Вульф
Шрифт:
— Давно ты здесь? — спрашиваю я.
— Какое-то время, — отвечает он, встает и идет к кофемашине на стойке. Он ставит в нее чашку.
Я наблюдаю за ним. Он выглядит так странно, выполняя это обыденное действие, что я не знаю, как реагировать. Видимо, убийцам тоже нужен кофе.
— Твой телефон не умолкает. Лейла и Эван, — говорит Габриэль, когда чашка наполняется, и в воздухе разливается аромат кофе.
Я тянусь к своему телефону. Десять звонков от Лей.
Одно сообщение от Эвана, которое можно
Эв: Надеюсь, ты уже обжилась дома. Позвони мне, если захочешь наверстать упущенное.
Я чувствую, как мое лицо кривится. Моя жизнь с Эваном кажется теперь такой далекой.
Сюрреалистичной.
Я отправляю сообщение Лейле, чтобы она не объявила меня в розыск, и задаюсь вопросом, действительно ли она знает, какой жизнью живут эти мужчины. Какой жизнью живет ее муж.
Я: Я в полном порядке. Увидимся в обеденном зале.
ПБ: Ты провела ночь с Вульфом, не так ли?
Я: Разве ты не должна лежать в постели обнаженной со своим мужем?
ПБ: Моей бедной избитой вагине иногда нужна передышка.
Я: Слишком много информации.
ПБ: Так… ты с Вульфом?
Я: Нет.
ПБ: Шанталь заходила к тебе в номер сегодня утром, чтобы забрать тебя в СПА. Тебя не было в номере.
Я: Если меня там не было, это не значит, что я с ним.
ПБ: Да, ты с ним. Увидимся за завтраком. Нагуляй аппетит ?.
— Что ты собираешься делать со мной дальше? — открыто спрашиваю я, откладывая телефон.
Габриэль смотрит на меня, добавляет сливки в чашку кофе без сахара, а затем протягивает ее мне. Я беру, и наши глаза встречаются.
— Когда я сказал, что знаю все, я не шутил, — говорит он.
Я не могу понять, пугает меня это или заводит.
— Значит, ты уже знаешь, кто такой Эван.
— Да.
Габриэль прислоняется к деревянной стойке и начинает готовить кофе себе. Я позволяю своему взгляду скользить по рельефным мышцам и венам на сильных руках.
Он пожимает плечами.
— Я хотел узнать, остались ли у тебя чувства к нему. Не станет ли он проблемой. Подумал, что смогу понять это по твоему выражению лица, когда произнесу его имя.
— Получилось? — Я потягиваю кофе.
— Да, — говорит он просто.
Даже если я больше не люблю Эвана, я не хочу, чтобы он каким-либо образом пострадал.
— Эта часть моей жизни давно закончилась. Думаю, он просто написал мне, чтобы узнать, как дела.
Я жду, пока Габриэль изучает меня.
— Ты не ответил мне… о том, что ты собираешься со мной делать, — говорю я, с каждым мгновением все больше стесняясь того, что сижу в одной футболке под его проницательным взглядом. Мои соски твердеют, когда
— Потому что я еще не решил, что буду с тобой делать, — честно отвечает он.
— А Лейла знает? — спрашиваю я. — Чем вы все… занимаетесь?
Его глаза прищуриваются, и он отворачивается, чтобы взять свой кофе. Он ничего не добавляет. Конечно, кто бы сомневался. Этот человек не может пить ничего, кроме черного кофе.
— Ты не можешь судить о том, чем мы занимаемся, по событиям одной ночи, — возражает он.
— Думаю, я имею неплохое представление, — говорю я более резким тоном, чем собиралась.
— Ты понятия не имеешь, — говорит он.
Я не спорю только потому, что Габриэль произносит это тоном, и правда вызывающим у меня сомнения.
— Есть два способа, как члены клуба живут со своими старухами, или, в твоем случае, с женщинами под защитой.
— В плену, — поправляю я.
Он пожимает плечами.
— Семантика.
Я наблюдаю за тем, как Габриэль обхватывает своими идеальными губами ободок бумажного стаканчика и отпивает.
— Большинство из них либо рассказывают им все, либо не рассказывают ничего.
— Значит, Лейла не посвящена в детали, — шепчу я, глядя на свой стаканчик.
Габриэль кивает, подтверждая мое предположение.
— А он рассказал бы ей, если бы она захотела узнать? — заинтересованно спрашиваю я.
— У всех по-разному. Каждый мужчина сам решает, чем делиться со своей старухой. Он может не хотеть рассказывать, или она может не справиться с этим.
— Я бы хотела знать все. Я бы не потерпела никаких тайн, — говорю я без обиняков, и это звучит так, будто это сказала моя мать. Я внутренне содрогаюсь. — Гипотетически, конечно, — добавляю я.
Габриэль ухмыляется, и я смягчаюсь. Я понятия не имею, почему эта его грязная, окровавленная версия так на меня действует, но это так.
Я делаю большой глоток кофе и приглаживаю волосы. Они волнистые и спутанные из-за того, что они высохли сами, когда я рыдала прошлой ночью.
— Я смогу вернуться домой? — спрашиваю я, чувствуя себя слабой и зависимой от его решения. Ненавижу это.
Габриэль делает большой глоток своего кофе, наверное, полчашки.
— Я пока не могу тебе доверять. — Он смотрит на меня, когда говорит это, но это не ответ на вопрос о моей судьбе.
Я допиваю остатки своего кофе.
— Иди, повидайся с подругами. — Он указывает на мои туалетные принадлежности и одежду под зеркалом, висящим на стене. — Я собираюсь принять душ. У меня есть дела в клубе, а потом я позавтракаю с тобой, — говоря это, он достает из сумки чистую одежду, — и убери осколки. Больше так не делай, истерики не приведут ни к чему хорошему.