Взлетная полоса
Шрифт:
— Ради чего мы должны переносить свой отпуск на зиму? — продолжал Игорь. — Почему мы должны ждать, когда этот твой горе-испытатель соберется с мыслями? В кои-то годы вместе решили поехать на море — и на тебе?
— Что же ты хочешь? — испытующе посмотрела Юля на мужа.
— Перестань раскатывать его на машине! — потребовал вдруг Руденко.
— Только и всего? — удивилась такому обороту дела Юля.
— Да.
— Хорошо. Раскатывать больше не буду, — пообещала Юля, подумав: «А это что? Забота о собственном престиже или ревность? Однако для ревности, пожалуй, было слишком много слов». Она легла в постель и выключила свет.
Глава 19
Вечером накануне выступления Кольцов заглянул на почту и получил адресованное ему до востребования письмо от Чекана. Получил, но так и не прочитал его. На почте собралось много народу. Читать на улице было тем более неудобно. А когда вернулся домой, голова оказалась занятой совсем другими мыслями. Почти две недели бился Кольцов над тем, чтобы самостоятельно вывести формулу, которую так легко и быстро нашел на консультации Верховский. Ясны были отправные данные. Запомнил. Они были у него надежно записаны теперь уже в рабочей тетради. Но как подойти, как получить этот результат, Кольцов не знал. И вдруг после стольких неудач, плохого настроения, после десятка начинаний путь доказательства выстроился у него в голове сам собой. Стоило лишь Кольцову взглянуть на всю проблему под другим углом зрения. И случилось это именно по дороге с почты. До письма ли было ему в тот момент?! Он прибежал домой, не раздеваясь, подлетел к столу, схватил ручку и кое-как, полуцифрами, полубуквами, записал общий ход рассуждений. И когда получил то, что надо, над чем безрезультатно бился все эти дни, в изнеможении свалился на стол. И так лежал, обхватив в полузабытьи голову руками, не менее часа. Он выполнил то, что рекомендовал ему сделать Верховский, провел подробное исследование варианта «дельты» и чувствовал теперь от этого большое удовлетворение. Как всегда, академик предсказал все с завидной проницательностью. Вариант давал совершенно неожиданные интересные результаты и мог, Кольцов не сомневался в этом уже ни на йоту, успешно продвинуть работу КБ намного вперед. Естественно, определить без лабораторных исследований до конца и наверняка, удовлетворит ли перестроенный на схеме «дельты» прибор все предъявляемые ему требования, Кольцов был не в состоянии. Но то, что схема «Совы» при этом значительно упрощалась, а сам прибор становился в работе намного надежней и менее чувствителен к разного рода помехам, было уже абсолютно ясно. Новый вариант открывал для КБ немало и других не менее существенных выгод. И сейчас Кольцов почти не сомневался в том, что конструкторы воспользуются советом Верховского и пересмотрят схему «Совы». Целесообразность такой переделки была для него совершенно очевидной. Но что касалось его собственного научного поиска, о котором он сообщил и Ачкасову, и Верховскому, то на него успешные исследования «дельты» не повлияли, можно сказать, никак. Он по-прежнему, а пожалуй, даже еще в большей степени уверовал в перспективности разработанного им принципа и желал сейчас только одного — поскорее вернуться к своим занятиям.
Вывел его из состояния раздумья длинный и ужасно нудный телефонный звонок. Кольцов вздрогнул и очнулся. Зябко поеживаясь, снял трубку. Звонила Ирина. Кольцову казалось, что на дворе уже давно глухая ночь. Но голос у Ирины был веселый.
— Вы спали? — удивилась она.
— И очень крепко.
— Вы так рано ложитесь?
— В данном случае вы меня просто поздно разбудили.
Ирина засмеялась и сообщила Кольцову, что пропуск на него заказан и что утром за ним придет машина. Таково было указание самого шефа — Александра Петровича Кулешова.
— Придет так придет, — не стал возражать Кольцов, хотя и не очень обрадовался такому вниманию к собственной персоне. Ибо до сих пор не был уверен в благоприятном исходе всей этой ачкасовской затеи.
Кольцов скрыл конверт и прочитал письмо.
«Здравия желаю, товарищ капитан! — писал Чекан. — Мы так понимаем, что через эту «Сову» вы к нам не вернетесь уже никогда. И так уже думаем не только мы, но и наш комбат, хотя подполковник Фомин никаких команд утверждать Аверочкина не дает. Черкнули бы нам, что вам самому известно на эту тему. У нас — порядок. Аверочкину присвоили звание старшего лейтенанта. Усиленно перестраиваем всю учебную базу. Электрифицируем танкодром, учебные поля, классы. Заодно готовимся к контрольной. Технику уже подготовили. На предварительной проверке отводили и отстреляли на «отлично», хотя комбат поставил только четверки. Пока все. Три дня назад погода резко похолодала. Вполне могут начаться заморозки. А там и зима недалеко. Передайте привет от всех нас вашему инженеру тов. Руденко. Мы не сомневаемся, что вы где-то рядом с ней».
«Даже не сомневаются», — с улыбкой подумал Кольцов. От письма дохнуло чем-то родным и в то же время остро далеким. Такое чувство он испытывал всегда, когда читал письма из дома от отца с матерью. Но путь домой для него действительно был уже давно отрезан. А с частью он вовсе не собирался расставаться и потому решительно прогнал неизбежно следовавшую в таких случаях за воспоминаниями тоску. Написать в роту он, конечно, мог бы и раньше. Ребят надо поддержать. Остаться в такую ответственную пору без командира хоть кому несладко. А они ворочали без него все дела уже больше месяца. С мыслями о роте он выпил стакан черного как деготь чая и снова сел за работу. К часу ночи все необходимые расчеты были сделаны. Графики вычерчены. Для беседы с Верховским, которого он решил поймать где-нибудь в пятницу, у него тоже было все готово.
Утром того долгожданного и решительного дня он встал, как обычно, бодрым. Спокойно собрался. На улице, у подъезда, его уже ждала машина. Он заехал за своими рабочими записями и направился в КБ. Но чем ближе подъезжал к старому дому с колоннами и узорчатыми решетками на окнах первого этажа, тем больше волновался. В самом КБ Кольцов не был еще ни разу. Но с улицы он его уже видел. Юля как-то раз специально провезла его мимо КБ на машине.
В бюро пропусков Кольцова встретил незнакомый и, как ему показалось, мешковатый майор-инженер. Он назвал себя Зарубой и проводил Кольцова в приемную Кулешова. Майор Кольцову не понравился. За столом секретаря в приемной Кольцов неожиданно увидел Ирину.
— Ради вас даже меня сюда посадили, — весело улыбаясь, сказала она.
— А иначе и доклад не состоялся бы, — в тон ей ответил Кольцов, но взглянул на стоявшую у двери вешалку и все понял. На вешалке висело штук восемь фуражек. Две из них были генеральские. Значит, гости пожаловали важные, а по этому случаю потребовался и секретарь. Кольцов разделся. Подошел к Ирине и заметил у нее несколько книг. Это были учебники английского языка.
— Вы учитесь? — спросил Кольцов.
Ирина кивнула.
— Заочно?
— На вечернем.
— Где?
— В Инъязе. Буду учить ваших детей.
— К тому времени, когда мои дети пойдут в школу, вы наверняка уже станете заслуженным учителем и вас уже сделают завучем.
— Подходит! — приняла шутку Ирина. — В таком случае не торопитесь.
— Я? — не понял ее Кольцов. И рассмеялся: — Тоже подходит.
— Разбор будет проводиться в комнате технического совета. Пойдемте прямо туда, — предложил Заруба.
Они зашли в кабинет. Кольцов увидел развешанные на стойках чертежи «Совы» и две большие, как в студенческих аудиториях, доски — черную и красную.
— Кто будет выступать первым? — спросил Кольцов.
— Вообще, только вы. Нам-то что говорить? Мы свое дело сделали, — ответил Заруба.
— Во сколько начало?
— Тоже дело за вами.
— Я готов.
— А мы тем более. Сейчас доложу.
Но прежде чем Заруба вышел, в комнату зашел высокий, добродушного вида полковник. Кольцов сразу же узнал его. Это был Бочкарев. Он приветливо улыбнулся Кольцову, по-приятельски протянул ему руку.
— Послушаем, послушаем лихого командира. — И спросил: — Для доклада от нас ничего не требуется?
— Спасибо. Все есть, — поблагодарил Кольцов.
— В таком случае, Остап Григорьевич, приглашайте товарищей. Ачкасов у Кулешова. Сообщите Руденко. Давайте сюда всю группу! — распорядился Бочкарев и сел на один из стульев в начале стола. Он достал из кармана кителя газету и как ни в чем не бывало углубился в нее. Кольцову даже стало обидно от такого безразличного отношения к предстоящему разбору, и он как-то сразу успокоился, подумав: «А мне-то, собственно, чего волноваться? Отбарабаню, а там пусть разбираются». И чтобы не терять даром времени и не задерживать ни себя, ни людей, решил кое-что предварительно записать на доске. Но не написал и половины того, что хотел. В комнату зашли Ачкасов и сопровождавший его генерал-майор-инженер Кулешов. Кольцов не знал главного конструктора и никогда не его не видел, но сразу догадался, что это именно он. Выдавали аккуратная профессорская бородка и манеры хозяина. Вслед за генералами пришли еще человек десять — военные, штатские. Последней в комнату зашла Юля. Генералы поздоровались с Кольцовым за руку. Остальные сотрудники КБ, за исключением двух-трех человек, заняли свои места за столом, почти не удостоив его взглядом. Кольцов не очень хорошо представлял, как ему в данной ситуации надо себя вести и что делать, и, следуя общему примеру, также присел на свободный стул.