Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)
Шрифт:
11 сентября 1964 года в той же газете появилась статья В. Ремесло, который горячо поддержал предложение М. А. Ольшанского.
2 октября 1964 года «Сельская жизнь» вновь выступила с резкой статьей «Вдали от производства», в которой «разделывался» Ботанический институт АН СССР за его многолетнюю борьбу с мичуринской биологией. Одновременно в кулуарах различных комиссий и подкомиссий, проверявших биологические учреждения, шла подготовка к очередному Пленуму ЦК КПСС, с тем чтобы новую коренную реорганизацию превратить в средство полного подавления противников мичуринской биологии.
Глава 2. Конец лысенкоизма. Октябрь 1964-го — декабрь 1966
Отставка Н. С. Хрущева и изменение положения генетики
12 октября 1964 года началось заседание Президиума ЦК КПСС, решившее судьбу Н. С. Хрущева и одновременно судьбу его экономической и сельскохозяйственной политики.
14 октября вечером собрался Пленум ЦК КПСС и единогласно проголосовал за освобождение Н. С. Хрущева с постов Председателя Совета Министров СССР и Первого секретаря ЦК КПСС. Обо всем этом страна узнала утром 16 октября, когда сообщение о Пленуме ЦК КПСС и соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР были опубликованы.
Но для московских генетиков существование крупного сдвига стало очевидным раньше, чем Н. С. Хрущев написал свое заявление об отставке.
13 октября 1964 года известный генетик И. А. Раппопорт, затасканный в сентябре и начале октября различными комиссиями и ожидавший освобождения от работы (не первого в его жизни), был срочно вызван к телефону. Ему звонил весьма ответственный работник сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС. От имени ЦК этот работник обратился к И. А. Раппопорту с весьма странным поручением — не более чем за 24 часа подготовить статью о достижениях классической генетики на целую полосу газеты «Сельская жизнь».
И. А. Раппопорт ответил, что столь быстро такую серьезную статью написать не может и что газета «Сельская жизнь», известная своими погромными публикациями и симпатиями к Т. Д. Лысенко, вряд ли ее напечатает. На эти возражения руководящий товарищ ответил, что для ускоренного написания статьи И. А. Раппопорт может просить любую помощь и что из аппарата ЦК на квартиру И. А. Раппопорта будет направлена стенографистка. На вопрос И. А. Раппопорта — можно ли упоминать Менделя и Моргана, последовал положительный ответ. И действительно, через 1–2 часа прибыла стенографистка и работа закипела.
Статья — около 25 страниц на машинке — была готова и направлена в ЦК КПСС примерно через 30 часов.
Судя по всему, некоторые товарищи хотели опубликовать ее до официального объявления об отставке Н. С. Хрущева. Однако события развивались стремительно, и, когда статья И. А. Раппопорта поступила в редкацию «Сельской жизни», основные решения уже были приняты Пленумом ЦК КПСС, и политическая сенсация, конечно, опередила в печати сенсацию научную. Статья И. А. Раппопорта о практическом и теоретическом значении классической генетики, вызвавшая сенсацию в кругах биологов, появилась в «Сельской жизни» только 21 октября 1964 года. Она заняла целую полосу, однако абзацы с похвалой Менделю и Моргану из предосторожности были редакцией опущены.
Как выяснилось в дальнейшем, на заседании Президиума ЦК КПСС 12–14 октября и на заседании Пленума ЦК КПСС во второй половине дня 14 октября (докладчиком был Суслов) среди многочисленных примеров деятельности Н. С. Хрущева, заслуживающих крайнего порицания, осуждалась и его безоговорочная поддержка Т. Д. Лысенко, и в частности инцидент с попыткой провести в академики Нуждина и Ремесло, а также стремление Н. С. Хрущева осуществить санкции против Академии наук СССР. Серьезной критике подверглось также единоличное распоряжение Н. С. Хрущева о закрытии Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева, когда он узнал, что там есть ученые, критикующие его политику в области сельского хозяйства. Распоряжение Н. С. Хрущева о Тимирязевской сельскохозяйственной академии было немедленно отменено и уже 16 октября 1964 года приняты меры по восстановлению этого старейшего в стране сельскохозяйственного учебного заведения.
Конец октября 1964 года. Начало возрождения генетики и элиминации лысенкоизма
Газета «Сельская жизнь», имевшая максимальный долг перед советской наукой, начала, как мы видим, первой платить по длинному счету. В этом был, конечно, и определенный эгоизм. Содержалась в этом и демонстрация беспринципности — доказательство того, что большинство издателей понимало псевдонаучный характер лысенкоизма, нелепость гонений на генетику. Поэтому в новой ситуации, когда смелость стала безопасной, а сенсационность — душа прессы — возможной, почти все газеты, центральные, специальные и областные, начали заказывать статьи о генетике.
Но об одной публикации следует рассказать особо, а именно об очерке, опубликованном в «Комсомольской правде» 23 октября 1964 года под названием «Нет, истина неприкосновенна». Очерк был написан писателем В. Д. Дудинцевым (автором широко известного романа «Не хлебом единым») и до напечатания более года кочевал из редакции в редакцию. Везде его брались печатать, дело доходило до верстки, но затем лысенковцам удавалось остановить публикацию. В моем архиве хранятся три верстки разных вариантов очерка В. Дудинцева, подаренные мне автором вместе с последним, наконец увидевшим свет и с удовлетворением прочтенным миллион нами людей.
Публикация В. Дудинцева была посвящена судьбе талантливого советского селекционера и генетика НА. Лебедевой, которая с использованием полиплоидии и отдаленной гибридизации, работая в трудных условиях, без зарплаты, вывела серию ценных иммунных сортов картофеля. И только потому, что НА. Лебедева была настоящим генетиком и смелым человеком, друг М. А. Ольшанского, многолетний руководитель ВИРа ИА. Сизов преследовал ее, постоянно порочил результаты ее исследований. Я не буду пересказывать этот очерк, написанный рукою мастера. Он ясно, в яркой форме показал, что представители «мичуринской» биологии на самом деле являются мафиозной группой, которая прежде всего дорожит своим положением и готова преградить дорогу новому, полезному и ценному, если только это новое противоречит догмам лысенкоизма, ради которых закрывались когда-то целые отрасли знания. «За что же, — спрашивал в своем очерке В. Дудинцев, — Сизов так ополчился против Нины Александровны? Почему, придя на должность директора, прогнал Лебедеву с неоплачиваемого места, хотя все плоды ее трудов по-прежнему честно служат институту, хотя по-прежнему шлют к ней из ВИРа за материалом?
Ученые, с которыми я говорил, доверительно мне объяснили: профессор Сизов — противник исследований по полиплоидии, поскольку она открыта экспериментальной генетикой, против которой профессор Сизов выступал, объявляя ее наукой буржуазной, идеалистической, вредной, а потому категорически неприемлемой у нас. Мне известно по печатным выступлениям Сизова, что он активно не приемлет экспериментальной генетики, не верит в ее практические достижения.
Что же, он свободен иметь свои научные убеждения. Но если он по этой причине десять лет не давал ходу открытиям Лебедевой, то самый этот факт говорит мне: в научном и моральном багаже Сизова есть места, уязвимые для критики.