XVII. Наваррец
Шрифт:
Мне очень не нравились бросаемые дворянами в нашу сторону взгляды, но убивать их просто так, без повода было нежелательно. В очередной раз гостить в Бастилии я не хотел. Сейчас проще было разойтись краями.
С другой стороны, было бы весьма интересно поспрашивать этих господ, случайным ли образом они оказались на нашем пути или кто-то их подослал.
За окнами начало светлеть. Ночь миновала.
Дворяне собрали свои пожитки и молча вышли из дома. Я проследил, чтобы они забрали с конюшни двух худших лошадей. Господа не протестовали, и через десять минут уже
Нам тоже пора было убираться отсюда. Как бы обиженные дворяне не вернулись с подкреплением!
Я зашел обратно в обеденный зал. Вниз как раз спустилась отдохнувшая и посвежевшая Лулу. Сладко потянувшись, девушка сказала:
— Я так прекрасно выспалась, господа. Рада, что эта ночь прошла спокойно!
Д'Артаньян нервно хмыкнул в ответ. Фон Ремер осуждающе покачал головой.
— Выдвигаемся! — приказал я. — У нас мало времени. И, д'Артаньян, прошу вас, не жгите здесь ничего.
Глава 18
Лошадей, благодаря д'Артаньяну, у нас осталось только три, поэтому теперь ведьма ехала за спиной гасконца, обхватив его руками за талию. Не знаю, было ли ей удобно — все же не байк, но выглядела она вполне довольной.
Фон Ремер время от времени бросал в их сторону завистливые взгляды. Долгая разлука с невестой самым отрицательным образом сказалась на тевтонце. Все его мысли витали вокруг крепкого зада Лулу, аппетитно подпрыгивающего на крупе лошади. Германец даже облизывался время от времени, сам того не замечая.
В этот раз постоялому двору повезло, гасконец его не поджег, хотя настроение у д'Артаньяна было смутное, и дай ему волю, дом уже полыхал бы синим пламенем. Вдобавок, он не спал ночь и совершенно не отдохнул, но здоровьем горец обладал на редкость крепким, и внешне не выглядел усталым.
Ничего, до вечера дотянет, а там выспится, и завтра вновь будет бодрячком.
Отсутствие запасных лошадей вновь сбило нас с темпа, приходилось делать больше остановок, и я уже чувствовал, что к ночи мы до Гавра не доберемся, опять придется искать постоялый двор где-то по дороге, либо же в этот раз не рисковать, и переночевать под открытым небом. Двух заездов на постоялые дворы хватило, чтобы понять — там нас подстерегают сплошные проблемы.
Руан мы миновали стороной еще с утра, и часам к трем дня подъехали к Кодбеку. От него до Гавра оставалось всего полсотни километров.
Город, раскинувшийся на берегу Сены, был красив, а шпили местного собора возвышались над крышами домов и были видны еще издали.
У меня внезапно промелькнуло воспоминание. Кажется, я был здесь когда-то в прошлом, точнее — в далеком будущем. Прокатился на кораблике по реке, прошелся по улочкам города, поглядел на собор, который тоже назывался Нотр-Дам. Экскурсовод рассказывал много интересного, но в память мне врезался лишь один эпизод. Когда немцы в 1940 году подступали к городу, жители дружно решили драпать на другой берег Сены на пароме, устроили там толкучку и давку. Немцы удивились и принялись бомбить паром, но промахнулись и вместо парома подожгли
Мы сделали в Кодбеке часовой привал, плотно пообедав и дав лошадям отдохнуть.
Лулу все ластилась к д'Артаньяну, но в какой-то момент подлый тевтонец негромко заметил:
— Зря стараешься, дорогуша, этой ночью он проиграл тебя в карты.
Ведьма вскочила на ноги, негодующе уставившись на гасконца, но тот лишь невозмутимо ответил:
— Но потом-то я отыграл ее обратно!
Лулу это не убедило, она злобно зашипела и отскочила в сторону. Сущая ведьма, право слово!
В Кодбеке мы запаслись кое-какими припасами — до завтрашнего дня должно было хватить с избытком, и потом до самой темноты пробирались в сторону Гавра.
После привала, ведьма отказалась ехать на одной лошади с д'Артаньяном. Тот лишь недоуменно пожал плечами, совершенно не понимая причины перемены настроения Лулу.
Тевтонец, широко улыбаясь, тут же предложил девице путешествовать рядом с ним, но я быстро пресек этот маневр. Не то, чтобы мне было жалко, если бы озабоченный немец всю дорогу лапал спасенную барышню, вусмерть обиженную на гасконца. Просто я не любил, когда внутри команды процветали интриги, тем более из-за женщин.
Поэтому я наказал германца, лишив его удовольствия, и посадил ведьму перед собой в седло.
Не могу сказать, что я пожалел об этом решении. Тело ее было мягким и податливым, а я, уже позабывший о потребностях молодого организма, ощутимо напрягся именно тем местом, которому свойственно напрягаться.
Лулу, будь она неладна, сразу почувствовала возникшее между нами обстоятельство, и захихикала в свойственной ведьмам подлой манере.
И чем дальше мы ехали, тем значительнее становилась наша проблема.
Будь мы вдвоем, я бы давно свернул в ближайший лесок и отымел бы ведьму по полной программе. Исключительно из принципа.
Сейчас же приходилось терпеть, и я прекрасно понял чувства фон Ремера, положившего на девицу глаз, но не имевшего возможности реализовать свои желания.
Бедра рыжей были теплыми и упругими, а руки мои, держащие поводья, нет-нет, да и касались случайно ее полной груди.
А Лулу, словно специально, время от времени слегка терлась об меня, и улыбалась, стерва, понимая мое состояние.
Ну к черту, пусть лучше едет с тевтонцем, чем так мучиться! Пересажу ее на привале!
— А ведь я не даю кому попало! — негромко сказала девушка, полуобернувшись ко мне. — Они все хотели, но я отказывала, поэтому и решили сжечь!
— Я слышал разговоры на площади…
— Вряд ли там хоть кто-то слово молвил в мою защиту. Кому нужна вдова, без денег и желания раздвигать ноги перед первым, кто предложит? Нет уж! А предлагали все, даже священник. Я отказала. Нечего бога на девку менять. Не повезло, немного не рассчитала. Не думала, что жечь решат. Там еще бабы постарались. Жены! Завистливые твари! Жирные, злобные и завистливые!
Времена меняются, люди остаются такими же.
Не то, чтобы мне было особо интересно, но я все же спросил: