поразмыслить, то в выборе такого жениха не было ничего неожиданного, по крайней мере, со стороны Розы. Образ парочки, шествующей по городским улицам, помог Арсену понять суть происходящего. Радость, преобразившая это жалкое некрасивое лицо, заставила его вспомнить блаженное выражение на лице Робиде, хотя в случае с Розой речь шла о довольно лёгком опьянении, словно благодать городского божества осенила её лишь слегка. Идя под руку с женихом, одетым в новый с иголочки пиджак с галстуком, дочь Вуатюрье казалась себе заново рождённой в ином мире, одной ногой уже ступившей в рай. Её воображение, должно быть, хорошо поработало за последние месяцы, следуя за первым женихом, сбежавшим в город. Этим и объяснялась удача Гюста Бейя, которому его опыт и самомнение горожанина придавали ни с чем не сравнимое обаяние. Арсен пожалел о том, что ради соблюдения правил приличия запоздал с ухаживаниями за Розой. Если бы он не счёл необходимым дать ей время, чтобы она забыла о своём горе, он оказался бы единственным претендентом, а с учётом того, что Вуатюрье к нему благоволил, успех был бы обеспечен.
На ярмарочной площади он опять увидел Реквиема, сидевшего на каменной тумбе рядом с его, Арсена, повозкой.
— Ты не встречал её? — спросил могильщик.
Вместо ответа Арсен положил свои свёртки на повозку. Он заметил выглядывавшие из-под соломы две литровые бутылки красного вина.
— Я ждал её до самой последней минуты в кафе, которое ты знаешь, да и то, скорее, просто для очистки совести. Я уже больше не верил, что дождусь. Эта женщина слишком уж хороша. Она всё-таки не для меня. А теперь мне только и остаётся, что вернуться к себе и продолжать рыть могилы для моих мертвецов. Я подумал, может, ты подвезёшь меня на своей повозке.
— Это нетрудно. Я только попрошу тебя немного подождать. У меня в городе есть ещё одно дело. Пока просто посторожи мои свёртки. А если ещё напоишь лошадь, будет совсем хорошо.
Арсен ушёл, а слегка хмельной Реквием отвязал лошадь и повёл её к воде, рассказывая ей о Робиде, женщине, которую встречают только раз в жизни, родившейся, уверял он, для ложа префекта.
Арсен праздно бродил по улицам города, но при этом внимательно посматривал по сторонам. Проходя во второй раз по площади Цветов, он увидел скопление людей вокруг уличного певца, которому аккомпанировал аккордеонист, и среди зевак заметил силуэт Вуивры. Он подошёл к девушке, положил ей руку на плечо и поздоровался, стараясь как можно радушнее улыбаться. Та была в восторге от столь желанной для неё встречи и тотчас потащила его прочь от толпы. Несколько минут спустя они уже сидели за одним из трёх столиков, стоявших на террасе маленького кафе рядом с ярмаркой. За соседним столом, уставленном пивными бутылками, крестьянская семья подкреплялась съестными припасами, извлечёнными из украшенной вышивкой зелёной сумки с красными вставками.