Вы любите пиццу?
Шрифт:
– Ну, ты сравнил!
– Для меня все равно, кто убит. Судить – не мне. Мой долг – найти убийцу, остальное – дело судей. По крайней мере на земле. В котором часу ты вернулся в Неаполь, Альдо?
– В восемь. А что?
– А когда же ты пришел сюда?
– Примерно полчаса назад…
Риго посмотрел на часы.
– Сейчас половина одиннадцатого… И что же ты делал между восемью и десятью?
– Провожал мисс Фаррингтон в «Макферсон».
– Тебя там видели?
– Нет… мы расстались у гостиницы.
– Жаль… два часа – многовато, чтобы добраться из порта до корсо Виктора Эммануила II…
– Мы болтали… Но к чему все эти расспросы?
– Просто меньше двух часов назад Андреа Монтани закололи кинжалом. Тело нашли под поленницей, недалеко от места, где ты оставляешь свою лодку, Дино…
– Ну и что? – невозмутимо осведомился рыбак.
– А то, что я должен отвести Альдо в комиссариат и задать несколько вполне официальных вопросов. Прости, Фина, но я не могу поступить иначе…
Серафина подошла к инспектору. Сейчас это была уже совершенно другая женщина.
– Ты шутишь, Риго? – смертельно побледнев, сухо спросила она.
– Попробуй понять, Фина. Будь умницей.
– А что, по-твоему, значит «быть умницей»? Позволить тебе увести моего сына?
– Я обязан это сделать.
– Почему?
– Потому что Монтани дважды пытался его убить.
– Не понимаю.
– Альдо был больше всех заинтересован в его смерти.
– Но мой сын не убийца!
– Надеюсь.
– Если ты уведешь его, Риго, то никогда больше не переступишь этого порога!
Инспкктор повернулся к Альдо.
– Ты идешь, малыш?
Они вышли, и никто не посмел двинуться с места. Серафина ушла к себе в комнату и громко рыдала. Лауретта бросилась было утешать мать, но Марио удержал ее.
– Оставь… это должно выйти…
Джованни повернулся к Дино.
– Если вы прикончили Андре Монтани, мы вполне одобряем ваш поступок. Но нельзя же позволить легавым взвалить это на Альдо!
– Неужели ты думаешь, что, будь я виновен, позволил бы Риго увести мальчика? – по-прежнему спокойно спросил рыбак.
Марио положил руку на пречо.
– Я уверен, что нет. Пойду повидаюсь с Гарацци.
Альдо было наплевать, что он в тюрьме. Улегшись на койку, молодой человек погрузился в мечты об Одри, которую теперь считал своей женой. Чтобы стать достойным ее, он начнет работать. Одри не пожалеет о содеянном! Если надо, он даже готов поехать в Англию. Монтани? Какое ему дело до Монтани? Подумав о расстроенном Риго, Гарофани-младший улыбнулся. Мама никогда не простит ему этого ареста, а все в Неаполе знали, что кузен любит ее. Молодой человек чувствовал себя настолько счастливым, что ни к кому не питал зла и решил помирить маму с Риго.
Одри легла в постель, но и не думала спать. Теперь, когда дневное возбуждение прошло, она могла, наконец, трезво размышлять. Слишком прямая для того, чтобы искать какие-то оправдания, девушка не могла не признать, что вела себя глупо, но ни о чем не жалела. Одри полюбила Альдо с первой встречи на площади Корветто, просто ей не хватало мужества себе в этом признаться. Теперь отступать некуда. Альдо станет ее мужем. Разумеется, это ставит множество трудно разрешимых проблем, но мисс Фаррингтон не из тех, кого пугают препятствия. Она победит любые препоны. Однако кое-что все же вызывало внутренний трепет – прежде всего ей представилось лицо достопочтенного Дугласа, когда он узнает, что дочь собирается замуж за нищего неаполитанца, не имеющего ни специальности, ни ремесла. Зато маме, с ее романтизмом, эта невероятная история должна понравиться, с надеждой думала Одри, но и в этом далеко не была уверена. Разумеется, нечего и думать, что мисс Фаррингтон останется в Италии, тем более в Неаполе. Раз уж она решила посвятить себя преподаванию, то начнет со своего будущего мужа, вот и все. Одри считала Альдо умным и тонким, но совершенно безнравственным. Однако понятия о нравственности можно привить… И мисс Фаррингтон решила, что сделает из мужа если не джентльмена, то, во всяком случае, человека, способного сопровождать ее, не вгоняя то и дело в краску. Самым трудным наверняка окажется убедить Альдо в необходимости говорить по-английски. Но тут девушка заранее разделяла его возмущение. Коль уж тебе так повезло, что твой родной язык – итальянский, переходить на английский просто варварство.
Марио вернулся от своего приятеля Гарацци успокоенным. Тот обещал рано утром рассказать все Синьори и попросить их вступиться за Альдо, а также дать Гарофани еще несколько дней на поиски брильянтов. Должны же Синьори принять во внимание смерть обоих убийц Рокко! Марио радовался при мысли, что Синьори наверняка вызволят Альдо из тюрьмы, но не мог не понимать, что это лишь временная отсрочка и от расплаты все равно никуда не деться. Теперь, когда Тино де Донатис и Андреа Монтани мертвы, кто наведет их на след воров? Вся семья ожидала возвращения отца. Марио, как мог, успокоил домашних, и все отправились спать после долгих объятий и поцелуев – доказательства общности треволнений и надежд. Улегшись рядом с женой, Марио тихонько, чтобы не разбудить спавших рядом малышей, шепнул:
– Видишь теперь, каков этот твой Риго?
Мама испустила такой вздох, что могла бы запросто надуть паруса и тронуть с места по меньшей мере трехмачтовый парусник.
– Я его больше знать не знаю!
Успокоившись и на этот счет, Гарофани повернулся на бок и мирно захрапел. День получился не такой уж скверный.
Альдо спал у себя в камере счастливым сном праведника и видел чудесные сны. Они с Одри – на залитом солнцем пляже, а рядом резвятся их дети. Мисс Фаррингтон, напротив, находилась вовсе не в таком лучезарном настроении, как это было совсем недавно. По мере наступления ночи ее покидали все иллюзии и обманы. К трем часам девушка окончательно убедилась в почти полной неосуществимости задуманного ею. Вдали от родных мест не превратится ли ее Альдо в один из тех дивных морских цветов, что на суше теряют всякую привлекательность? Мисс Фаррингтон плохо представляла себе молодого человека под серым лондонским небом. Кроме всего прочего, он наверняка не выдержит тамошнего климата. Нет, упрямиться бесполезно, и Одри решила подойти к проблеме с другой стороны. Может, она найдет место преподавательницы английского языка в итальянской школе? Но тогда придется почти порвать связи с семьей. Подумав о разлуке с матерью, девушка почувствовала, как больно сжалось сердце. Мисс Фаррингтон удалось заснуть лишь с первыми лучами рассвета, в то самое время, когда Дино проснулся, готовясь, как всегда, выйти в море.
В кухне, куда рыбак бесшумно спустился выпить утреннюю чашку кофе, он с удивлением обнаружил Джельсомину.
– Я ждала тебя, Дино.
– Меня?
Молодая женщина приблизилась, и Дино охватила бесконечная нежность… Ему захотелось обнять Джельсомину и увезти далеко-далеко…
– Дино… Я знаю, что ты давно любишь меня… и ты знаешь, что я тебя люблю… Но я… я хочу быть уверена, что ты непричастен ко всем этим ужасам, среди которых мы живем в последнее время.
– Клянусь тебе нашей любовью, Джельсомина миа.
– Я верю тебе, Дино.
И все-таки впервые в жизни Джельсомину не вполне убедили слова рыбака.
Риго пришлось несколько раз встряхнуть Альдо, прежде чем тот проснулся.
– Ну, пошли…
Инспектор привел молодого человека в свой кабинет.
– Садись… Ты, конечно, не хочешь рассказать мне, что вы задумали у себя на Сан-Маттео?
– Не понял?
– Само собой… Я слишком давно знаю Марио. Вечно он влезет в какую-нибудь невероятную историю! А ты, значит, вчера вечером провожал мисс Фаррингтон в «Макферсон», и на эту прогулку у вас ушло два часа?