Введение в самопознание
Шрифт:
Но даже если это и так, читателям переводов Йога-сутры и комментариев на нее Вьясы придется учитывать, что русское слово «сознание», очевидно, не передает значение слова «читта» совершенно точно. Или, что еще вернее, мы пока не знаем по-настоящему ни что такое сознание, ни что такое читта.
Точно так же, скорее всего, и слово «деятельность» здесь не совсем уместно. Понять, что такое санскритское «vrtti» не так уж просто. Рудой и Островская, переводя его как «деятельность», сами проясняют его в «комментариях» вот таким образом:
«Здесь термин vrtti обозначает развертывание
Что такое pratyaya, они не объясняют, да нам это пока и не важно. Важно, что слово «деятельность» здесь обозначает имеющиеся или развертывающиеся состояния сознания. Попросту говоря, смену состояний или их изменения. И нигде не сказано о деятеле. Это значит, что определение «метания ума», по крайней мере, в части «метаний», вполне подходит и не является более неточным, чем «деятельность».
Почему я оба определения считаю неточными, но подходящими? Выражение «метания ума» содержит в себе некую оценку, оценку отрицательную, любому человеку известно, что метания ума – это плохо, и поэтому «метания ума» понуждают устранить себя. Это в точности соответствует задачам йоги, как их определяет Патанджали. Зато слово «деятельность», хоть и вносит некое неопределенное понятие о деятеле, позволяет разбирать устройство того сознания, которое описывается. Это и видно в пояснении Рудого и Островской. При таком подходе очевидно, что оба перевода имеют право на существование. Но один – как перевод для первого знакомства, для начинающих, а второй – для тех, кто решил избавиться от метаний ума и посвятить себя изучению того, а как же устроено то, что он собирался приводить в иное состояние.
Я осознанно не пишу здесь слово «сознание», потому что оно окажется вопросом из вопросов на следующем шаге, когда мы попытаемся понять, что же это такое, и дать ему определение. И наука нам в этом будет довольно сомнительным помощником.
Дело в том, что наша советская академическая психология старательно избегала давать научное определение сознания. Рубинштейн, Леонтьев, Лурия крайне расплывчаты в этом вопросе. К примеру, Рубинштейн, до сих пор определяющий мышление подавляющего большинства академических психологов России, вообще не дает определения сознания в своем знаменитом курсе «Основы общей психологии». Раздел «Сознание человека», начинается так: «Начало человеческой истории означает качественно новую ступень развития, коренным образом отличную от всего предшествующего пути биологического развития живых существ. Новые формы общественного бытия порождают и новые формы психики, коренным образом отличные от психики животных, – сознание человека». (Рубинштейн, с. 109).
Вот и все определение: сознание есть форма психики, отличающая человека от животного. И все остальное повествование – об этих отличиях, но не о сознании. Главное – это доказать, что отличие нашей психики от животных имеет материальную основу в отличии нашего мозга от мозга животных. А сами отличия накапливаются в ходе деятельности, отличной от деятельности животных, – трудовой и социальной.
Из всей этой когорты психологов, сложившихся в первой половине прошлого века, разве что один Выготский попытался дать определение сознания. Но его погруженность в борьбу с рефлексологией стащила его в определение сознания через рефлексы. В итоге оно выглядит так:
«Самую сознательность или сознаваемость нами своих поступков и состояний следует, видимо, понимать прежде всего как правильно функционирующую в каждый сознательный момент систему передаточных механизмов с одних рефлексов на другие» (Выготский, с. 241).
Соответственно с этим собственно сознание превратилось у него в «механизм поведения» (Там же,
Я хочу посвятить этой теме отдельное исследование и поэтому опускаю излишние подробности. Достаточно понять, что наши переводчики с санскрита, переводя психологические понятия, могли находить санскритским словам русские соответствия или в своем бытовом понимании этих понятий, руководствуясь здравым смыслом, или же в академической психологии. Но академическая психология, на которую могли в конце восьмидесятых годов опираться переводчики, а их перевод «Йога-сутр» вышел в свет в 1992 году, все еще насквозь была советской. Советская же академическая психология второй половины прошлого века была чрезвычайно традиционна и с собственными классиками спорить не рисковала. А классики советской психологии не рисковали трогать такое понятие, как сознание, потому что оно определялось философией, а еще точнее, марксистко-ленинской философией и являлось идеологическим. Иначе говоря, по отношению к понятию «сознание» действовали вполне определенные требования политического рода, а именно: все понятия общественных наук, которые так или иначе упоминались классиками марксизма, должны быть неприкосновенны для исследователей.
Я не в состоянии винить людей за то, что они старались сберечь свои жизни. Но я вынужден с определенностью заявить, при переводе слова «читта» Рудой и Островская пользовались своим здравым смыслом и бытовым пониманием того, что такое сознание. И это, вероятно, лучшее, что они могли сделать. Но теперь мне, их читателю, если я действительно хочу понять их перевод, придется разгадывать, что же лично они понимали под именем «сознание», и лишь тогда у меня появится возможность понять, что же такое читта. А значит, и что же сказано в «Йога-сутрах» Патанджали.
Сложно? Сложно, конечно, но зато благодаря этой попытке, которую они сделали, у меня появилась хотя бы возможность думать, иcкать и двигаться. Допускаю, что во многом они не точны в своем понимании, но как же все-таки ценен этот их опыт изучения древних текстов классической индийской культуры! Не имея собственной русской школы психологического понимания такого уровня, опираясь лишь на школу философскую и здравый смысл, сделать подобный перевод было подвигом. Не думаю, что так уж многие из пользующихся их переводами оценили его.
Глава 6. Современность Йоги
В двадцатом веке йогу много изучали в Европе. Делалось это и академически, и любительски. Но меня, как психолога, в первую очередь интересует то, что было более доступно. А это йога в популярных изложениях, которая, кстати, и по сей день является тем, с чего начинает знакомство с йогой большинство новичков.
Популярной литературы о йоге – бескрайние моря. Ее не перечислить и не перечитать. Поэтому есть смысл выделить несколько имен, с которых все начиналось, и рассказать о тех формах, в которых йога дожила до нашего дня. Но я намерен сделать это в конце книги, когда буду говорить о современном самопознании. В этой же главе, которой заключаю рассказ о ведическом самопознании, я хотел бы сказать лишь о том, как развивалась йога. Условно говоря, лишь о направлении ее движения в сторону современного мира.
А суть этого направления – приспособление йоги к современным условиям выживания. Звучит несколько биологически, точно я говорю про какой-то животный вид. Но если рассматривать йогу как сообщество, то она и есть живое существо, даже с телом, которое надо кормить. Впрочем, даже если рассматривать ее как духовное явление, все равно она обладает чертами существа, пусть и духовного. А любое существо, даже Бог, поддерживает свою жизнь или имеет период существования, во время которого сопротивляется уничтожению.