Высокие стены. Тяжелые Грузовики
Шрифт:
Юрик не додумал. Кое-как встал на ноги, покачал плечами, взмахнул руками, силы к нему вернулись.
Сегодня его ждал не очень трудный рейс. Пока их колонна оставалась здесь, в Шесть-Ноль, он должен был съездить с двумя новичками, забрать пару десятков контейнеров из Пять-Ноль, который был рядом. Из препятствий – только Жопошный Туннель, в конце спуска, страшный только со стороны. Опасный разве что тем, что если у кого заглохнет грузовик, он либо стянет кого-то вниз, если будет внутри колонны, либо сам скатится, если будет спереди или сзади. В любом случае, это не упасть в пропасть. Ну скатятся и скатятся. Поднимутся и поедут дальше.
***
Ну… – махнул он в сторону масленщиков, которые бегали вокруг его грузовика, сел в кресло, посмотрел через мелкие перекрестья проволоки и крупные от пластин-створок.
Сколько раз он всматривался туда, в эти разные клеточки, пытаясь определить, что впереди, на дороге, какая там хлябь. Закручивающаяся, как опрокидывающий буран или веющая, как сметающие порывы. Что там, что может убить его в следующую секунду. Где на поверхности из крошки льда и пепла, слабая желтоватая точка пятерни леталы. Который может и сам не увидеть, где под хлябью скрывается овраг или скала.
Сколько раз он, Юрик Ласкью, один из лучших водил тяжелых грузовиков, всматривался в эти перекрестья металла и видел только неизвестность?
А думал, что каждый чертов километр, проделанный с таким трудом, подвергая риску и себя, и грузовик, и все колонну, приближает его к тому, что он когда-то пообещал ей: найти край Земли, за которым все нормально, и есть другая жизнь.
Найти, доехать, добежать, да хоть доползти. Оставить там, на границе между этим ужасом и новой жизнью, свой тяжелый грузовик. Он ему там не понадобится. Она рассказывала! Обещала! Что там можно ходить пешком. Просто идти. Вот так!.. просто идти по Земле.
И ты приблизился к этому, Юрик!? Хоть на шаг? Ты стал ближе!?
Чтобы не отвечать, Юрик занялся привычной работой. Протянул все задвижки, проверил соединения, прокачал педали.
Ну-у… – закричал он, почему-то злой на масленщиков. Потом с силой натянул проволоку, так, что та заскрипела, рванул, что чуть не оторвал. Двигатель всхлипнул, а два носика масленок дернулись справа и слева от капота.
Накрутил пуск еще раз, дернул опять. На этот раз, не так сильно, но как надо, с выволочкой в конце.
Двигатель всхлипнул и чихнул. Да и масленщики не только вздрогнули носиками, но и дали пару струек. Правда не совсем туда, куда надо.
Черт, болваны… – Юрик намотал еще раз, дернул, еще раз намотал и еще. Редко, когда двигатель заводился раньше, чем через десять повторений.
Потом натяг ослабел и вслед раздался звук, который успокоил Юрика. Звук двигателя его тяжелого грузовика. В начале тот был, как звуки ударов камней о ржавое железо. И только после крепкой работы масленщиков, стал похожим на рык.
***
Пока двигатель прирабатывался, а масленщики суетились, Юрик вылез из кабины, подошел к двум водилам, которым предстояло ехать с ним в соседний бункер. Но, не особо обращал внимания, ни на них, ни на их грузовики. Так, сказали друг другу что-то, пожелали держать ось к оси, хлопнули руками «тяжелое это надежно» и все.
Юрик хотел поскорее отправиться. Он кое-что должен был пообещать себе. Как когда-то пообещал ей. И если уж это делать, то в кабине своего грузовика, выезжающего навстречу хляби.
Наконец, он хряпнул дверью, взялся за руль, врезал по матушке-кочерге. Да так, что та даже не пискнула, сразу встала в положенное место, надавил на педаль. Капот затрясся, захрустел всей броней, грузовик покатился к воротам.
Юрик подождал, пока за ним встанут двое водил из сегодняшнего рейса, потом отследил «пятерню» леталы, дал команду, чтобы открывали. Ворота открылись, и он увидел, что и так, в общем-то ожидал увидеть. Хлябь, бесконечную хлябь. Летающую, падающую сверху, поднимающуюся вверх, закручивающуюся, как будто кто-то очень большой пинал их Землю.
Юрик сжал матушку-кочергу, которая на первой передаче, была самой неспокойной. Но, сейчас злости и силы, в нем самом, было столько, что та даже показалась ему покладистой. Выехал, еле различая темный горизонт и точку «пятерни» леталы.
Кто сегодня со мной? Ты там, кто? – спросил он, обращаясь к летале. И чуть не добавил: Ты видишь край Земли, ну веди нас туда, черт бы тебя… к новой, другой жизни. К той, где можно ходить по Земле. Веди, веди…
Но, конечно, ничего такого не сказал. Не просто так он был водилой тяжелого грузовика. Он знал, что говорить, и когда говорить.
Но, он сказал себе. Тут его никто не мог остановить. Он сказал: Я найду тебя, Край Земли. Найду! Эй, слышишь! Холи-хэй! Это я, Юрик Ласкью тебе говорю!
Глава 5. Раски-летала
Раски боялся кое-чего. Нет, вообще-то он много, чего боялся. Но, сейчас страх встал перед ним серой стеной ангара, у которой сидели масленщики и леталы, в те дни, когда не было рейсов или все разъехались, остались только забункерные.
Он боялся, что сегодня останется здесь, среди тряпья и пустых бочек, с масленщиками, которые, когда не было работы, напивались самой хреновой дряни, валялись в своих черных углах. Что-то говорили бессвязное.
Что?! Раски знал, что. Любой масленщик, напившись до беспамятства, горланил о том, каким бы водилой он был. Кричал «тяжелое – это надежно, уж я-то знаю» или «ну и намотал бы я ось на Землю, уж намотал бы…». А некоторые, особенно пьяные, но еще не утратившие дара речи, плели истории, как бы они проехали от Один-Ноль к Семь-Ноль за пару дней, без остановок.
Нет! Нет, ни за что! – сказал себе Раски, – Только не сегодня. Валяться и слушать завывания пьяных масленщиков!
Ну, нет! Я должен поехать с этим рейсом в Восемь-Ноль. Самым опасным, может быть, последним. Но, я должен. Юрик едет, и я поеду, вот и все. Я кое-чего хочу. Потому, что я…