Выбери меня
Шрифт:
— Кризель, я вас не съем!
— Понадкусываете? — решив, что лишь юмор может меня спасти, пыталась деликатно острить.
— А хочешь?
— Я же почти монашка.
— А, уже почти! — поддел он и сменил тему. — Я покажу тебе резиденцию.
— Чтобы от красоты потеряла покой? Меньше знаешь — спокойнее живешь.
— Мудро, — согласился Олистер. — Но когда-нибудь придется познавать мир.
— Вчера узнала, как меняется отношение людей, если они думают, что у тебя есть некая власть.
— И
— Так и распирает выкинуть пакость и посмотреть, как они с лицемерной улыбкой будут восхищаться.
— Кризель, странные у вас мысли.
— Меркантильные люди не замечают простаков в старомодных платьях. Но как только узнают, что через тебя могут что-то получить… — произнесла задумчиво.
— Мне ли этого не знать?
— Не сердитесь, Ваше Высочество, но мне вас немного жаль.
— Кризель, сколько же вам лет?
Чуть не ляпнула, что двадцать три.
— Восемнадцать. Но в душе чувствую себя на двадцать три.
— Хорошо, что не на тридцать два, — улыбнулся принц. И вдруг, резко, не сводя глаз, спросил: — Вам нравится Брефет?
Я оторопела, однако ответ продумала уже давно.
— Он обаятельный повеса, но я не легкомысленная глупышка, доверяющая сладким речам.
— А подаркам?
«И про подарки виконта знает…» — шелохнулось тревожное предчувствие.
— Поступок Брефета кажется красивым, но мы же знаем, что за подарки он не последние крохи отдавал. Знаю одну трогательную историю…
— Весь во внимании, — Олистер развалился удобнее и, скептично ухмыляясь, приготовился выслушать очередную слезливую историю из дамских романов.
— В одном городе жила пара. Не богато, однако они любили друг друга и были счастливы…
— Ну, конечно, — съязвил он, прищуриваясь.
— У них, возможно, как у многих других бывали недомолвки, но все же они любили друг друга! — посмотрела исподлобья, намекая, что не надо перебивать. Принц помахал рукой, мол, так уж и быть, рассказывай, и я продолжила. — Приближался праздник, и каждый из них втайне задумался, как бы порадовать свою половинку…
— Но денег не было, поэтому они поцеловались, перехотели есть и жить в тепле, ведь горячие, влюбленные сердца грели их жарче солнца! — не выдержал и пафосно закончил Его Высочество.
— Нет! — возмутилась.
— Если это монастырская басенка, я буду смеяться в голос.
— Если будете перебивать — оставшуюся дорогу буду нудеть молитвы!
— Это бесчеловечный шантаж! — шутливо заметил Олистер.
— И… — когда через предложение сбивают с мысли, сложно сосредоточиться. Вот я и «поскакала по кочкам», — у мужа были часы, оставшиеся от отца. Красивые, золотые, которые он надеялся со временем передать сыну.
— Значит, они не бедные, если имели золотые часы. Да и как могли достаться от отца, если это новинка?
— Купил
— Кризель, вы великолепная рассказчица, — засмеялся он.
— А вот вы, Ваше Высочество, не очень хороший слушатель! Так и норовите сбить с толку!
— Уверен, эту романтическую историю вы перечитывали каждый вечер и представляли…
— Нет! — перебила. — За неимением достоинств, как у супруги героя, мне было бы нечем пожертвовать. А еще я никого настолько не любила, чтобы пожертвовать нечто большим!
— Для монашки вы говорите кощунственные вещи!
— Значит, я какая-то неправильная монашка.
— Ну-ка, ну-ка, с этого момента поподробнее! — подначивал принц.
— Не раньше, чем завершу историю!
— Хорошо! — он изобразил, как засунул в рот нечто, типа кляпа, закрыл рот и надул щеки. Я же — развращенное дитя двадцать века, живо представила, что у него может быть за щекой, да как начала хохотать!
Олистер ошарашено наблюдал, как я пытаюсь остановиться, закрываю рукой рот, но бестолку. И вновь заметил:
— Нет. Вы, Кризель, точно неправильная монашка!
Кое-как, через пень-колоду все-таки рассказала, как муж продал часы, чтобы купить жене красивейшие гребни, которыми бы она смогла украсить роскошные волосы. А она отрезала волосы и продала их, чтобы купить любимому золотую цепочку для часов. На что Олистер согласился, что история не такая уж и глупая, и что иногда дар определяется не по стоимости, а по душевному порыву. А потом хитро прищурился:
— А зачем вы рассказали эту историю? Тоже хотите от меня душевного порыва?
— Всевидящий с вами, Ваше Высочество! Всего лишь хотела показать, что не придаю дарам виконта особого значения.
— Если женщина пренебрегает украшениями и нарядами — она коварная женщина! — подытожил Олистер.
— Мне следует поддаться обаянию Брефета и встать в очередь его поклонниц? — так и препирались. Вроде бы ничего особенного, но время летело быстрее.
По плану мы ехали в королевскую резиденцию на другом краю города. Однако, не желая появляться на людных улицах и привлекать внимание, принц решил объехать столицу окольными путями. Причину решения поняла, когда вдоль пути стал собираться народ.
Сразу ощутила себя сродни обезьянке в клетке. Малоприятное ощущение. Стушевалась, начала теребить подол. Я не трусиха, но стоит представить, как, как по всей столице буду меня обсуждать, ехидничать, желание посмотреть резиденцию в сопровождении Его Высочества показалось несусветной глупостью. Я же потом не сбегу!
Олистер, оценив мою нервозность, удивленно заметил:
— Не вижу восторга на вашем лице. Любая другая бы радовалась. Вы боитесь толпы?
— Нет. Но я еду в сопровождении принца. От тех-то двенадцати прячусь.