Вырай
Шрифт:
Люди выжидающе смотрели на начальство. Мужчина потёр лоб, вытащил из кармана телефон, повертел его в руках, снова спрятал. Закрыл глаза.
— Может, сходить, глянуть? — Робко предложил кто-то из женщин. На неё зашикали.
— Так. — Открыл глаза Сергей Игнатьевич и пошарил взглядом по односельчанам. — Вы! — Он указал на Максима. Люди расступились. — Простите, не помню, как вас по батюшке.
— Максим Андреевич. — Настороженно ответил учитель.
— Да. Точно. Максим Андреевич, вы же вроде биологию преподаёте? Не можете объяснить, как за ночь может дерево вырасти?
— Не может. — Прокашлялся Макс. — Ни при каких условиях.
— Тогда как это всё объяснить? — Широко махнул рукой председатель.
— Ну… Не знаю. Волшебством?
В толпе нервно захихикали.
— Вы мне тут это, шутки не шутите, Максим Андреевич. Я серьёзно спрашиваю.
Бондаренко пришлось улыбнуться, сделать вид, что неудачно пошутил и придумать что-нибудь более реальное.
— Мне в голову приходит лишь один вариант. Ландшафтные дизайнеры используют взрослые деревья и кустарники, чтобы как можно быстрей придать презентабельный вид территории. Но это очень, очень дорого. Не представляю, кому могло такое понадобиться.
Сергей Игнатьевич замер. Он вдруг понял, кто подобное мог сделать — буквально несколько месяцев назад на окраине Красноселья один городской чиновник купил сразу четыре участка земли, каждый по двадцать пять соток. По документам участки принадлежали четверым его родственникам, но по факту там строился лишь один большой коттедж.
К Сергею Игнатьевичу уже приходили с претензией на отсутствие асфальтированной дороги в том конце села. И на слабое уличное освещение. Председатель пожаловался, что бюджет сельсовета не резиновый и что у сельчан очень тяжёлая жизнь. Вообще, Игнатьевич жаловался тогда долго, со смаком, и добился того, чего втайне хотел.
Асфальт городской начальник решил проложить за свой счёт, фонари установить тоже. Путём сложной схемы передачи денег из рук в руки, из организации в организацию, по документом вышло, что все эти манипуляции проведутся с помощью добровольных взносов жителей Красноселья.
Сергей Игнатьевич собой гордился — и людям в карман не залез, и бюджет не тронул, и дорогу проложил, и уважил большого человека.
Такой шишке вполне могло показаться, что пепелище — не то, что хочется видеть утром с резного балкончика второго этажа, да и денег на ландшафтный дизайн у него могло хватить.
— Пойдём, Максим Андреевич, глянем — свежепосажены деревья или как.
— Но я…
— Пойдём, пойдём. Ты ж биолог — посмотришь профессиональным взглядом.
Макс понял, что отвертеться не получится.
— И я с вами. — Вдруг заявил Лупатый.
— А тебе, Фокин, зачем?
— А чёй-то, мне нельзя? Я представитель общественности, между прочим! — Воинственно заявил тракторист, и уже тише добавил: — Шибко интересно.
***
Троица стояла на опушке, разглядывая лесок и не решаясь зайти под тень деревьев. Лес тоже настороженно присматривался и молчал.
— Сергей Игнатьевич, вы сами посмотрите — почва слежавшаяся, плотная. Валежник, опять же, листья прошлогодние сквозь траву виднеются. И на дуб, на дуб обратите внимание — ему лет триста! Кто же такое старое дерево пересаживать будет? — Макс задрал голову, пытаясь на глаз прикинуть высоту ближайших лесных гигантов.
— Не знаю, не знаю, — скептически протянул председатель сельсовета, — вон, дочка купила себе мебель в квартиру. Новодел, но выглядит натурально. Гадость та ещё, тьфу! Шкафы пошкрябаные, диван облупленный. Под старину. Может, и с природой чего такого придумали.
Максим, очень сомневаясь в этом, отрицательно покачал головой, но спорить не стал.
— Дык может это, здесь только по краю так? Для антуражу? А внутри картонные ёлки раскрашенные? — Вопросительно посмотрел на председателя Васёк.
— Фокин, а ведь это хорошая версия! Пойдёмте, товарищи. — Игнатьевич пригладил редкие волосы и сделал шаг под деревья. Через метра полтора он скрылся из виду за широкозадой красавицей ёлкой.
— Что, вучитель, тормозишь? Пойдём. А то обед скоро. — Лупатый ушёл вперёд.
«Чует моё сердце — не простой это лесок. И что там можно нехило вляпаться в какую-нибудь потустороннюю гадость».
В кармане джинсов ожил телефон. Звонила Таня.
— Макс? — Приглушённо сказала девушка. — Я тут с деревенскими, на пригорке. Они сказали, что ты пошёл разобраться.
— Да, Танюш.
— Может, не надо? Тебе не кажется, что это всё слишком странно? Можешь считать меня сумасшедшей, но туман вокруг деревьев нервирует — вдруг это химическое что-то? Яд какой-нибудь?
Максим фыркнул:
— Вот уж нет.
— Тут бабы в толпе рассуждают, что это может быть что-то колдовское. — Ещё тише проговорила фельдшер. — Смешно, правда?
— Тань, я вернусь, и поговорим, окей? — Бондаренко помолчал. — А если не вернусь, найди Марину Сычкову или Коваля. Они тебе всё расскажут и покажут.
Макс торопливо нажал отбой. Сейчас не хотелось ничего объяснять.
— Всем привет, я Максим Бондаренко, и сегодня мы попробуем прогуляться по магическому лесу, — пробормотал мужчина и двинулся за спутниками.
***
Едва зайдя за ёлку, Сергей Игнатьевич остановился, как вкопанный — вокруг вдруг резко потемнело, словно наступила ночь. Задрав голову, председатель увидел, что небо высоко над деревьями усыпано крупными звёздами.
— Вы это видели? — Обернулся мужчина, но сзади никого не было. Обогнув ель, которая в темноте выглядела внушительно, Игнатьевич крикнул:
— Мужики!
— Мужики, жики, жики, ики, ихи-хи, охо-хо, гы-гы-гы! — Прогнусавило жизнерадостное эхо.
Игнатьевич сразу как-то скукожился. Даже словно меньше ростом стал.