Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!"
Шрифт:
Чем-то придется жертвовать. "Чем-то" — как обычно, собой. Своей жизнью. Ты не можешь изменить расстояния, обстоятельства, жизненный выбор других. Можешь только исхитриться "вписаться" во все эти повороты, как в очень тесную, очень жесткую ещё и с острыми углами одежду и обувь. В доспехи рыцаря, в шкуру дракона, без разницы! И делать вид, что всё нормально. Пока хватит сил…
А дальше? Когда-нибудь они ведь всё равно закончатся. Но разве пытка может длиться вечно? Что-нибудь да не выдержит первым, лопнет! Либо он сам, либо проклятые условия. Заранее не угадаешь. Тогда и будем решать…
Господи, хоть бы посоветоваться с кем! Но свыше
Тем более не хочется их доставать своими неразрешимыми задачками! Он привык считать расклад жизни и смерти. До сих пор получалось.
Ну, а зачем тогда друзья? Разве не для того, чтобы помочь, когда нет выхода. Вернее, сам его не видишь? Наверное, он неправ… Наверно, всё-таки расскажет и посоветуется… Позже. Не стоит дергаться сейчас. У него будет несколько месяцев подумать, что-нибудь придумается, что-то изменится, тогда уж…
Для охраны вид графа Ориенталь, возвращающегося в стены дворца рано утром, зрелище привычное. Если это случалось реже трех раз в неделю, то, скорее всего, мальчишка просто не ночевал в своей комнате несколько дней подряд. Намного реже он являлся ночью, провожаемый развесёлой компанией пьяных студентов. Особенно ясные холодные рассветы — наилучшие декорации, чтобы идти во дворец хмуро и целеустремленно, даже не пряча шпагу в ножны. Это давало пищу слухам, но Гиацинта слава гуляки и бретёра устраивала.
Гораздо хуже, если б знали, что он водится с кем попало, постоянно получает работу там, где не пристало благородному графу, и далеко не зритель в театре. И в студенческом городке Сорбонны его каждая собака знает отнюдь не потому, что после Оранжереи выпускник собирался поступать в университет. Ленивым, но состоятельным студентам он писал на заказ литературные работы. Давал уроки игры на гитаре по своей личной системе, доступной даже не знающим нотной грамоты. Влюбленных часто выручал стихами.
Если в поздний час приятели рвались его проводить, то создавали ему правильную репутацию при дворе. По настроению он тоже брал бутылку и делал вид, что еле стоит на ногах. Хотя матросская школа научила не поддаваться ни крепким напиткам, ни сильной качке. И возвращаясь после дуэлей, граф вполне мог забраться в свое окно на третьем этаже так, чтобы обойтись без спектаклей.
В этот раз, до рассвета играя в шахматы с Наталом, вполголоса болтая, чтобы не разбудить сестру, он просто вернулся, независимо сунув руки в карманы. Коротко кивнул утренней страже и прошел в школьное крыло.
"Где шлялся?" — не спрашивали. Да и редко в последний учебный год он возвращался "со спектаклем". Упрекнуть могли учителя, особенно директор, но никак не стражники. До уроков оставалось ещё больше двух часов, но граф так и не спал. Лежал, глядя в потолок, и с тяжким сердцем считал дни до выпуска.
Первым уроком шла математика — Жестколист закатил контрольную со множеством задач, пропускать нельзя. Коротко поглядывая на директора, Гиацинт между решениями думал, что будет, если встать и сказать: "Прошу прощения, я даже сколько будет дважды два — не помню. Можно мне не тратить полтора часа своей жизни на эту чушь?!"
И что маркиз Бораго скажет? Выгонит? Вкатает "пару". И за экзамен тоже? А в первой паре маркиз сам с доченькой своего "тезки по титулу" танцевать будет?
Шантаж приберегался на крайний случай, для экзаменов. Пока что граф старательно решал задачки. Следом шла сдвоенная общая география, на которой они обычно болтали с Розанчиком, за ней относительно веселая лабораторная работа по физике. И наконец — спортивные занятия. Вся школа только их и ждала.
Общие занятия — чисто университетская особенность Оранжереи, в обычной школе это редкость. Когда собираются одновременно все потоки разных возрастов, программа либо индивидуальная для каждого, либо сравнение уровня знаний — общая дискуссия по философии и теологии, вечное повторение пройденного и высокая планка для географии и латыни, естественно, и музыка, и живопись, и верховая езда, и светская речь — общие. Будь танцевальный зал побольше, как спортивный, были бы общие танцы для всех. А так — только для младших трех классов.
Однако спортивные занятия отличались тем, что общие для разных возрастов, они (как и народные навыки, попросту говоря — труд) раздельные для юношей и девушек. Мужской спортивный курс делился на гимнастику, тренировку силы и выносливости, борьбу разных стилей, фехтование. Чем занимались девчонки — великая загадка. Гимнастика у них точно есть, а что ещё? Об этом ходили противоречивые слухи и свидетельства посвященных.
Коварные представительницы прекрасного пола, напротив, не гадали. В виде исключения по мужской программе могли заниматься и девочки. Стоит лишь написать прошение директору. Два-три исключения, особенно в младших классах, присутствовали почти во все годы. Пока Амариллис не бросила учебу, одна точно была и среди старших. Нагрузки всё равно индивидуальные, учитель выбирает сам, что для каждого ученика считать хорошим результатом. Но сейчас девчонок в зале не было.
Для верховой езды приветствовалась специальная одежда попроще, а для занятий в зале — нет. Маэстро Фалькари любил повторять, что в жизни тебе придется драться в том, в чем был. Разве что куртку сбросить успеешь. Привыкайте!
Порядок и тема урока заранее неизвестны, неизменна и одинакова для всех только разминка. Сдав в гардеробную возле зала оружие, лишнее из карманов, камзолы и пажеские курточки, избавившись от стягивающих поясов, галстуков и лишних украшений, мальчишки нетерпеливо толкались в зале, завидуя тому классу, который уже вышел на позицию. А те поскорее разувались, примериваясь к полосе препятствий. Учитель с секундомером стоял в сторонке, дожидаясь, когда можно дать сигнал.
— Вперед!
Огромный зал сильно вытянут в длину. Один простенок до окна по длинной стороне занимает шведская стенка под самый потолок. Став на белую черту, по знаку тренера все шеренгой бросаются вперед, с воплем, как при абордаже, штурмуют стену. Но до нее, ещё нужно прыгнуть через "коня", пролезть сквозь бочку, пробежать по брусу, перескочить "яму". Всё это, отвоевывая очередь у трех-четырех противников: препятствия стоят не так уж густо. Только лестницы на стене на всех хватает, но добравшись до метки своего класса, нужно спрыгнуть, точно приземлившись на пружинистый, но узкий матрац. Он не скользит, надежно закреплен, но можно промахнуться. Внизу с разгону сделать кувырок на твердом полу и во весь дух бежать обратно. Обычно это занимало не больше минуты. Тренер отмечал рекорд первого и последнего в классе. Обуться и уступить место другим — быстрая, но действенная разминка.