Выборг. Рай
Шрифт:
– Ну представь. Сколько туристических автобусов. Как только мы создадим этот театр ужасов, они же все потянутся туда. И деньги потекут рекой. В Гамбурге очередь нужно с утра занимать. Я вот на немецком ни черта не понимаю, а и то так увлекся, что чувство времени потерял. Вышел, думал час. А нет, представление длилось три часа.
– Андрей, не будь наивным. Негде мне денег взять. Этот мой театр я через минкульт протягивал, там хитрожопые фонды и одноклассники по театральному училищу. А здесь что? Ты хоть понимаешь, что денег на одну постановку столько нужно, на весь этот свет, костюмы. Ты что, думаешь, этими билетиками все покрывается? Ха-ха-ха. Да у меня столько театральных премий
– Да, обращался. Они вот ресторан напротив Замка решили построить на месте бывших пороховых. Тоже идея неплохая. Еле уговорил двух манекенов посадить у входа. Русского солдата и шведского, с кружками пива. Не хотели. «Дорого», – говорят. Еле уговорил. Теперь это культурно притягательный объект. Автобусы с финнами постоянно. Оттуда хороший вид на выборгский Замок. Пусть любуются на ржавую кровлю с дырой.
– Говорят, на следующей неделе президент приедет, будет там ужинать.
– Да, я тоже слышал. Даже знаю, что корюшку заказал.
– А вот ты к президенту-то и подойди: «Господин президент, вон на ресторане какая кровля, с пластиком, вечная, а на Замке крыша провалилась. Вам же, наверное, стыдно?» Послушаешь, что ответит.
– Да кто меня-то подпустит к нему? Вон местный депутат, владелец этого заведения, вторую неделю кандидатуру согласовывает, чтобы поприветствовать.
– Ладно, Андрей, давай-ка ты посмотри мой моноспектакль. Думаю, тебе понравится.
– Когда?
– А прямо сейчас.
Внезапно свет погас, и Андрей оказался в полной темноте. И длилась темнота долго. Он уже стал дремать под тоскливые размышления о бесполезности своих усилий, когда в темноте появилась точка света. Она стала расти, набухать, как в замедленной съемке про растущий бутон цветка. Андрей увидел белое лицо человека, на которое падала тень от черной широкополой шляпы. Потом проступила из темноты вся фигура человека, одетого в забытую одежду – смокинг. Только рубашка на человеке была не белая, а черная. Двумя руками фигура опиралась на белую палку, с которой обычно ходят слепые, только ручка у палки была из желтого металла, скорее всего из золота. Человек, не поднимая головы, произнес:
– Вот и встретились.
– Кто вы? – неожиданно хриплым голосом выдохнул Андрей.
Он хоть и не видел лица полностью, но что-то неуловимо говорило ему, что лицо знакомо.
– Юра, ты, что ли?
Человек поднял голову, и они встретились глазами. Это был артист из клипа «Короля и Шута», известный артист, много играет в кино.
– Нет, это не я, – произнес человек.
Резкий свет белой лампы делал лицо его пронзительно белым, и оно как-то медленно, тягуче менялось. И Андрей понял: это не он, не тот носатый актер. Человек смотрел ему прямо в глаза и опять повторил:
– Вот и встретились.
– Да кто же вы? – почти спокойно произнес Андрей.
Он помнил, что находится в театре и смотрит моноспектакль, но лицо человека, артиста, было как-то удивительно и почему-то болезненно ему знакомо. Хотелось немедленно это понять.
– А ты помнишь то раннее летнее утро? Родители не разрешали тебе кататься на велосипеде далеко от дома, а ты укатился. Нарушил запрет. И укатился прямо по набережной и прямо к мосту, где и увидел меня. Помнишь?
– Да кто же вы?
– А сейчас поймешь. Помнишь эту отметину, эту дыру в крыше Замка,
– Помню, – срывающимся голосом ответил Андрей. – Помню.
Воспоминания шестилетнего ребенка властно вторглись в него. Боль от увиденного. Жалость к Замку как к раненому живому существу. Он весь задрожал и покрылся испариной. В голове пульсировала одна мысль: «Этого не может быть». Удар сердца, и опять: «Этого не может быть». И удар сердца. Это бред. Это может помнить только он, Андрей Новотерский, и никто другой. Это его воспоминания. Его, и никого другого.
– Кто вы?
– Кто? Известно кто.
Человек медленно стащил с головы шляпу, и на голове его обнажилась рана: в обрамлении темно-коричневой засохшей крови зияла черная дыра.
– Кто? – повторил человек с ужасной раной на голове. – Замок, кто же еще.
Андрей закричал и вскочил, роняя стул. Он бросился бежать, спотыкаясь о какие-то предметы, путаясь в кулисах или занавесках. Он чудом отыскал входную дверь и выскочил в белый свет. Он не помнил, как добрался до Крепостной улицы, как шел по ее центру, не опасаясь машин, которые давно уже здесь не ездили. Остановился он только у памятника Кнутссону и только здесь смог перевести дух и привести мысли в порядок.
Он купил чашку кофе в небольшом кафе нового типа – щель в доме. Сел на одинокий незанятый стул и произнес вслух, ни к кому не обращаясь:
– Я сделаю это.
Потом его мысли ушли куда-то вбок. Он вспомнил историю, точнее историческую байку. Как меняли друг друга памятники. Пришли русские в первую финскую войну и убрали Кнутссона, но водрузили Петра. Потом вернулись финны, убрали Петра и водрузили Кнутссона. Затем опять советские пришли, убрали рыцаря, первого правителя города, и вернули русского царя, победителя и захватчика города. И наконец, наступило время и они оба с расстояния в километр смотрят друг на друга, два памятника, которые чудом, и ведь точно чудом, уцелели, которые не переплавили. Новые времена, они наступили.
– Крепче закрепи. Человеку с километр лететь. И ты, Андрей, в полете не шевелись. Лишнее все из карманов. Даже ключи. И пусть в туалет сходит, и жрать ему не давайте.
– Но курить-то можно?
– Кури. Хотя в твоем «Норде» смолы с килограмм.
– Нормальные сигареты.
Молодые парни суетились вокруг него, как муравьи над добычей, упавшей в муравейник с неба. Они обвязывали его тугими пластмассовыми веревками, легкими, но очень прочными. Нужно было так обвязать тело архитектора Андрея, чтобы по прибытии на место он смог быстро освободиться от этой чудо-машины. Дрон с грузоподъемностью в шестьдесят килограмм – это было то, что составляло основной капитал компании молодых блогеров-журналистов. С недавних пор дела пошли в гору. Кто же знал еще год назад, что так можно неплохо зарабатывать. Рекламодатели стали слетаться как мухи на говно. Эта брутальная фраза почти точно отображала то, что стало твориться в пространстве Интернета, в новой реальности, созданной людьми. А еще сомневались, есть ли параллельные вселенные.
Они провели первые испытания дрона, купленного в соседней стране Эстонии. В журналистике расследований это был прорыв. Репортаж о коттеджах на берегу озера, из которого люди города Выборга получали воду, имел ошеломляющий успех. Пришлось ставить охрану не из бывших тюремщиков, а из действующих ментов. А кому хочется пить воду, в которую поступают сточные воды из бань и бассейнов местных нуворишей. Ну и что, что у них локальные канализационные очистные, кто видел эти результаты очистки?
Тысячи, десятки тысяч подписчиков, почти миллион посещений и, конечно, реклама мыла, презервативов и отдыха на острове Родос.