Я, бабушка, Илико и Илларион

Думбадзе Нодар Владимирович

– Только по одной! – согласился врач и встряхнул бутылку.

– Чача! Шестьдесят градусов! – сказал Илларион и высыпал карандаши из лежавшего на столе небольшого глиняного кувшинчика. Потом наполнил его водкой и протянул врачу.

– За ваше здоровье! – сказал врач, одним духом опорожнил кувшинчик, крякнул, замотал головой и набросился на хачапури.

Выпили и мы.

После второй чарки врач продолжал начатый разговор:

– Вот когда у меня болел глаз… Как тебя звать?

– Илларион.

– А тебя?

–

Зурико!

– Так вот… Окружили меня врачи… Пичкают лекарствами – это, говорят, немецкое, это – американское, это – домашнее… Куда там!.. Как тебя звать?

– Зурико!

– За здоровье Иллариона! – сказал врач.

– За здоровье доктора! – сказал Илларион.

Выпили по третьей. Врач потрепал меня по щеке и снова спросил мое имя. Потом я потрепал врача по щеке и сказал: «Зурико!»

– Окружили меня, дорогой Зурико, врачи и пичкают лекарствами. Но, скажи, приходилось тебе видеть больного, которого вылечил бы врач?

– Что вы?! – удивился я. – Никогда!

– Так вот… Лечили, лечили меня, пока не выколупали глаз и не застеклили дырку. Но ничего – чистая работа. Заметно разве? А ну, присмотритесь как следует!

Илларион уставился в глаза врача.

– Это который же?

– Вот этот, красный!

– Ей-богу, совсем как настоящий! А если в зеленый цвет покрасить – совсем незаметно будет.

– То-то! А у тебя который глаз болит?

– Доктор, может, у тебя оба глаза – стеклянные? – повысил голос Илларион.

– Честное слово, только один! Говорил ведь тебе, что незаметно! – обрадовался врач.

– За здоровье всех здоровых! – поднял Илларион чашу. – Да избавит нас бог от чумы, врачей и всякой напасти.

– Я – врач, – начал хозяин, приняв чашу, – у меня, правда, нет диплома и на дверях не висит мраморная табличка, но все же я – врач!.. Кое-кто в министерстве недоволен моей работой, пописывают на меня анонимки, штрафуют, но мне наплевать!.. Мои знания – всегда со мной!.. Меня многие не любят!.. Больные никогда не любят врачей! Это общеизвестно! А вот врачи всегда любят больных!.. Разве врачам можно доверять?.. Никогда!.. Хе-хе, врачи, дай им только волю, мир в могилу сведут!.. Как тебя звать?..

– Его зовут Зурико, а тебе хватит пить, иначе без мозгов останешься! – рассердился Илларион. – Это тебе не глаза, заново не вставишь!

– Ерунда!.. Современная медицина дошла до того, дорогой… Как тебя зовут? – спросил врач у Иллариона.

– Никак меня не зовут. Если можешь, скажи, что у меня с глазом, а нет – свалю тебя в постель, и все!

– …Сейчас медицина дошла до того, что скоро не то что мозг – всего человека заменить смогут. Скажем, привели к врачу живого человека, посадили в кресло… Нажал врач на кнопку и – нате! – забирайте, пожалуйста, мертвеца!.. А ты думал, как?

– Это я и без тебя знаю! – буркнул Илларион.

– А если знаешь, – чего боишься?

Подумаешь, выколют тебе глаз! Зато вставят новый – получше прежнего! Чем стеклянный глаз хуже настоящего, скажи мне? Стеклянный глаз вынешь, положишь в стакан с водой, а сам спи себе спокойно! Или, скажем, умываешься, и вдруг мыло попало в глаз! Настоящему глазу от мыла одна неприятность, а стеклянному – хоть бы что! Или еще лучше: сидишь себе у камина, греешься, глядишь – бац! – искра угодила в глаз! Настоящий глаз от этого может ослепнуть, а стеклянный и не почувствует!.. Скажу тебе еще лучше…

– Ну, нет, брат, лучше не скажешь! – вздохнул Илларион. – И какой это болван назвал тебя врачом? Ты же гений. Я уже начинаю думать, может, выколоть тебе оба глаза и вставить стеклянные, а?

– А как вы думали?! Медицина, брат, великое дело!.. Долой настоящие глаза! Да здравствует искусственный глаз!

– Да здравствует искусственный глаз! – подхватил я провозглашенный врачом лозунг и продолжал: – Этот человек для меня дороже всего на свете, это мой Илларион, у него болит глаз…

– Какой глаз?! – спросил врач и с недоумением уставился на меня.

– Все тот же! – сказал я.

– А вот мы его сейчас и удалим! В два счета!.. Вабале! Неси сюда кипяток и нож! – Врач икнул и опустил голову на стол.

– Что принести? – приоткрыла дверь Вабале.

– Принеси таз и поставь перед ним, – сказал Илларион.

– Господи! Что с ним! – вскричала Вабале.

– Пока ничего особенного, – ответил я.

– Мамонтий, Мамонтий! – запричитала женщина.

– Интересно, какой идиот его крестил! – сказал Илларион. – «Мамонтий»! Ну что это за имя? Лучше назвали бы Серапионой! Как ты думаешь, Зурикела, подходящее для него имя – Серапиона?

Я широко улыбнулся, но ничего не ответил. Комната то озарялась ярким светом, то погружалась в темноту, стены все время раскачивались.

– Что вы с ним сделали? – набросилась на Иллариона Вабале.

– Проваливай отсюда! – огрызнулся Илларион. – При чем тут мы? Не умеет пить, нечего было хлестать водку! Даже осмотреть меня не успел, подлец!

– Не волнуйся, Илларион, я сам тебя осмотрю! – сказал я, взял со стола указку и ткнул ею в приколотую к стене таблицу: – Какая это буква, дорогой мой Илларион?

– Какая, солнышко? – спросил меня Илларион.

– Вот эта!

– Какая, кретин, прочти!

– Вот эта – «ч»! – сказал я.

– Чу! – сказал Илларион.

– Умница, дядя Илларион, да ты прекрасно видишь! А это какая буква?

– А ну-ка, которая?

– На перевернутое «т» похожа!

– Наверное, «ш», – догадался Илларион.

– Иди, я тебя поцелую, – сказал я.

Мы обнялись.

– Вон! – завизжала Бабале. – Убирайтесь!

– Ладно, ладно… Уйдем… Все равно пользы от твоего мамонта – как от покойника.