Выстрелы с той стороны
Шрифт:
Антон невесело улыбнулся и снова включил микрофон. Но наушник по-прежнему молчал, и дверь лифта в гараже инфоцентра была неподвижна, только охранник прогуливался взад-вперед.
Кабинет фрау Эллерт располагался на двенадцатом этаже — начальство, по традиции, забиралось повыше. Вежливый охранник обыскал визитера и, не найдя ничего предосудительного, сделал широкий жест в сторону двери — по последней дизайнерской моде, из неошкуренного дерева, залитого эпоксидной смолой.
Эней вошел, дверь за ним сомкнулась.
Маленькая сухая женщина с обильной проседью в черных волосах стояла спиной ко входу, глядя сверху вниз на город. Она понравилась Энею — стройная, подтянутая, черный деловой костюм, простые серьги-колечки белого золота. Со спины ей можно было дать максимум сорок, но когда она развернулась — он увидел на её лице все семьдесят пять. И ни одного года из этих семидсяти пяти она не стыдилась. Для широкой общественности — фрау Эллерт, доктор социологии, редактор "Глобо", авторитетнейшего сетевого издания Германии и Австрии, член совета директоров компании "Евромедиа". Для знающих — Стелла, подпольщица с тридцативосьмилетним стажем, старейший член штаба.
Она обернулась на стук двери, и приветственная улыбка её была печальной.
— Садитесь. — Кресло напротив её стола манило щедрыми складками мягкой кожи: дизайн "прошютто", нынче модно утопать в сиденьях.
— Сначала вы, — улыбнулся ей в ответ Эней.
— Садитесь, садитесь, — засмеялась она. — Я так насиделась за день, что сил моих нет.
Но, несмотря на смех, глаза её были грустны и серьезны.
Эней опустился в кресло. Фрау Эллерт подошла к столу и отключила рабочий компьютер, а вместо него включила скеллер.
Это была перестраховка. Перестраховка и сигнал — "любое вмешательство извне я сочту недружественным".
Они рассчитывали, что огнестрельного оружия в здании немного. Собственно, кроме охраны в холле, его не должно быть ни у кого: шум нужен фрау Эллерт в той же мере, что и им самим, то есть совсем не нужен. Звукоизоляция в здании, конечно — "будь здрав, Макбет", как выражается Антон, но стеклянные окна имеют свойство осыпаться, когда в них попадает пуля. Однако фрау Эллерт далеко не дура, и это значит — огнестрельное оружие есть. Чтобы разбить внешнее стекло, потребуется снайперка или крупнокалиберный пулемет, значит, все трубой пониже в здании использовать можно вполне.
Андрей посмотрел на скеллер, на его хозяйку. Кивнул.
— Хорошо. Итак, вы и есть Эней, ученик и правая рука Михеля Барковского. И вы пришли ко мне сообщить, что Михель мертв, его группа погибла — и все это по причине предательства на уровне среднего звена?
— Не среднего. Юпитер был членом штаба.
— И?
— Я убил его.
— Хорошо сказано, — кивнула она после этой паузы. — Не "ликвидировал", не "убрал" — убил. В стиле Ростбифа. Вот так просто взяли и убили. На каком основании?
— Он был виновен в гибели нашей группы.
— У вас есть доказательства?
— Вы понимаете по-польски? — Эней пододвинул к ней лепесток флеш-памяти.
— Мои программы понимают. Давайте. Как вам удалось получить это признание?
— Мы его обманули. Выдали себя за сотрудников российской СБ. Это была чистая импровизация, он мог бы и не попасться… но он очень боялся, что мы и в самом деле группа Ростбифа. Понимаете, сначала я сказал ему, что Ростбиф жив. Он затрясся. Перезвонил вам. А вы сказали ему, что Ростбиф мертв. И он рассказал нам об этом разговоре, мы его слушали, но он еще и рассказал. Пытался перевести стрелки на вас, конечно, но его еще и всерьез беспокоила эта ваша уверенность… Меня тоже.
Эллерт пожала плечами.
— У меня есть относительно надежный информатор. Я не буду вам объяснять, как и что — у вашего командира тоже были свои источники, и он вряд ли ими делился. А это даже не совсем мой источник, это источник "Глобо". Этот человек считает, что стравливает информацию агентству, к чьим базам данных имеет доступ подполье. Он не так уж неправ.
— Вы не думаете, что этот человек может…
— Не думаю, а знаю. Он работает на российскую безопасность, мы отследили. Работает втёмную. А России, если бы Михель действительно был жив, смертельно невыгодно было бы прикрывать провал украинцев. Господин Волков очень хотел бы переподчиинить украинскую службу Москве, а тут повод — лучше не бывает.
— Значит, сведения о системе безопасности Литтенхайма пришли через этот ваш контакт?
— Конечно. И Юпитер совершенно напрасно пытался переключить на меня ваше внимание — исполнительный комитет штаба полностью в курсе событий, — она все-таки села в свое кресло и сплела руки в "замок". — Я была рада, когда за дело взялся Михель. Я была и остаюсь убежденной противницей плана "Крысолов", но лично Михель мне очень нравился.
— Я понимаю, — сказал Эней.
— Давайте по порядку: почему вы решили прийти ко мне? И главное — что вы собираетесь делать теперь, когда Михель погиб?
Эней начал рассказывать о том, как развивались события после провала в Екатеринославе. Это был совершенно правдивый рассказ — только несколько урезанный. Так, из него начисто пропал Цумэ — сразу за Вильшанкой, названия которой Эней, конечно же, тоже не упомянул. Не попали в рассказ и Мэй с Десперадо, зато о христианах и о своем опыте столкновения с ними Эней рассказал почти всё — умолчав только об экзорцизме, Косте и его роли в группе. Про Братиславу она не спросила. Значит, либо всё сработало, как надо, либо Стелла не хочет показывать уровень осведомлённости.
— А что случилось с этим варком? — спросила фрау Эллерт, когда он закончил.
Эней пожал плечами.
— Что может случиться с варком-нелегалом на Западной Украине? — ответил он в лучших традициях "исландской правдивости". — Я даже ничего не мог сделать, был ранен и очень ослаб.
— И что же вы намерены делать теперь?
— Во-первых, я хочу найти тех, кто виновен в смерти Каспера, и заделать дыру. Во-вторых… но сначала "во-первых". Потому что, пока у нас дыра, ничего делать нельзя.