Я Береза, как слышите меня

Тимофеева-Егорова Анна Александровна

– Обойдем зенитки противника стороной. Так будет лучше. От строя не отставать, делать все так, как я, - сказал штурман Карев, наш ведущий, и показал на схеме, кто где летит. Мое место - ведомой справа от Петра Карева.

О чем я думала перед первым своим боевым вылетом на штурмовике - трудно сказать. Страха не было. Было какое-то удовлетворение: вот включили в первую группу вылета, теперь мне надо не ударить лицом в грязь, ведь я - единственная женщина среди стольких мужчин, да еще каких - летчиков-штурмовиков!

Прикрывать нас с воздуха предстоит четверке ЛаГГ-3 из братского полка

истребителей, что стоит с нами на одном аэродроме. В нашей 23О-й штурмовой авиадивизии было пять полков - четыре штурмовых и один истребительный; командовал тогда дивизией Герой Советского Союза полковник Семен Григорьевич Гетьман.

И вот мы сидим в кабинах боевых машин и ждем сигнала - зеленой ракеты. Взгляд скользит по приборам, пальцы пробегают, будто нащупывают, по многочисленным переключателям, рычажкам- проверяю правильность их положения. Механик моего самолета сержант Римский тут же, рядом с самолетом. Он давно подготовил его к боевому вылету, но теперь то чистой тряпкой протрет уже давно прочищенное и сверкающее бронестекло фонаря, то поправит парашютную лямку на моем плече и посмотрит, как бы спрашивая: "Ну, чем тебе еще помочь?.."

– Спасибо, друг. Мне надо немножко побыть одной и сосредоточиться, собраться с мыслями, - благодарю я механика и вижу впереди себя слева штурмовик Карева.

Ведущий группы спокоен. Он положил руки на борта кабины и, кажется, поет. "Неужели его нисколечко не волнует предстоящее задание?" - думаю я. Но мысли мои обрываются вместе с зеленой ракетой над командным пунктом. Противно шипя, она взлетала над полем и стала медленно-медленно падать и догорать. Нам взлет! Курс - на Малую землю.

В полете я стараюсь держаться ближе к Кареву, боюсь, как бы не отстать. Ведущий раскачивает самолет в маневре - и я тоже, он пикирует до самой земли и я пикирую, он стреляет- и я стреляю. Бомбы сбросила тоже вслед за ведущим.

После четвертого захода на цель при выходе из атаки все-таки отстала. Да не просто отстала, а потеряла всю группу. Что тут делать?.. Лечу одна в сплошных разрывах от снарядов. Маневрирую отчаянно, ищу группу - и не вижу...

Около Мысхако развернулась на свою территорию. Над Цемесской бухтой дрались десятки наших и вражеских самолетов. В море падали боевые машины, летчики на парашютах, от берегов враждующих сторон к ним спешили катера. Такую картину боя я видела впервые...

Трудно было разобраться новичку в той кутерьме, которая творилась над Таманским полуостровом. Два истребителя, как коршуны, бросились в мою сторону. Я почему-то приняла их за наши "яки", но, когда впереди справа прошла пулеметная трасса и они стали разворачиваться для повторной атаки, я отчетливо увидела на фюзеляжах белые кресты. Вели себя немцы предельно нагло, ничуть не заботясь о защите, атаковали с разных сторон, однако безрезультатно. Скорость штурмовика меньше, чем "мессершмитта", и вот в одной из атак они проскочили вперед и оказались в моем прицеле. Нажала я одновременно на все гашетки, да жаль, выстрела не последовало: весь боезапас был израсходован над целью.

Спасли меня в тот раз наши истребители. Они отогнали фашистских стервятников от моего самолета, даже сбили одного, и я благополучно вернулась на свой аэродром.

На разборе боевого вылета капитан Карев строго укорял меня за отставание от группы. Не согласиться с ним было нельзя, и я покорно призналась в своем недосмотре. В этом вылете в районе цели были сбиты зенитками летчики Вахрамов и Соколов. А через несколько дней они вернулись в полк. Вахрамов с воздушным стрелком были подобраны в море нашим катером, Соколов же, дотянув до своей территории на подбитом штурмовике, сел в плавнях у реки Кубань.

Няньки штурмовиков

Нас, штурмовиков, надежно прикрывали с воздуха истребители. Позывные братьев Глинок - Бориса Борисовича и Дмитрия Борисовича - "ББ" и "ДБ" наводили страх на фашистских летчиков, а когда в воздухе был Покрышкин, то нам казалось, небо над Таманью становилось чище.

"Внимание! Внимание! В воздухе Покрышкин!" - открытым текстом радировали немецкие посты наблюдения, и фашистские асы без промедления покидали жаркое кубанское небо. Я и сейчас помню имена многих прославленных на Кубани воздушных бойцов: Г.А. Речкалов, В.И. Фадеев, Н.Ф. Смирнов, Г.Г. Голубев, В.Г. Семенишин, В.И. Истрашкин.

Лихим истребителям, мне кажется, не очень-то нравилось летать на прикрытие нас, штурмовиков, быть нянькой. Другое дело - получить задание на свободную охоту! Отыскал цель, завязал воздушный бой, не оглядываясь на штурмовиков, сбил фашиста и вернулся на аэродром победителем. А летая на прикрытие, когда-то еще там удастся сбить противника - жди...

Воздушные бои с гитлеровскими самолетами вели и мы помню, прогремел на всю Кубань бой летчики Рыхлина. В полк Рыхлин пришел без воинского звания - в осоавиахимовской гимнастерке с "птичками" на петлицах и с шикарным нарукавным знаком - эмблемой ВВС. Работал он летчиком - инструктором в аэроклубе. Налет у Рыхлина был большой, и в строй его ввели быстро. Уже во втором боевом вылете вчерашний инструктор шел в составе шестерки штурмовиков под командованием капитана Мкртумова - Героя Совецкого Союза.

... Промелькнула сероватая полоска реки Кубань. Слева сквозь пелену низких облаков изредка виднелись горы. К цели мы должны были подойти незаметно, с моря, и ведущий начал понемногу снижаться, увлекая нас за собой к земле. Теперь мы неслись на бреющем. Мне отчетливо виден в открытую форточку фонаря кабины сосредоточенный профиль Мкртумова. Шлемофон туго обтянул его красивую голову с восточным профилем, на длинной шее виднеются ларингофоны, застегнутые на последнюю кнопку, а из-под шлемофона выглядывает белая полоска подшлемника, отчего лицо кажется еще более темным, загорелым.

Вот станица Крымская осталась под крылом справа, и тогда ведущий опять изменяет курс, набирает высоту. Чтобы не отстать, я энергично двинула вперед сектор газа - скорость заметно прибавилась. Пересекли линию фронта. Сквозь поднявшийся туман показалась морская синева. Далеко внизу орудийные вспышки это стреляют зенитки. Запрыгали, запрыгали вокруг самолета маленькие серенькие облачка разрывов. В правую плоскость штурмовика Мкртумова угодил крупный осколок снаряда, но машина продолжала быть послушной воле летчика.