Я - богиня на измене

Юраш Кристина

— И это ты говоришь богине судьбы, — с какой-то странной усмешкой заметила я, чувствуя, как по моим щекам снова скользят пальцы, проверяя работу моих слезных желез. Сердце задыхалось шепотом, а по телу бежал озноб.

— И кто же из нас большая судьба? — спросил шепот, пока я замирала от каждого прикосновения. — Нужно этот вопрос решить.

В этот момент рука взяла меня за горло, а большой палец провел по моим губам, а я почувствовала, как меня дразнят поцелуем, то приближаясь, то отдаляясь, а потом поцеловали так, что у меня перехватило дыхание. Внутренние органы сжались от жадного, настойчивого и восхитительно жестокого поцелуя. Я ловила дыхание,

чувствуя, как его рука ласкает мою шею. Какой-то странный всплеск силы вырывался наружу, окутывая меня светлой сверкающей дымкой. Точно такой же, только темный, сверкающий мириадами звезд, вырывался из его груди. От каждого прикосновения шел сладкий и нервный озноб, а потоки смешивались, заставляя задыхаться в странном, опьяняющем восторге сладкого единства.

— Я же говорил, что мы — две половинки одной силы. Причем, у меня — большая, -я едва слышала его голос, тихо оседая в чужих руках. Отлично! Половинка бывает у мозга, попы и таблетки. Хотя нет, еще у древней богини Андастры.

* * *

Я очнулась в своем хрустальном дворце, чувствуя себя пылью на хрустальной люстре. Поморщившись и потянувшись, я потрясла головой, чтобы отогнать от себя наваждение.

— Мама! Открой! — орал голос Ланцелота. Слышите стук? Это мое настроение упало на пол и пытается закатиться под кровать. — Мама! Это я!

Я осторожно высунулась в окно, глядя на пресветлого рыцаря с розовым экстазом, стоящего на воде возле массивных дверей замка, которые медленно раскрывались перед ним.

Можно я прикинусь дохленькой? «Гроб качается хрустальный на цепях между столбов…», — мрачно заметил внутренний голос, а я уже слышала бодрые шаги по коридору.

— Гвиневра! Любовь моя! Я спасу тебя! — кричал Ланцелот, а я с грустью посмотрела вниз. Там точно острые камни? Соблазнительный выбор между «личной» жизнью и «лишней» жизнью поставил меня в тупик.

Хрустальная дверь открылась, а я смотрела на запыхавшегося рыцаря, который тут же упал на колено. Намученная горьким опытом, я сделала предусмотрительный шаг назад.

— О, моя Гвиневра! Я сражался с тысячью врагов! — пафосно заметил Ланцелот, пока я осматривала комнату на предмет заботливой мамочки, которая помашет мне ручкой, подталкивая ногой к счастью. — Я прорывался сюда с боем!

— Хочешь совет, как победить дракона? Задолбай его, как меня, — согласилась я, а мне тут же в лицо ударила струя воды, заставив закашляться и убрать мокрые волосы. «Не порти моему сыну легенду!», — прожурчал голос. А воображение было не остановить. Бедный дракон с криками: «Да пошел ты! Ыыыыы!», уползал в свою пещеру, пока закованный в латы экстраверт, рассказывал ему третий час, что он — зло, которое нужно победить.

— Моя королева! Если бы вы знали, сколько опасностей я преодолел, чтобы спасти вас! Сколько врагов победил, чтобы добраться сюда! — пылко продолжал Ланцелот, а я мрачно обтекала, сплевывая мокрые волосы.

— Продолжай, сынок, — ласково и умилительно прожурчал невидимый голос. — Продолжай! Ты у меня настоящий рыцарь…

Мне срочно нужен стул и веревка. Привязать Ланцелота к стулу и заткнуть ему рот стало навязчивой идеей.

— Один только ваш приказ, и я готов умереть у ваших ног, — пафосно заметил Ланцелот, отбрасывая прядь золотых локонов и глядя на меня таким взглядом, что я усомнилась в своих умственных способностях.

— А у тебя права на этот замок? Мама не хочет нам сразу дарственную

на него оформить? Ты точно родной сын? Единственный, надеюсь? У мамы со здоровьем все в порядке? — поинтересовалась я, но тут же получила свежую порцию воды на голову. На полу вздрагивала обреченная рыбка. Где моя мочалка? У меня есть самый продвинутый средневековый душ!

— Сила моей любви не измеряется слова, но ее можно измерить подвигами! — наступал на меня Ланцелот, а я слышала журчащий голос: «Возьми ее, сынок! А потом сможешь шантажировать ее! Все так делают!». В голове промелькнула картинка. «Я взял вашу дочь! Слово рыцаря!» — гордо произнес герой. «Тут два варианта, либо в монастырь, либо, обними меня, сынок!», — кисло замечает отец, глядя на несчастную средневековую красавицу.

Я отчаянно пятилась, герой решительно наступал. Моя рука нашарила подоконник позади меня. Чмо было на расстоянии «чмока», а я внезапно отклонилась в сторону. Ланцелот Оконный потерял равновесие, получил пинком под зад, падая в озеро. Пока я выла, прыгая на одной ноге, герой погрузился на глубину, а потом вынырнул. Живой! Даже не тонет! Кто-то мне говорил, что камни острые? Ну-ну! Эх! Была — ни была!

— Сыночек! Ты простынешь! А! Он плавать не умеет! — зажурчал перепуганный голос. — Погоди, я водичку согрею! Иначе сопельки будут…

— Спасибо! — злобно и вежливо поблагодарила я. Визжа и придерживая юбку, я упала в теплую воду, погружаясь в мутную глубину. Юбка от платья застилала глаза, а ноги болели от удара… Оттолкнувшись от дна и отчаянно размахивая руками, я пыталась выплыть, видя, как у меня изо рта сквозь серую толщу воды вырывается вереница пузырьков воздуха. Я выплыла, сплевывая и пытаясь надышаться, отчаянно уцепившись за Ланцелота, который, не смотря на доспехи, горизонтально держался на поверхности воды.

— Спокойней, буй! — остервенело, прокашлялась я, глядя на рукоять кинжала, спрятанного рядом с мечом. Мне удалось отстегнуть его меч, скинуть в воду. Скользкими руками я вытащила кинжал и приставила к горлу потерявшего сознание рыцаря, стараясь уцепиться за него свободной конечностью. Внезапно холодные руки Вивьен схватили меня за щиколотку и попытались утянуть под воду.

— Куда отплываешь! Был член стал челн! — прокашлялась я, сплевывая воду и приставляя кинжал к горлу очумевшему от моей прыти плавсредства, отбиваясь ногами изо всех сил от потенциальной свекрови. Рука дрожала, совесть храпела, а жизнь налаживалась. — Еще одна попытка меня утопить, и я пойму, что люблю Ланцелота так, что мы умрем вместе. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о кинжале и корсете!

Мои ноги отпустили, а я прижала кинжал к шее рыцаря, пытаясь взобраться на него. Поза «наездница»! Исполняется впервые. Мне удалось закинуть ногу и подтянуться, упершись лезвием в горло моему обескураженному и обезоруженному «Титанику».

— Руки закинул за голову! Вот так! Да! Молодец! Как наверняка сказала Роуз в «Титанике», — снова прокашлялась я, остервенело пытаясь сдуть мокрые волосы и глядя на позу отдыхающего. — Я на тебя обиделась, милый! Ты не имел права указывать мне на дверь… И ногой его, ногой…

— Ты… ты…. Что делаешь? — глаза Ланцелота расширились от ужаса. Я прокашлялась водой, а пронизывающий ветерок холодил мокрое платье, с которого ручьями стекала вода.

— В нашей сказке, — нехорошим голосом пояснила я, не забывая при этом слегка надавить на кинжал. — Я — Муму, а ты — Герасим. Если что, он был глухонемой. Так, я не поняла? А что это мы ногами не гребем? А?