Вырай
Шрифт:
— А чего это я пойду? Это что, твой кабинет, что ли? — Захихикал Чёрт. — Ты оглянись.
В запале председатель не заметил, что обстановка изменилась. Вокруг шумел лес, правда, время было обеденное, а никак не ночное. Вспомнив, где находится, человек притих.
— То-то же. Разорался. И как у вас языки не отсыхают такими словами пользоваться. Хорошо, что мало кто из вас помнит, откуда они взялись и для чего использовались. — Чёрт одёрнул пиджак, единственное, что осталось от образа служащего КГБ. На волосатой тушке нечистика одёжка смотрелась комично.
— Ладно. Твоя взяла. Жалко, что не подписал, дело бы совсем по-другому пошло.
— Я не подписываю мутные документы. — Высокомерно заявил председатель. В голове его металась мысль, что пора сваливать из этого сумасшедшего места.
— Да, умный ты мужик, — уважительно протянул Чёрт. Услышав похвалу от странного существа, Игнатьевич неожиданно для себя почувствовал прилив гордости.
— А, может, договоримся? — Льстиво добавило существо.
— Нет, нет, я лучше пойду. — Много подобных предложений слышал человек за свою долгую жизнь. Как правило, самые невыгодные говорились таким же тоном.
— Ну, иди Серёга. Ещё встретимся.
— Не понял? — Насторожился председатель.
— А я надолго здесь. Так что бывай. — С хлопком, оставив после себя лишь неприятный запах общественного туалета, Чёрт исчез.
Прямо перед носом Сергей Игнатьевич увидел знакомую ель, а за ней дорогу, ведущую в Красноселье.
— Твою мать. Оно мне надо на старости лет? — Сплюнул председатель и поспешил к людям.
Глава 40
— Вона, глядите, Игнатьич бежит. Остальных, что, под ёлкой прикопал?
Шутку никто не поддержал. Председатель выглядел странно. Он действительно шёл торопливо, едва не срываясь на бег. И постоянно оглядывался.
Когда Сергею Игнатьевичу оставалось пройти метров двести, из-за деревьев вышел Фокин. Он не торопился к сельчанам, шёл медленно, понурив голову, и загребал резиновыми сапогами дорожную пыль.
— Чёй-то с Васькой? — Вытянули шеи бабы, но отсюда подробности рассмотреть было нельзя.
Запыхавшийся председатель, подойдя к людям, сразу взял быка за рога.
— Так, товарищи. — Он промокнул мокрый лоб скомканным платком. — Категорически запрещаю подходить к этому месту.
— А что, что там?
Игнатьевич открыл было рот, чтобы осадить любопытствующих, но вдруг понял, что односельчанам нужно сказать хотя бы часть правды. Иначе полезут туда, невзирая на запреты, и тогда проблема будет гораздо серьёзней. Полетят головы, его в первую очередь.
— Короче, там что-то такое есть, что галлюцинации вызывает. Поэтому не лезьте в лес.
— Да хватит, Сергей! — Вдруг рявкнула Антонина Николаевна. — Что мы, сами, что ль, не видим?
Остальные загудели недовольно. Последний раз такое открытое выражение народного мнения председатель видел лет десять назад. Отвык. И немного испугался.
— Ладно, ладно, чего вы. — Сделал он шаг назад. — Я просто слов не могу подобрать, чтобы объяснить.
— Я за тебя скажу. — Сложила руки на груди Николаевна. Повысила голос и заявила: — Людцы! Этот лес — колдовской! Сами подумайте — всю зиму творилось незнамо что. С соседями вашими, с роднёй!
— Не, Тонька, что-то ты загнула.
— Да прям, баб Лен! А кто мне давеча нашёптывал, что домовой у тебя под печкой завёлся? — Вдруг поддержала Антонину Печкина.
Люди заспорили, зашумели, Сергей Игнатьевич пытался успокоить окружающих, но его никто не слушал. Фельдшерица вдруг вспомнила историю с внезапно выздоровевшей девочкой и мальчугана, у которого чудесным образом прошло косоглазие. Стало страшно.
— Сергей Игнатьевич, а где Максим Андреевич? — Девушка с трудом перекричала человеческие эмоции.
— Кто?
— Учитель!
— А я не знаю. — Удивлённо оглянулся председатель.
Толпа затихла.
— Вон, Лупатый идёт. Сча спросим. — Сказал Печкин.
Вася обогнул людей по дуге, ни на кого не глядя, и двинулся в деревню.
— Васька, стой!
Мужчина вздрогнул и остановился. Удивлённо посмотрел на односельчан, словно лишь сейчас их заметил.
— Что там было? И где хлопец?
— Алка, — ни с того ни с сего сказал Василий. — Ты почему за меня замуж не пошла? Мы ж с тобой полгода целых гуляли.
Женщина опасливо глянула на мужа. Печкин угрюмо ковырял ранку на ладони, ожидая ответа жены.
— Дык это… Ты и не звал. — Потом спохватилась, и добавила: — И вообще, я Володечку с детства любила! Не сразу только поняла, дура была!
— А, ну да. Совет вам да любовь, — бесцветно сказал Вася и ушёл.
— Чего это с ним?
— В лесу побывал, — заявил председатель, — поняли теперь? Колдовство, не колдовство, а ходить туда не надо. Крышу сносит.
— Так а что там было-то? — Вновь стали выпытывать красносельцы.
— Подождите! — Вскричала вконец разволновавшаяся Татьяна. — Максим где?!
— Да вон он. — Махнула рукой баба Лена. — Идёт.
Максим уже отошёл от леса на достаточное расстояние. Ни паники председателя, ни опущенной головы и медлительности Фокина не наблюдалось.
Таня почувствовала, как с души свалился камень. Наплевав на конспирацию, она побежала навстречу. Максим заметил, помахал рукой и остановился. Подбежав к любимому человеку, фельдшерица бросилась к нему в объятия.
— Видали? Наконец-то по углам прятаться перестанут, — удовлетворённо сказала Екатерина Семёновна, но потом тряхнула головой: — тьфу, не о том сейчас речь! Игнатьич, рассказывай!