Вырай
Шрифт:
Антонина перемешала карты.
— Сымай. — Предложила она Максиму. Тот молча сдвинул половину колоды в сторону колдуньи.
— Теперь ты, девка.
Таня сделала то же самое.
— А сейчас молчите.
Уже через несколько секунд карты были разложены в определённом порядке. Николаевна подпёрла голову руками и задумалась, рассматривая миниатюрные картинки.
— Ну, по судьбе вам вместе быть. — Наконец заговорила Николаевна. — Жить будете там, где повстречались. Жить, хочу сказать, небогато, но счастливо.
Максим хотел что-то возразить, но был оборван на первом же слове.
— Цыц! Не сбивайте. — Старуха недовольно покачала головой. — Ну, вот. Нить потеряла.
Женщина склонилась над всё ещё дымящейся травкой, глубоко вдохнула и задержала дыхание. С шумом выпустила воздух через нос и вновь уставилась на карты.
— А, вот что дальше. Будет трое деток, два хлопца и девонька.
Таня недовольно приподняла одну бровь, но сдержалась и промолчала. Она давно в своей жизни всё запланировала — ребёнок будет один, и беременность наступит не раньше тридцати лет. Ни о какой троице наследников и речи не могло идти.
А старуха, не обращая внимания на слушателей, продолжала:
— Хочу сказать, что ничего этого может не быть. У Максима какая-то важная задача над головой висит. Важная и для него, и для других. Будет кровь, будет горе и слёзы. И смерти, смерти… Главное, не наделать ошибок. Тогда и дом полная чаша, и всеобщий почёт. Правда, жить будете не так, как привыкли. Всё изменится, и не только для вас. Для всех. С ног на голову.
Широким жестом женщина собрала карты в кучку, скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на посетителей.
Макс прокашлялся.
— Спасибо большое, Антонина Николаевна. Сколько мы вам должны?
— Что ты! — Замахала руками гадалка. — Я за помощь ничего не требую. Каждый сам, чем хочет, благодарит.
Максим понял, вытащил кошелёк и положил на стол купюры. Деньги очень быстро оказались в кармане Антонины.
— Ещё чего надобно?
— Ой, я спросить хотела. — Вступила в разговор Татьяна. А вот все гадания и лечение у вас здесь, в тетради? Можно посмотреть?
— Э, нет, девка. Знаю я вас, вучёных. Сейчас полистаешь, раскритикуешь — а оно работает! Кое-что даже получше ваших лекарств и уколов. Рожу-то врачи до сих пор с трудом лечат, а я всего три раза заговор прочту, и куда что девается.
О медицине Таня сейчас хотела спорить в последнюю очередь, поэтому виновато улыбнулась и развела руками:
— Да я не об этом. Просто интересно. Видно, что записи старые. Вы всю жизнь «рецепты» собирали?
— Прабабка моя, потом бабка, мама, ну, и я. Есть и более старое, не знаю, кто из предков начал. У меня ж не одна тетрадь, вон, целая полка в шкафу занята.
— А откуда? Сейчас в интернете всё, что угодно есть, конечно. А раньше как? Ведь в советском союзе колдовство не приветствовалось?
Николаевна махнула рукой, с оханьем встала и принялась убирать колдовской инвентарь.
— Тогда вообще ничего не приветствовалось — ни церковь, ни ворожба. Но кое-кто в виде сказок записывал, исследовал. Директриса покойная, вон, тоже интересовалась. Всё книгу хотела издать. Я у неё много чего переписала.
Антонина Николаевна настолько не была похожа на изощрённого гениального злодея, что Максим сразу поверил — деревенская знахарка ни при чём.
— У Ольги Васильевны? Интересно, — протянул он, — скажите, а она что за человек была?
— Хороший. — Охотно поддержала беседу женщина. Она достала из холодильника трёхлитровую банку молока и яблочное варенье, из хлебницы батон, поставила угощение на стол. — Семьи, правда, не имела.
На столе появились два гранёных стакана. Максим с удовольствием взялся за угощение, а Таня, подозрительно поглядев на сырое молоко, ограничилась лишь булкой с вареньем.
— И дружила вроде как со всеми, но в то же время и ни с кем. В хате у неё, кажись, даже никто и не бывал.
— А она мештная была? — Из-за еды вопрос Максима прозвучал невнятно.
— Нет. Приехала в семидесятых. Не знаю, откуда. Она про себя не рассказывала никогда. Поработала в школе пару лет, а потом старый директор помер, её и назначили. Хорошая баба была, вот только слишком «городская». Так и не стала своей. Вы кушайте, кушайте. Молоко свежее, это меня вчера за свод бородавки отблагодарили.
Посидев ещё десять минут из вежливости, Таня и Макс распрощались.
— Ну, что думаешь? — Спросил Бондаренко, когда они оказались на остановке.
— То же, что и ты. Надо проверить покойную Ольгу Васильевну.
Глава 44
— Витя! Давай, быстрей! Автобус скоро, мы не успеем! — Оксана Егоровна нервничала, а потому злилась.
— Оксанка, спокойно. Всё нормально будет, — сказала Галина, но тут же сама заорала: — Славка, иди сюда!
— Чего. — Слава прислонился плечом к дверному косяку.
— Если узнаю, что ты шастаешь где-то без ведома дяди Вити — уши оборву. И Малышку сегодня подоить не забудь. И завтра утром. И вечером. И свиней корми. И курей. Сам ходить не смей, только с дядей Витей.
— Мама, ехай уже! — Слава был раздражён. Его не оставили дома в гордом одиночестве, а, как малолетку, отправили на все выходные к Сычковым.
Двоюродные сёстры ехали в соседнюю область, на похороны дальнего родственника. За детьми остался присматривать Сычков-старший. Мужчина он был толковый, ответственный, но в свете последних событий матери очень нервничали.
— Всё будет нормально, девочки. Не волнуйтесь. — В дверях появился Виктор. Позади маячили Марина и Глеб.
— Мама, а ты надолго?