Выдыхай
Шрифт:
Обычно я засыпаю раньше Алекса, а он задерживается до полуночи и позже, но сегодня мне не спится. Столько всего надо обдумать и осознать. Я сижу в наушниках на подоконнике, темнота дарит покой, которого мне так не хватало в последние годы. Мелодия прерывается коротким сигналом входящего сообщения, и я тянусь за телефоном, проверить, кому не спится в такой поздний час. Уже перевалило за полночь, это скорее всего Нейт. Но нет. Номер незнаком. Сердце пропускает удар, когда открываю сообщение. В нём всего одно слово: «Выходи». Вглядевшись в полумрак за окном, замечаю стоящую на углу дома машину такси и рядом с ней фигуру, которую узнаю, кажется, даже в кромешной тьме. Я борюсь с собой всего секунду, проигрываю сама себе слишком быстро. Одеваюсь неторопливо, знаю, что дождётся. Стараясь не шуметь, закрываю за собой дверь и иду к нему в последний раз.
Хорошо, что Шон не дежурит у моей двери круглосуточно, я выхожу на улицу незамеченной. Кир, ни слова не говоря, открывает для меня дверь такси, я так же, молча, сажусь. Не знаю, куда мы поедем, но доверяю ему. Глупо, конечно. Видимо, он обговорил адрес заранее, так как водитель не ждёт указаний, а сразу трогается. Он переплетает наши пальцы, и это изысканная пытка, просто держаться за руку. Всё в той же тишине приезжаем в порт и идём на яхту снова. Там накрыт стол и дрожат в высоких подсвечниках живые огоньки. Пахнет цветами, уже не теми, что были утром. Звучит ненавязчивая музыка. Всё как раньше и всё как никогда. Кир отодвигает для меня стул, затем садится сам. Разливает напитки. Мне не нужно утруждаться, говоря, чего я хочу, он знает меня наизусть — это простая вода со льдом. На тарелках лёгкий салат, ведь уже ночь. Мы молчим, и молчание сводит с ума не хуже скандалов и криков. После ужина, Кир протягивает руку, приглашая на танец. Мы двигаемся под музыку, не в силах разорвать зрительный контакт. Когда он наклоняется к моим губам, я первой нарушаю правила игры:
— С днём рождения, Кир, — говорю тихо. — Прости, я сегодня без подарка.
— Ты и есть мой самый лучший подарок, — его голос срывается и он, наконец, целует меня. Целует волшебно до дрожи в ногах. Сколько раз за эти два года мы прощались навсегда? Кажется, наша история состоит из одних лишь прощаний. Этот поцелуй тоже прощальный, безумно мягкий, плавящий моё тело в жидкую лаву. Один последний раз. Он стягивает осторожно тонкие бретельки платья, и оно падает к нашим ногам с тихим шорохом. Подхватывает меня на руки, и я обвиваю его талию ногами. Сама не замечаю, как мы оказываемся в каюте. Так хочется вобрать в себя этот миг, руки мечутся по его совершенному телу. Соскучилась. Как же я соскучилась. Кубики пресса, крепкая спина, всё это только моё сейчас. Его губы везде, сильные пальцы сминают жадно плоть, и я не боюсь возможных синяков. Наплевать. Мы движемся в танце, который отрепетировали идеально за эти годы. Танец страсти и вожделения. Восторг. Кончаем почти одновременно, но не спешим разорвать единение тел. Кир удерживает свой вес на руках, осыпая поцелуями моё лицо. Ловлю его губы, приникаю к ним алчно. Мы целуемся неистово, и я чувствую, что он готов к повторению прямо там, внутри меня. Мы растягиваем эту ночь, словно она может длиться вечно. Без слов. Тишину яхты разрывают только наши стоны и вздохи. Только шорох шёлковых простыней и плеск волн за бортом. Мой мальчик. Как же я люблю тебя. Когда падаем обессиленные на подушки, близится рассвет, и мне пора уходить. Душ на яхте слишком мал, чтобы уместиться там вдвоём, поэтому принимаем его по очереди. Мы уже одеты и готовы покинуть наше убежище, когда Кир, обняв меня, целует в макушку и говорит:
??????????????????????????
— Как бы я хотел украсть тебя снова. Я бы сделал всё иначе, — звучит слишком горько.
— Не приезжай больше, — прошу обречённо. Время сказать правду. — Я жду ребёнка. От Алекса.
Кир закрывает глаза и из-под густых чёрных ресниц льются слёзы. Не всё же мне плакать. Сжимает меня до боли, и мы долго ещё стоим, не способные расцепить руки.
— Я люблю тебя, — шепчу напоследок.
Мне уже пора. Он, как обычно, не даёт уйти одной, отвозит до дома. В тишине такси говорит по-палерски:
— Ты моё сердце, Мари. Будь счастлива.
Я киваю грустно, смахиваю предательские слезинки и срываюсь из машины почти бегом. Иначе просто не найду в себе сил уйти.
АЛЕКС
Просыпаюсь среди ночи в звенящей тишине. Мари нет рядом в кровати. И вообще в квартире. Хочется рычать от бессилия. Хочется найти. Хочется не знать, где она. Её телефон отзывается звуками моей собственной песни с подоконника, там же лежат наушники. Руки сами тянутся к мобильнику. Короткое сообщение во входящих с неизвестного номера, и мне не надо сверять цифры, чтобы понять, от кого оно. Смс пришло в полночь, сейчас почти четыре. И я сомневаюсь, что они гуляют по ночным улицам, держась за руки. Будь ты проклят, Арафат! Это моя женщина, мой ребёнок! Сажусь на окно, где до этого сидела Мари и стараюсь не думать. А мозг одну за другой подкидывает непристойные картинки, в которых есть моя девочка, но нет меня. Спустя час рядом с домом тормозит чёрная машина такси. Я не вижу, что происходит за тонированными стёклами, потом Мари выбегает, словно за ней гонится сам дьявол. Её волосы растрёпаны и влажные. Ночью не было дождя. Не в этом городе. И вряд ли она купалась в ночном океане. Как же это больно. Как найти в себе силы простить и принять? Снова.
Щелчок ключа в замке и она застывает на входе, заметив мой силуэт на фоне светлеющего неба. Прижимается спиной к двери.
— Он больше не появится, — говорит еле слышно. Я не спешу вставать, и она добавляет так же тихо. — Мне уйти? — нет, не шантажирует, не берёт на слабо. Просто видит, как мне больно и понимает, что не могу сейчас. Она всегда меня понимает. Догоняю её уже у лифта. Прижимаю к себе крепко. Не так быстро, малыш. Мы еще не дожили до своего «долго и счастливо».
— Обещай мне, что это был последний раз, — прошу отчаянно.
— Я ничем не лучше его, — говорит со злостью. — Ненавижу себя, Алекс.
Площадка пусть и элитного, но всё же многоквартирного дома, не подходящее место для таких бесед, увожу принцессу в квартиру и усаживаю на диван. Сажусь на пол перед этой невыносимой женщиной и утыкаюсь лицом в её колени. Не понимаю, за что это всё происходит с нами? Где мы так нагрешили? Мари вцепляется мне в волосы и рыдает. О нём? Обо мне?
— Тебе так плохо со мной? Тебе мало меня? — спрашиваю хрипло, не могу поднять глаза и прочитать ответ на её лице.
— Нет же, — всхлипывает она. — С тобой идеально. Просто он как наркотик. Я не лгу, Алекс. Правда, хочу за тебя замуж, хочу нашего ребёнка. Я счастлива с тобой. А потом он появляется и меня тянет, как магнитом. Наверное, это слишком для тебя. Я понимаю. Знаю, как это страшно. Пойму, если ты уйдёшь.
— Куда я уйду, малыш? Думаешь, брошу тебя и его, — киваю на живот. — Ни за что. Подвинуться придётся Арафату. Выбери меня. Пожалуйста.
Она смеётся истерично и целует меня.
— Никому не отдам, — шепчет страстно. — Половина девчонок этой планеты мечтает о тебе, Алекс, а ты выбрал самую ущербную.
— Глупости, — заявляю уверенно. — Я выбрал лучшую. А за всё лучшее испокон веков идёт борьба. Я же победил? — спрашиваю с надеждой.
— Победил, — улыбается Мари, смаргивая слёзы, и сквозь боль и темноту моей души проклёвывается надежда и радость.
20
МАРИ
Неделя проходит как во сне — не запомненная, пустая. Я просто закрываю глаза и жду, когда уйдёт боль. И чувство вины. И натянутость в наших с Алексом отношениях. То, что резко пришлось отменить антидепрессанты и гормональные таблетки, только усугубляет положение. Хочется бросаться на стены, но я держусь. На следующий день после нашего очередного расставания с Киром он присылает сообщение, что арендовал на моё имя ячейку в банке, ключи и документы там. Сообщение, на которое мне нечего ответить, всё уже сказано. Алекс не выпускает меня из виду, ведёт себя, будто я смертельно больна и мне нужен постоянный уход. Ему не легче, чем мне, в чём-то даже хуже, пожалуй. Мама вернулась из своего путешествия — они с Колином летали на сафари — и на этой неделе она уделяет мне всё своё внимание. Хмурится на моё состояние, но ни о чём не спрашивает. В пятницу не иду на пляж, а Нейт не настаивает, возможно, встретил новую любовь. Эта мысль немного улыбает.
Но небо над Кио по-прежнему голубое и солнце светит ярко, рядом близкие люди и меня начинает потихоньку отпускать. Бессовестно пропускаю следующую консультацию Холли, впрочем, не забыв оплатить её. Не могу, не хочу сейчас выворачивать душу. По ночам, когда Алекс обнимает меня нежно, так хочется верить, что всё наладится. Что мы сможем разговаривать как раньше, потому что пока наши беседы не клеятся.
Однажды утром Алекс предлагает отправиться в небольшое путешествие на острова, лежащие недалеко от Кио и имеющие паромное сообщение. Пляжный отель, который он выбрал, утопает в зелени. Забронированная вилла с соломенной крышей скрыта в саду от других гостей и при этом имеет персональный выход на пляж. Чудесное место для ленивого уикенда на двоих. Тропическая ванна, выложенная камнями, находится на открытом воздухе, огороженная такими же каменными стенами. После морских купаний так приятно побыть в ней вдвоём и неторопливо ласкать друг друга. Лёжа у Алекса на груди, вывожу пальцами на его коже замысловатые узоры, а он жмурится довольно и улыбается.