Выстрелы с той стороны
Шрифт:
Стелла смотрела на него, чуть склонив голову набок, и отчего-то казалось, что ситуация нравится ей еще меньше, чем ему.
— Юпитер мог сдать многих, — сказала она. — Хотя он вряд ли сдавал всех — ему ведь тоже нужно было и набить себе цену, и просто в живых остаться. Он многих сдал, а многих просто проследили от него. Но вот Пеликан с ним дел не вёл и контактов не имел. Он и со мной контактов не имел. Он считал, что боевая должна иметь свою инфраструктуру. Пеликан работал только сам или по каналам боевой. А о подробностях его последнего дела, кроме Ростбифа, знали только два человека. И кстати, они не поверят
А теперь гадай, что этот вопрос значит: "кто вас поддержит?", "с кем вы связаны?". Не знаешь, как отвечать, отвечай буквально.
— У вас должны быть отчеты из клиники Хофбауэра, разве не так? Мой генматериал. Правда, если я завербован, его подлинность мне мало поможет, — он улыбнулся во весь рот. При такой улыбке последствия пребывания в клинике Хофбауэра были видны невооруженным глазом.
— Во что я меньше всего верю, так это в то, что вы завербованы. В СБ служат люди с определенным типом мышления, ограниченным в своем роде. Если бы они готовили вам запланированный побег, они ни в коем случае не оформили бы такую оперетту, какая вышла в Екатеринославе. Да и легенду вам придумали бы получше. В данном случае я могу сказать как Тертуллиан — ваши братья во Христе объяснили вам, кто это такой? — "верю, ибо абсурдно".
— Нет, не объяснили. И вот это и есть мой вопрос номер два. Почему мы не работаем с христианами? И как именно это связано с вопросом номер один? Судя по тому, что случилось с Райнером и моим отцом, какая-то связь есть.
— Связь… Связь есть, — женщина посмотрела на него внимательно, оценивающе. — А что, ваш… отец тоже интересовался христианским подпольем?
— Я ничего об этом не знал, — вот этот ответ был для разнообразия совершенно честным и без недомолвок. — Но недавно разбирал архив и нашел там, в числе прочего, распечатку "Исповеди" О’Нейла. Там на полях пометки, сделанные рукой отца… я думаю, второй писавший — Райнер.
— Даже так… И что вы скажете об этом замечательном документе?
— Я считаю его правдивым свидетельством. Там, на западной Украине… я встретил человека, который перенес спонтанное исцеление. Только он не считает его спонтанным. И я теперь не считаю. Во всём этом есть смысл. О’Нейл слегка повредился рассудком, это верно. Но если человек говорит то, что подтверждается материально… то есть область, в которой ему можно доверять.
Госпожа Эллерт помолчала, вздохнула, потом нажала кнопку вызова на пульте.
— Магда, прошу вас, две чашечки кофе.
Возможно это сигнал, возможно нет…
— Если можно, мне бутылочку кока-колы, — поднял руку, как в школе, Эней.
— Поправка, Магда: кофе и бутылку кока-колы — проговорила в селектор Эллерт, потом снова обратилась к Энею. — Стало быть, вы вложили персты в раны и уверовали…
— Я не уверовал. Я увидел. Оно есть. Оно действительно есть и работает. А мы не пользуемся. Я хочу знать, почему. В чем дело? Ведь смысла никакого нет отстреливать их по одному — ничему это не помогает. Нам система нужна — и вот она есть, система. И оружие… — он покачал головой, — да это лучше оружия, потому что, если с этим — так можно же вообще не убивать, разве что при самообороне. Не стрелять, не взрывать, просто вернуть обратно.
— И стрелять, — горько сказала женщина. — И взрывать.
Она замолчала, потому что вошла Магда с подносом, на котором дымилась чашечка кофе и блестела капельками банка холодной колы. Поставила подносик на стол и вышла. Может быть, она слушает разговор. А может быть, и в самом деле секретарша. Слишком много переменных. Нехорошо, неудобно. Эней с треском открыл банку и вставил трубочку. Кола покалывала язык.
— Надеюсь, что не похожи главным. Безумием. Безумием и ненавистью. Вернее, сам О'Нейл не считал это ненавистью, он считал это справедливостью. Он полагал, что мы все, вместе взятые, предали Бога и не заслуживаем ничего, кроме страшной смерти в этом мире и ада в следующем. Вы читали книгу? Это он сдерживался, старался привлечь аудиторию. И единственный выход он видел в войне. В тотальной войне с варками. В войне, в которой потери среди людей просто не следует считать, все равно все погибнут по делам своим.
— Не знаю, как Бога… — пробормотал Эней. — Людей точно предаём. Я не могу оставить ситуацию с гибелью отца и Каспера как есть.
— А что значит не оставить её, как есть?
— Это зависит от того, что произошло и насколько все плохо. Когда отец затевал "Крысолова" — я теперь знаю, что он думал. Он хотел посмотреть, рискнут ли его остановить, и, если не рискнут, как поступят потом.
— Иными словами, вы хотели бы, чтобы я поделилась с вами информацией о том, как отреагировал штаб?
— Был бы очень признателен.
Эллерт вздохнула.
— Я закурю, вы не возражаете?
— У вас хороший кондиционер.
Женщина достала из стола длинную и тонкую сигарету, прикурила.
— А вы сами не курите?
Эней мотнул головой. Закурить, выпить кофе — обычный светский способ взять паузу, отыграть минуту на размышление. Что ж, подумать не вредно, — он потянул колу через соломинку. И мы подумаем. Посмотрим и подумаем.
Вполне возможно, что эта игра — игра вдвойне. Поверил бы он, если бы ему ответили сразу? Нет, не поверил бы, наверное. Или… Игорь прав — если она ни при чём, она может счесть мой визит провокацией. Со стороны СБ. Или со стороны штаба. А ещё я мог успеть найти союзников в низовых организациях. Или Ростбиф мог успеть. В любом случае, есть прямой смысл заставить меня говорить, говорить много, чтобы аналитикам было с чем работать…
А я ей, кажется, уже ляпнул — про предательство — и поправляться поздно.
— Штаб, — сказала Эллерт, — в полном составе был против плана "Крысолов". И почти в полном составе проголосовал "за", кроме меня и еще одного человека. Я знала, чем это кончится. Но когда решение принято, остается только выполнять приказы — это называется дисциплина. Список кандидатов на инициацию пришёл через меня. Сорок два человека; я не знала, кого выберут Ростбиф и Пеликан. Но они должны были поставить в известность начальника боевой, чтобы он очистил место действия. И ещё о приезде группы информировали местное руководство. Но если бы утечка шла оттуда, она, как понимаете, носила бы совершенно иной характер.