Выборг. Рай
Шрифт:
Сегодня нашли книжку у постового на вышке. И морды сразу – как будто госизмену обнаружили. А потом как обычно по камерам. И стали избивать заключенных. Как стоишь, как смотришь? Средневековье блядь. И к прапорщику сопровождающему. А ты почему не бьешь? Ну, Коля-то молодец. Не положено бить заключенных. Глаза выпучил придурок полковник и к нему.
– Что-то у вас с дисциплиной не очень, Виктор Константинович. И, смотрю я, заключенные страха-то не имеют.
Он сразу развернулся и ушел. Плевать. Пенсия уже есть, в рядовые не разжалуют. Пусть строчат
Страха не имеют. А им нужен страх. Питаются они им, что ли? Вот ведь природа человеческая. Норвежцы тоже по тюрьме идут как на аттракцион ужасов, в глазок камеры заглядывают, и лица словно расцветают. Как дети, что любят страшные сказки.
А ему, Могилевцу, зачем страх? Зачем ему страх профессора, который случайно задавил прохожего? Ну, сел человек, случилась беда. Это он, что ли, страх еще должен испытывать? Так рассуждал начальник Выборгского следственного изолятора, когда в дверь постучали. Он не стал убирать бутылку сознательно. Распахнул дверь. На пороге стоял Николай.
– Константиныч, к тебе генерал ФСБ.
– Товарищ полковник Виктор Константинович Могилевец. Господин генерал, не имею честь знать имя-отчества.
– Ну, с господами мы поторопились в стране, хотя майоры, по моим наблюдениям, реагируют с удовольствием, а генералам привычно оставаться товарищами. Прокатимся? Да ну что вы, это для доверительного разговора. Я и маршрут продумал: у вас тут река Вуокса, хочу места посмотреть, я, знаете ли, рыбалку предпочитаю речную, а не морскую, с бережка. Прокатимся?
– А есть возможность отказать генералу ФСБ? Может быть, объясните для начала свой визит?
– Всенепременно, для того и прибыл, собственно. И не в кабинете, знаете ли, все эти истории…
– Это вы про жучки?
– Скорее, чтобы не было никакого напряжения в разговоре. Разговор сложный, я заранее предупреждаю. Вы человек непростой, с принципами, вот мне и поручили с вами поговорить, как говорится, по душам, потому как порученное нам руководством дело требует откровенности и единомыслия в этом деле.
– А вы генерал…
– Александр Петрович…
– Александр Петрович, у вас в вашем ведомстве ошибки не вышло? Точно я вам нужен? Я простой полковник УФСИН, начальник тюрьмы, или следственного изолятора. Кстати, вот к слову, раз вы ко мне, то курируете, наверное. Что мне суют-то осужденных? У меня следственный изолятор, а не тюрьма, это в простонародье тюрьма, а у меня доследственное учреждение: люди должны сидеть в человеческих условиях, а не наказание отбывать.
– У вас плохие условия? Вам, кажется, норвежцы помогают? Вот у меня несколько фотографий тут. Ваш кабинет. Шикарный, почти как мой. Ха-ха-ха. Душевые – как в Сандунах.
– Вот как. И кто же это мой кабинет фотографировал? Сменщик, наверное. А кто у нас сменщик? А, без разницы. Не цепляюсь за должность. Вы эти душевые до ремонта видели? Три ржавые трубы из сгнившего потолка на два десятка мужиков. Я, как помывка, не спал
– А вы равнодушны, насколько знаю?
– А что мне с них?
– Ну да вы и от ордена отказались в свое время.
– Вот как вы осведомлены-то. Это было-то тридцать лет назад. Вы об этом случае?
– Да, вы серебро взяли на олимпиаде, вам орден предложили или квартиру на выбор, и вы взяли жилплощадь.
– А вы там в Москве орден бы взяли?
– Да нет. Сейчас нет. Тогда не знаю. Но время орденов уже миновало. Виктор Константинович, дело сделаем, я вам наградное оружие обеспечу. Это-то вы уважаете?
– От президента? Мне что, Белый дом захватить предложат?
– Ну не от президента, а от министра государственной безопасности. Ну вот, приехали. Шикарная речка. Вы не знаете, на катере можно пройти?
– Нет. Дальше пороги. Если только волоком обойти. Но там пару километров точно будет.
– Ладно, снимайте китель, погода жаркая, пойдем присядем. Лейтенант, скамейки, и бегом к машине.
– У вас в системе все на жучках помешаны. Ну где у полковника тюремной службы жучки в кителе? У меня кроме удостоверения и пистолета ничего и нет. Вот дом десятый год строю, и то земля тюрьме принадлежит, а так никогда бы и не взялся. Спасибо, ребята-строители помогают, те, кто на норвежские деньги ремонт делают. Да и то советом больше. Ну, пару мешков цемента выпрошу.
– Виктор Константинович, мы многое о вас знаем. Мы знаем, что вы держите дисциплину и порядок в вверенном вам учреждении. Что у вас торговли на территории тюрьмы нет. Даже водку вертухаи не таскают. Не говоря о другом. Мы знаем, что вы в одиночку подавили бунт, войдя в камеру один. И было это не один раз. И рапортов от вас по этим делам нет. Вы пользуетесь авторитетом как в сообществе коллег, других начальников исправительных заведений, так и в среде криминалитета, что, как ни странно, важно. Поэтому я здесь и хочу предложить вам… Нет, это по-дурацки звучит. Хочу передать вам просьбу от высшего руководства страны.
Со стороны реки легкий ветер доносил журчание воды и сырой воздух. Редкие чайки подавали звуки моря. Эти морские птицы давно обитают там, где есть пища. Они не привязаны к морской воде, их можно встретить на городских помойках и площадях, где неистовые старушки сыплют и сыплют хлебные крошки голубям, отрывая эти куски хлеба от своих крошечных пенсий. Но чайки не имеют представления, что пища не для них. Они воюют с воронами и презирают голубей. Владельцы искусственных частных водоемов в попытке разводить рыбу давно вооружились ружьями. Но мальки всплывают очень рано поутру на поверхность, и тут же появляются чайки. И озера превращаются в бассейны.