Выстрелы с той стороны
Шрифт:
В этой части города ничего не изменилось даже не с двадцатого — а с восемнадцатого, наверное, века. Игорь шел с фургоном впритирку, при желании он мог коснуться рукой задней двери. Отстань он хоть на метр — потерял бы минивэн в этих каменных ущельях. Из-за корпуса он не высовывался, прятался от зеркал заднего обзора. Этот маневр "Глобо" был еще одной проверкой на предмет хвоста — совсем не обязательно заныривать в эти улочки, если рядом есть Домштрассе и Штайнштрассе, а ты не хочешь отследить хвост. Вы действительно неправильные грузчики, ребята, и загрузили очень неправильный шкаф…
Пересекли Золль-канал и оказались в районе гаваней и протоков. Заученная часть города закончилась. Пошла импровизация.
— Я ухожу вперед, — сказал Цумэ. — По Бруктор. Кен, ты их ведешь…
— Взял, — сказал Кен. — Слушай, давай я их сейчас просто буцну как следует в хвост? Снитчей нет. Если кэп в шкафу — ничего ему не сделается.
— А если нет? А снитчи появятся? Отставить резкие движения. Пусть выгрузят кэпа живого — тогда и буцнем.
— Есть. Свернули на восток по Ферсманн-штрассе. Выбираюсь на мост. Мэй, ты где?
— Идёт сзади нас, я её вижу, — Антон вспотел от напряжения. В этих пакгаузах черт ногу сломит, а другую вывихнет. — Мэй, мы на Фрейнхафен-Эльббрюкке, сворачивай.
— Есть.
— Опять мост, — сказал Кен. — Как называется?
— Заксенбрюкке.
Тут "Глобо" резко ускорил ход — возможно, что-то почуял.
— Дессауэрштрассе, — сказал Антон. — Цумэ, Мэй, подтягивайтесь. Они, кажется, поняли, что к чему. Может, будет стрельба.
— Блин. Блин. Ребята… — в голосе Кена звучал неподдельный ужас. — А я их потерял.
— Что? — взвизгнула Мэй. — Ты, варьят! Как можно было потерять фургон, целый фургон, объясни?!
— Тут до фига этих проездов между пакгаузами и доками. И все одинаковые. И я не увидел, в какой из них он свернул.
— Не до фига, а шесть, — поправил его Антон, сверившись с навигатором. — И в первый он свернуть не мог. И во второй не мог — мы сейчас проезжаем мимо, он бы не успел вырулить в док. Значит, в один из четырёх.
— Отлично, — сказал Цумэ, глуша двигатель. — Остановитесь между третьим и четвёртым. Кен, наблюдай за проездом. А вдруг это блеф. Енот, иди по третьему проходу и заглядывай в каждый док. Я пойду по пятому. Мэй — по четвертому, Десперадо — по второму.
— Пошёл ты на хер, — Кен ударил по тормозам и отстегнул ремень, после чего достал из-под сиденья дробовик, заряженный пластиковой дробью. — В фуре остается Енот.
— Енот сможет стрелять в случае чего. А ты — нет. Ты должен оставаться священником, потому что чем бы это сейчас ни кончилось, — гром открываемой двери, — мы обязательно навестим тётю Аню-Марию… И после этих гостей нам всем нужна будет хар-рошая исповедь.
— А поцелуй ты меня в седалище, — сказал Кен. — Енот, сиди тут и следи за монитором, — и он побежал по проходу.
Какое-то время Антон слышал со всех ларингофонов гром дверей и двуязычную матерщину. Искал Цумэ, искали Мэй и Десперадо, но почему-то он был убежден, что первым найдет Кен.
Так оно и вышло.
— Цурюк! — прокричав десять процентов своего немецкого словарного запаса, Костя подкрепил дело смачным "шмяк!", саданув кого-то прикладом, и перешел на английский. — Хэндз ап! Гет даун, випон эвэй! Дроп ёр ган, ю битч, сиськи выдерну!
— Какой номер, Кен?! — Игорь уже мчался сюда со всех ног.
"Я нужен там", — решил Антон и, схватив из-под панели свой револьвер, побежал к Кену, который уже отвечал:
— Пятый.
Антон ускорил бег. В наушнике бахнул выстрел и какое-то время Антон пробежал с оборванным сердцем — пока не услышал:
— Я кому сказал…
Выстрел!
— Сиськи выдерну!
ПЛЛЛЮХХХ!
Едва Антон достиг ворот дока — в одном конце прохода показался Цумэ, а в другом — Мэй.
Охранник — лицо смято на сторону — поднимал пистолет. На деревянном настиле у воды пластом лежал Эней, рядом с ним в воде бултыхалась референт. Девица стремительно тонула, даже не пытаясь бороться. Кен, подняв чуть ли не цунами, обрушился в воду рядом с ней.
Охранник выстрелил туда, где только что стоял Кен, промахнулся.
А потом выстрелил Антон. Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Щёлк! Щёлк!
— Всё, — сказал Цумэ, перехватывая его запястье. — Совсем всё.
Охранник ещё дёргался, хватая воздух окровавленным ртом — но это была уже агония. Цумэ присел, ткнул умирающего двумя пальцами в висок — тот затих. Потом, отфыркиваясь, из воды показался Кен с девицей-референтом на буксире. Цумэ протянул ему руку.
— Это она в тебя стреляла?
— А кто ж еще, — Кен одной рукой выпихнул девицу на настил. — Жива, слава тебе, Господи…
Цумэ помог ему выбраться, дал свою сигарету и прикурил.
— Спасибо, — Костя вытряхнул воду из ушей. Потом кивнул на свою пленницу. Та выкашливала воду и ничего возразить не могла. Антон понял, почему она не удержалась на плаву: резиновая дробь выбила из нее дух.
— Это называется "стреляла"? Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся…
— Она, наверное, целилась в лошадь, — фыркнул Цумэ. — Вот только подходящей лошади поблизости не нашлось. Зачем ты меня не послушался? Ты понимаешь, что если бы не пацан — застрелили бы тебя здесь на хрен?
— А если бы не я — застрелили бы пацана.
— Нет. Он бы не полез в док. Он бы просто вызвал нас. Верно, Антон?
— Н-не знаю, — Антон посмотрел на убитого им человека, потом на револьвер в своей руке, сунул оружие под футболку за пояс, перевел взгляд на Энея, по-прежнему бледного и безвольно висящего в руках Мэй.
— Как он? — Игорь присел с ней рядом, тронул шею командира. — Живет. Придет в себя и всех вздрючит.
— Почему? — удивился Кен.
— По привычке, — сказал Игорь. — Кен, Десперадо, тащите эту курицу в машину. В фургон "Глобо".