Взгляд с обочины 1. Митрим

Spielbrecher. Aksioma

Вдвоём они быстро управились. Составив котлы рядком, Тинто вытер руки, с удовольствием натянул перчатки и обернулся.

– Ну всё.

Тьелперинкваро кивнул.

– Пойдём спросим, что дальше.

– Да ничего дальше. Можно отдыхать.

– Да? Ладно.

Тинто покосился на него задумчиво.

– А идём, я кое-что покажу.

Тьелпэ удивился слегка, но кивнул, он всё равно не успел придумать, чем заняться. Он не ожидал свободного времени, с приезда на карьер у него свободного времени ещё ни разу не было. Точней даже, с того момента, как Макалаурэ сказал,

что карьер поручат ему.

Правда, и котлы чистить его с приезда на карьер ещё не отправляли.

Тинтаэле только заскочил к общему шатру, в котором спал, взял сумку и выскочил обратно.

– Тут недалеко.

И повёл в сторону технического ручья, но не туда, где устроили заводь, а выше по течению, где склон был довольно крутым и поверху весь порос соснами.

Подъём закончился довольно ровной площадкой, покрытой многолетним ковром хвои. Внизу, метрах в десяти, шумел ручей, а до горизонта открывался отличный вид на каменистые холмы и на едва различимую отсюда скалу, за которой Тьелкормо устраивал засаду.

Сейчас все очертания были сглажены снегом и казались ещё монотонней, чем тогда.

Но Тинтаэле имел в виду не пейзаж. Точнее, не только его.

У самого обрыва росла старая сосна, вцепившись корнями в край площадки и отказываясь наклоняться к воде. Наверное, отказывалась не первый десяток лет. А может, раньше край был дальше, а потом осыпался.

К толстой ветке этой сосны кто-то привесил верёвку с привязанной за середину палкой: так, чтобы сесть, толкнуться ногами от склона и полететь. Насколько хватит верёвки.

– Вот, - довольно сообщил Тинтаэле.
– Это мы с Росселе в прошлый раз повесили.

– Зачем? – спросил Тьелпэ, разглядывая конструкцию.

– Что зачем?

– Зачем повесили?

Тинтаэле пожал плечами.

– Ну… Чтобы качаться. Было бы лето, можно было бы в воду прыгать.
– Заглянул за край обрыва.
– Если там глубоко.

Нет, Тьелпэ видел качели, конечно. Даже катался когда-то давно, пару жизней назад. Ещё до Форменоса.

Подошёл ближе, оценивающе посмотрел на ветку, на верёвку, на узлы. Вроде, ничего особо не внушало опасений, и он перевёл взгляд обратно на Тинтаэле:

– Ты тут будешь?

– Ну да. Можно по очереди.

– Я лучше пойду обратно. – И повернулся идти вниз.

Тинтаэле немного растерялся, но догнал через пару шагов.

– Ты высоту не любишь?

– Нет.
– Тьелпэ остановился.
– Ты можешь остаться, чего тебе всё время со мной ходить.

– Так одному же скучно.

– Мне не скучно. На втором участке медь может быть, по-моему. Нужно проверить.

– Тебе не надоедает постоянно работать?

– Почему постоянно?

Тинтаэле пожал плечами. Его как раз и интересовало, почему.

– А что ты делаешь, когда не работаешь?
– спросил он.

– Ну… Я из металла люблю делать всякое. Просто так, для красоты. – Вспомнил работу Феанаро и добавил с сожалением: - Правда, пока не очень получается.

– Ну а вне кузницы?

Тьелпэ вдруг задумался над ответом. Что ему сказать? Обычно или подслушиваю разговоры, или хожу с отцом?

А Тинто задумался над тем, почему задумался

Тьелперинкваро. Ему вдруг вспомнилось, что в Тирионе говорили про сыновей Феанаро. Даже если не всё из этого было правдой, жили они точно отдельно. И Тьелперинкваро бывал в городе только вместе с отцом, по праздникам. Братьев у него не было, а братья отца намного старше него. А как с ним обращается отец, Тинто уже насмотрелся.

Понятно, что вне кузницы он ничем не занимается. Он из той кузницы и не выходил, наверное, никогда.

– Я рисовать люблю. – Тьелпэ тем временем придумал ответ.
– В Амане меня ещё Амбаруссар с собой брали иногда, они же всё время что-то придумывают.

Он ещё не договорил, а настроение уже испортилось окончательно. Вот кто оценил бы качели, особенно Тэльво. И идею попрыгать в воду, когда потеплеет.

Допрыгались.

Тинто тоже молчал, но думал о другом. Извиниться? За что? Обидится ещё, решит, что пожалели. Так что просто кивнул.

– Ладно, идём проверим медь.

– Тебе же неинтересно, ты что-то другое хотел делать. Ты не обязан постоянно за мной ходить.

– Я знаю.

– Вот и найди себе другое занятие, - сухо сказал Тьелпэ.

Тинто остановился, посмотрел удивлённо.

– Разве ты не должен меня учить?

– А я должен это делать постоянно?
– тоже остановился. Прозвучало неожиданно резко.

– Нет, не должен. – Он развернулся и пошёл обратно.

Вот что с ним не так? – обиженно думал Тинто, пиная хвою. В конце концов, никто его не просил заступаться! Не сбросил бы Куруфинвэ с обрыва! Сам влез, а теперь на мне срывается! И я не виноват, что меня с детства не учил сын Феанаро! Не всех с детства водят в гости к Ауле!

Тинто вернулся к качелям, подтянул верёвку к себе, забрался на палку и оттолкнулся от обрыва. Почему-то весело не было, только холодно от ветра. Внизу медленно раскачивался серый ручей в обрамлении тёмных от воды валунов, неожиданно похожий на мамин браслет из чернёного серебра.

Надо было сказать ему, что откуда мне знать, что ты должен делать. У отца спроси. Раз ты всегда делаешь только то, что он говорит.

Обедать Тинто пошёл один, но у костра его заметил Росселе и тут же подсел поболтать. Раньше они часто гуляли после смены, когда эти смены у них совпадали, и успели обследовать почти все окрестности, а теперь у Тинто совсем не было времени. Сегодня вот оно появилось, но ничего хорошего всё равно не вышло.

Под обмен новостями они доели оставшиеся каштаны, Росселе спросил было снова про обвал, и Тинто, чтобы уйти от неприятной темы, неожиданно для себя спросил, не может ли он раздобыть красок. Росселе говорил, что его мама любит рисовать и краски делает сама. Внезапному интересу он удивился, но пообещал спросить, а Тинто вдруг живо представил, как дарит краски Тьелперинкваро, а тот огрызается, что ему опять мешают работать. Идея сразу перестала казаться такой блестящей.

Они ещё немного обсудили, чем заняться в следующий выходной, а потом у Росселе началась смена, и он убежал.