Вульф
Шрифт:
— Если ты выберешь быть моей, то научишься принимать себя такой, какая ты есть… — Он резко вынимает из меня пальцы и проводит гладкой рукояткой своего прохладного ножа по моей киске, двигая им вверх и вниз по скользкому возбуждению. Мой мозг протестует.
Внутри я кричу.
Я крепче сжимаю его жилет и притягиваю ближе.
— Точно так же, как твое сердце не спрашивает, почему оно бьется быстрее из-за меня, я не спрашиваю себя, почему я хочу тебя. Я просто беру, колибри.
Он сжимает кожаные ножны клинка и вводит рукоять глубже. Я вскрикиваю от этого вторжения,
— Мне жаль, что я видела… — Это вырывается из меня. — Я никому не скажу. — Мои глаза расширяются, когда он толкает рукоять еще глубже в меня.
— Мне не нужны твои сожаления, — говорит Вульф, проталкивая нож еще на дюйм. — Мне нужно, чтобы ты стала соучастницей, — рычит он, вводя нож до упора, и я задыхаюсь от ощущения того, что он полностью во мне. Он вынимает его и начинает трахать меня им с невероятной скоростью. Другая его рука покидает мою талию, он подносит большой палец к моему клитору и начинает кружить по нему с идеальным давлением, давая мне именно то, что нужно. Я дрожу, когда экстаз и адреналин проносятся сквозь меня.
— Мне нужно, чтобы эта киска жаждала меня. Чтобы она умоляла меня взять ее так, как я захочу.
Я слышу его, но чувствую, что моя душа покинула тело. Его безумные действия отправляют меня в места, в которых раньше я бывала только в моих самых темных снах.
— Мне нужно, чтобы ты жаждала меня так же, как я жажду тебя.
Он смотрит на меня и ухмыляется, его зрачки широко расширяются и наполняются неистовой жаждой крови.
— Сделай правильный выбор, Бринли, чтобы мне не пришлось переворачивать этот нож и перерезать им твое прекрасное горло.
Мои ноги начинают дрожать, и мой протест умирает, не успев сорваться с губ, когда я уступаю ему. Мой оргазм неизбежен, и я теряюсь в том, чтобы это ни было, чем бы я ни была, с ним.
Сердце бешено бьется в груди, когда слегка изогнутая ручка упирается в то самое место глубоко внутри меня, и мне кажется, что я могу взорваться или потерять контроль над мочевым пузырем — или и то, и другое.
Я наклоняю голову вперед и встречаюсь с ним взглядом, протягиваю руку к его сильной челюсти и провожу большим пальцем по скуле.
— Я не хочу умирать, — тихо стону я.
— Тогда кончи, маленькая колибри, с моим именем на губах, — приказывает он.
Моя рука выглядит такой хрупкой на его лице, и нежное прикосновение, которое я предлагаю ему в этот момент, кажется неправильным, но его глаза видят желание на моем лице, и становятся темными, как будто он может поглотить меня.
— Я не знаю твоего имени, — говорю я, не дыша. — Скажи мне, — добавляю я, пока тугая спираль тепла закручивается в моем животе, бедрах, душе.
— Габриэль, — тихо отвечает он, прижимаясь губами к моему уху.
— Габриэль… — Я впервые шепчу его имя, и звук, который он издает, похож на звериный. Этого достаточно, чтобы упасть за край, провалиться в его темные, бурные глубины, когда я пульсирую вокруг рукоятки его ножа.
— Габриэль, — снова кричу я, на этот раз громче, и в ответ из его груди вырывается глубокое рычание.
—
Не видя конца, я снова зову его по имени, повторяя что-то вроде «пожалуйста, еще» и «не останавливайся», и все это время ненавидя себя за то, что хочу его, этого незнакомого мужчину с глубокими серыми глазами.
Когда я наконец открываю глаза и слышу наше дыхание, единственное, что я вижу, — это верхушки деревьев, мой позор и звезды.
Кто я в этот момент? Кто эта женщина, которая только что самозабвенно кончала на тупой конец ножа убийцы? И где та мука, которую я должна испытывать?
Габриэль вытаскивает из меня нож, и я опускаю взгляд — он так сильно сжимал лезвие в ножнах, что порезал руку, и кровь капает с его ладони на поросшую травой землю. Он убирает нож на место и скользит кровоточащими пальцами внутрь моей набухшей киски. Он метит меня, заявляет свои права. Затем медленно вынимает их, подносит руку к моему лицу, и размазывает свою кровь и мое возбуждение по губам, словно рисуя свой шедевр.
— Теперь я внутри тебя, маленькая колибри, — говорит он, наклоняясь и глядя на меня, его глаза цвета ртути сосредоточены на моих губах, и все, что я слышу, — это его дыхание. В его глазах разгорается борьба, а его рука скользит к моему затылку, где он по-хозяйски обхватывает шею, прежде чем его контроль над собой ослабевает, и он с силой сжимает в кулак мои волосы. Он резко дергает за корни, откидывая мою голову назад, а затем овладевает моим ртом.
Я перестаю дышать, не готовая к поцелую, которого не ожидала. Я мгновенно становлюсь послушной и подстраиваюсь под него. Вульф целует меня так, словно ему отчаянно хочется попробовать меня на вкус. Его губы прижимаются к моим, а язык жадно проникает внутрь. Я встречаю его с такой же жаркой страстью. Вкус меди и моего собственного возбуждения проникает в мой рот, и он стонет в мои губы, прежде чем отпустить меня, оставляя меня совершенно беззащитной.
Он наслаждался мной всего несколько секунд, но это был самый невероятный поцелуй из всех, что я когда-либо испытывала, такой, который подчинил себе все мое тело.
Наблюдая за тем, как он пытается взять себя в руки, я понимаю, что какая-то его часть, пусть и небольшая, вполне способна потерять контроль.
— Черт… — говорит он, отворачиваясь от меня. Когда он снова смотрит мне в глаза, его взгляд снова бесстрастный, лишенный каких-либо эмоций. Он сжимает мое горло.
— Ты сделаешь то, что я скажу, и останешься в живых, — тихо говорит Вульф.
Он поворачивается и уходит, уверенный, что я последую за ним, а я задаюсь вопросом, что только что произошло. Как легко он управляет своими эмоциями и становится таким холодным и безэмоциональным. Страх возвращается почти мгновенно. Туман от моего оргазма и поцелуя рассеивается с каждой секундой, снова проясняя ситуацию.