Взлетная полоса
Шрифт:
Но Кулешов жестом пригласил его сесть рядом с собой.
— Прошу сюда, товарищ капитан, — проговорил он и тут же перешел к делу: — К нам приехал, товарищи, капитан Кольцов Сергей Дмитриевич. Он участвовал в испытаниях нашей «Совы». Сейчас Сергей Дмитриевич поделится с нами своими впечатлениями об этих испытаниях. Прошу.
Генерал говорил басом, официально и сухо, не выражая, как показалось Кольцову, никакого интереса к тому, что происходило в комнате технического совета. Это его отношение красноречиво подчеркивала и краткость той речи, с которой он обратился к собравшимся. И все-таки, пока он говорил, Кольцов успел окинуть взглядом тех, кто пришел его послушать. Примерно половина присутствующих, и особенно тех, кто был в штатском, выглядели людьми степенными, в возрасте. У одного из майоров на кителе Кольцов заметил два значка в виде ромбов. «Гражданский вуз и военную академию окончил», — подумал о майоре Кольцов. Но даже у военных он не встретил ободряющих взглядов. Даже Юля, как показалось, смотрела на него как на пустое место. Даже Ачкасов был хмур и глядел куда-то в угол. «Переругались, наверно, все», — решил Кольцов и неожиданно вспомнил Ирину. Она единственная сегодня при встрече с ним улыбнулась ему своей беззаботной и лучезарной улыбкой. Вспомнил и подумал: «Вот у кого золотой характер!»
— Товарищ генерал не совсем точно определил мое отношение к испытанию данного прибора ночного видения, — начал Кольцов, глядя на лысоватого подполковника, сидевшего рядом с Юлей. Он почему-то не сомневался в том, что это был Руденко, и решил в разговоре ориентироваться на него как на руководителя работ. — Я не просто участвовал в испытаниях. Я командовал танковой ротой, которой было поручено провести полевые испытания «Совы». Причем не только в этом году, когда на танки был установлен уже модернизированный вариант «Совы», но и в прошлом году — при испытании ее первого образца. Так что при характеристике прибора я буду основываться на данных суммарного порядка.
Мы испытывали десять приборов одновременно в течение тридцати ночей конца августа — начала сентября при реальных условиях погоды. Результаты испытаний заносились в отчетные карточки непосредственно во время заездов. «Сова» применялась, согласно инструкции, и как прибор наблюдения, и как прибор управления огнем. Субъективные оценки данных, полученных в результате наблюдений с помощью «Совы» на командирской машине, контролировались специальным измерителем.
— Который, кстати сказать, в самый ответственный момент испытаний был начисто выведен из строя, — громко заметил полноватый подполковник.
В комнате послышалось веселое оживление. Но Кулешову это не понравилось.
— Игорь Николаевич, потрудитесь терпеливо слушать, — нахмурив брови, сделал он замечание подполковнику.
«Игорь Николаевич? Так вот кто Руденко! Вот чью фамилию носит Юля! — подумал Кольцов. — Ну что ж, в таком случае перенесем огонь на тебя!»
— Командование части проводило по этому поводу специальное дознание, в ходе которого было установлено, что прибор разбит в результате совершенно непредвиденного стечения обстоятельств. И экипаж машины никакого наказания за это не понес, — спокойно ответил Кольцов подполковнику. — Таковы были условия, в которых испытывалась «Сова», а точнее, ее усовершенствованный вариант. Но прежде чем говорить о конкретных результатах испытаний этого варианта, позвольте мне напомнить вам о том заключении, которое мы сделали в прошлом году. Вот оно. Я коротко, самую суть. «Первое: обзор отличный. Намного увеличен угол зрения. Второе: при ясной лунной погоде, а также при сильном освещении местности «Сова» практически слепнет. Третье: при действии в тумане, в дыму видимость также равняется почти нулю. Четвертое: у прибора отсутствует шкала дальномера, что затрудняет ведение прицельной стрельбы». Все. Когда все данные были собраны, — продолжал Кольцов, — их систематизировали. И уже на основании неоднократно проверенных фактов были сделаны выводы.
— А кто, простите, конкретно занимался этой работой? — снова задал вопрос, но на этот раз уже более деликатно, Руденко.
— В ней участвовали все офицеры роты, — ответил Кольцов.
— То есть вы и ваши командиры взводов? — поднялся Руденко.
— Именно так, — понимая, куда гнет подполковник, подтвердил Кольцов.
— Великолепно! — не сдержал сарказма Руденко и сел на свое место.
— Чем богаты, тем и рады, — в тон ему ответил Кольцов. — Однако сделаны эти замечания не ради критиканства. Мы смотрели и смотрим на «Сову» как люди, которым непосредственно придется с ней работать, решать с ее помощью боевые задачи. С этой меркой мы подходили к испытанию и модернизированного образца. И вот результаты этих испытаний. О них лучше всего скажут отчетные карточки, которые мы заполняли непосредственно на танкодроме. Я познакомлю вас с ними.
Кольцов говорил свободно, не спешил, превратив отчет, по сути, в убедительный рассказ. Все детали заездов он помнил хорошо. Людей своих знал еще лучше. И теперь, анализируя ход испытаний, он даже рассказал о том, как свалился с колейного моста танк из взвода Борисова. Как отчаянно мазал при стрельбе во время дождя Аверочкин. Как сам он спорил со своим механиком-водителем по поводу ориентировки во время тумана.
Поначалу, Кольцов заметил это, его слушали без особого внимания. Некоторые даже вполголоса переговаривались между собой. Но по мере того как он приводил все новые и новые факты, сосредоточенность маленькой аудитории начала возрастать. Кое-кто взялся в конце концов за ручку. Потом Кольцова несколько раз даже попросили кое-что повторить.
«Вот так-то лучше», — подумал Кольцов.
— Ну, а какие выводы вы сделали на этот раз? — спросил вдруг Ачкасов.
Шепот и шум в комнате стихли. Кольцов почувствовал устремленные на него любопытные взгляды. Не нетерпение, не надежда, не тревога, а именно любопытство отражалось в них. Он почувствовал, что самолюбие его ущемлено. И впервые обрадовался тому, что Ачкасов не принял тогда его предложения и не поручил этот доклад кому-нибудь другому. Кольцов не подал виду, что реакция присутствующих задела его за живое, и продолжал чуть громче: — Начну, пожалуй, с главного: сделанные вами усовершенствования показали, что конструкторское бюро пошло по неправильному пути.
В комнате стало так тихо, что показалось, будто умолкли даже большие, стоявшие в углу часы. Но уже в следующий момент над столом раздалось что-то вроде вздоха облегчения и даже послышались оживленные возгласы:
— Вот это да!
— Силен капитан!
— А мы-то головы ломали!..
Кольцов понял, что его заявление просто не приняли всерьез. Но повторил еще тверже:
— И тем не менее это так.
— Да кто вам это сказал? — снова поднялся со своего места Руденко. — И о каком пути вы вообще ведете речь?
— Объясню, — ответил Кольцов. — Я не зря напомнил о заключении наших прошлогодних испытаний. Есть с чем сравнивать. И если первый вариант прибора принять за исходную точку, или точку «А», а усовершенствованный образец за точку «Б» и соединить их прямой, то и слепому станет ясно, в каком направлении вы вели работу, по какому пути шел ваш поиск.
— Ну, если вопрос рассматривать только так, то, на мой взгляд, и соединять ничего не надо. А надо просто посмотреть на панель управления прибора, и действительно всякому станет ясно, что на ней появилось нового, — запальчиво проговорил Руденко. — Ручка настройки резкости — раз. Ручка контрастности — два. Значит, вы утверждаете, что введенные нами системы регулировки не нужны?
— Думаю, что так, ибо они не дали ожидаемых результатов. И не дадут!
— А об этом говорить еще рано. Да и вряд ли вообще есть основания, — вмешался неожиданно в разговор Кулешов. — Некоторую недоработку этих систем мы уже устранили. Сейчас они стали намного надежней. И еще будут доделываться. Так что принять это ваше замечание мы просто не можем.
— А как раз о нем я и хочу говорить, — упрямо возразил Кольцов.
— Но на что вы будете ссылаться? Вы даже не видели сделанных усовершенствований! Вы же о них ничего не знаете!