Взращение грехов
Шрифт:
Она снова поправила прическу, попрощалась и вышла из кабинета.
— Я потребую, чтобы они начали новое расследование, — быстро заявил Славин, — нужно было проверить все связи Тевзадзе, всех его знакомых. А они ограничились формальными проверками.
— Не нужно так горячиться. Нам всем интересно, что бывший муж Жанны Михальской был двоюродным братом погибшего, но следователь резонно может задать вопрос — ну и что? И мы не сможем на него ответить. Ведь наличие родственных связей бывшего мужа своей любовницы с офицером милиции еще не доказывает прямого умысла на убийство этого офицера.
— Это доказывает, что следствие было проведено небрежно и не обратило внимания на ряд важных фактов, — возразил Вячеслав, — и вообще с самого начала оно велось излишне тенденциозно.
— Не употребляй такие слова в провинциальных судах, — усмехнулся Дронго, — здесь тебе не Москва, а провинция. Давай отправимся в милицию и переговорим с начальником уголовного розыска. Проталин был его непосредственным руководителем.
— Поехали, — согласился Славин, — только теперь я понимаю, как глупо тратил время. Нужно было сразу проверить все возможные связи Тевзадзе.
— Даже если бы ты все проверил, у тебя могло ничего не получиться. Не забывай, что Нино видит в тебе своего сверстника, а не адвоката. И Жанна, возможно, не стала бы с тобой откровенничать. Я уже не говорю о том, что ты наверняка считал Тевзадзе стариком и не думал, что он в свои пятьдесят два может иметь знакомую женщину. Насчет встречи с Марленом Саакяном тоже неизвестно. Одно дело, когда в Новгород приезжает молодой адвокат, о котором никто и ничего не знает. Не обижайся, надеюсь, что временно. А совсем другое — опытный эксперт, о котором он наводит справки и о котором ему выдают всю информацию. Поэтому не стоит себя укорять. Только прежде, чем уедем, давай зайдем в приемную. Там ведь находятся два секретаря. Значит, одна девушка работала с Тевзадзе.
Они вернулись в приемную, где работали две молодые девушки. Обе подняли голову, когда они вошли.
— Шамиль Анварович пошел в третий цех, — пояснила его секретарь. Она была чуть постарше.
— Ничего страшного, — улыбнулся Дронго и, обращаясь ко второй, спросил: — Это вы работали с Вано Ревазовичем?
— Да, — испугалась молодая. Ей было лет двадцать пять.
— В тот день, когда произошло убийство, Тевзадзе был на работе?
— Да. Меня об этом следователь спрашивал.
— Слава богу, что он вообще чем-то интересовался, — зло пробормотал Дронго. — И вы видели Вано Ревазовича на работе?
— Конечно, видела. Потом он сказал, что уходит и скоро приедет. Он обычно вызывает водителя или садится за руль своего автомобиля. Но в тот день он почему-то не стал вызывать машину. Я даже не поняла почему. И его автомобиля тоже не было. Он обычно оставляет его на стоянке, если приезжает за рулем. У него такая белая «БМВ». И все говорили, что он прекрасный водитель.
— Вы давно работаете с ним?
— Уже полтора года. Но мы все готовы были подписаться, чтобы его отпустили. Весь комбинат, все наши работники.
— Сотрудники милиции сюда приезжали?
— Иногда приезжали. У нас здесь во втором цехе много бывших заключенных работает. Участковый иногда приходил.
— Как фамилия участкового?
— Алексеев. Он у нас уже давно. Старенький такой, ему лет сорок или больше.
— Уже старенький, — улыбнулся Дронго.
— Ой, простите, я не хотела вас обидеть.
— Ничего, мне даже приятно. А Проталина вы знали?
— Нет. Только читала о нем в газетах.
— Я его знала, — вставила первая девушка, — моя тетя их соседкой была. Проталины жили в новом доме, как раз недалеко от здания милиции.
— Государственный дом? — уточнил Дронго.
— Нет, — засмеялась девушка, — сейчас государственных домов нет. Они жили в здании, которое построили наши газовики. Как раз когда трубу прокладывали, тогда этот дом и построили. Его в народе так и называют — «дом миллионеров».
— Кем работает ваша тетя? — осведомился Дронго.
— Она не работает, она дома сидит. А ее муж — управляющий нашей энергетической компанией. Может, вы про него слышали. Ковальчук, он очень известный человек в городе.
— Возможно, слышал, — вежливо согласился Дронго, — спасибо за ваше сотрудничество. Передайте привет Шамилю Анваровичу и скажите, что адвокаты уже уехали.
— Передам, — ответила первая девушка, — давайте я отмечу ваши пропуска.
— До свидания, — добавила вторая.
Они вышли из здания управления комбината. Прошли по двору, сдали пропуска дежурному, вышли за ограду. Майданов ввел строгие правила на своем предприятии.
— Кажется, мне нужно сменить профессию, — пожаловался Славин, — я ничего не умею.
— Не так скоро и не так решительно, — возразил Дронго. — Интересно, что заместитель начальника городской милиции лично встречается со своим осведомителем — заместителем директора мебельного комбината. И при этом живет в доме, который называют «домом миллионеров». Может, он занимался рэкетом и вымогал деньги у Тевзадзе? Хотя все равно не похоже. Если бы он попытался шантажировать твоего подзащитного, тот всегда мог обратиться к Майданову.
— Видимо, не всегда, — возразил Славин, — его же завербовали, заставили сотрудничать.
— Боюсь, что Тевзадзе сам пошел на эту вербовку. Ему нужно было срочно получить российское гражданство и остаться в Новгороде. Вот он и согласился помогать милиции. А насчет рэкета — не похоже. Проталин долгие годы работал в милиции и наверняка знал, с кого можно собирать дань, а с кого нельзя.
— Но он жил в «доме миллионеров», — напомнил Вячеслав.
— Это еще ничего не доказывает. Понятно, что полковник Проталин не был самым бедным сотрудником милиции. Понятно, что у него могли быть свои доходы. Может, даже свои торговые точки, которые он курировал. Все это понятно. Но почему тогда его убили? И самое главное — как его убили? Судя по всем фактам, которые мы знаем, убийцей мог быть только Вано Тевзадзе. Но чем больше мы находимся в этом городе, тем больше убеждаемся, что убийцей он быть не мог. Тогда кто, как и зачем? Как убили Проталина? За что его убили? И кто это сделал? Вот три вопроса, на которые мы не знаем ответа. Наверняка они все связаны друг с другом. И если бы мы знали ответ хотя бы на один вопрос, то смогли бы получить ответы и на другие вопросы.