Я буду любить тебя вечно
Шрифт:
Каждый раз, прибирая щеткой волосы возле очередной «жертвы», она про себя усмехалась:
«Судьбу делают люди, и я одна из них».
Дни складывались в месяцы, и Галя все более совершенствовалась в овладении секретами черной магии. Она переходила к практическим опытам с все более и более сложными магическими формулам, продолжая незаметно экспериментировать над окружающими людьми. Ее не интересовало, как это в дальнейшем отразится на жизни «подопытных», главное было - убедиться в своем все более растущем мастерстве. Но более всего ее захватывала мысль испытать могущество книги в проведении эксперимента над самой собой, несмотря на имеющееся предостережение, попробовать вторгнуться в свою прошлую жизнь.
Она уже не лежала часами без сна в ожидании, когда Глеб крепко уснет, и она сможет беспрепятственно заниматься магией. Теперь магия была ее помощницей, помогая своими рецептами и дурманящими напитками наводить на Глеба тяжелый сон. Правда, после такого сна он жаловался по утрам на головные боли, но это были лишь небольшие издержки.
Этой ночью она, наконец, решилась реализовать свое желание - испробовать магическую формулу из книги заклинаний для погружения в прошлую жизнь. Три зажженные черные свечи наполнили небольшую, с плотно закрытыми окнами и дверьми, комнату, тяжелым запахом, от которого сразу стала кружиться голова. Она сидела в кресле посреди магического круга, обозначенного темным шнуром, Предварительный обряд был совершен, оставалось лишь множество раз повторить магическую формулу, и ни на секунду не усомниться, что это должно будет произойти.
Галя пришла в себя на полу, ее тошнило, тело сотрясали судороги. Недавние образы, события, люди теснились в голове, но это было не как просмотр фильма, - она находилась там, жила, и ничего в ней не было от ее сегодняшней.
«А что здесь удивительного?
– задала она себе вопрос.
– Ведь если вдуматься, то мы каждое утро просыпаемся Другими, только эти изменения для нас проходят незаметно. Лишь встретив старого знакомого через значительный промежуток времени, мы удивляемся его словам: «Как ты изменился!» - но это относится не только к внешности, но и к твоему внутреннему Я. Время лечит, время изменяет, время убивает».
В квартире было тихо, Глеб еле слышно посапывал в своей комнате, не предполагая, чем она только что занималась и что пережила. Она открыла дневник и записала свои мысли.
«Смерть - это переход из одного мира в другой, и есть лишь смена образа физической оболочки. Все миры существуют параллельно, и их бесчисленное множество. События не исчезают в никуда, они находятся в другом мире. Поэтому путешествие в прошлое - это только переход в соответствующий мир. Существуя физически в определенном мире, ты иногда видишь сны, которые, к твоему удивлению, бывает, сбываются в будущем, через годы, десятки лет. Но когда они исполняются, они в твоем сознании проходят легким облачком, пытаясь пробудить память, но ты не уверен, снились ли они в прошлом в самом деле. Другое дело, когда ты их записываешь, ведешь дневники. Тогда до нас доходит информация о вещих снах. Настоящее, прошлое и будущее существуют одновременно, и это схоже с кинозалом, в котором ты просматриваешь фильм. Фильм-жизнь идет помимо твоей воли, и ты не знаешь, где находится кнопка стоп-кадра, или перемотка назад-вперед, поэтому ты в нем участвуешь до конца сеанса-жизни. После него ты только переходишь в другой зал, где вновь начинается сеанс фильма-жизни с твоим участием. Но ты уже в другой роли и Другой, и также не знаешь сценария, хотя фильм уже смонтирован. Душа - это лишь некоторая субстанция, форма бытия, которая позволяет переходить из зала в зал, в ней твое настоящее Я, эйдос Платона, это Артист, играющий отведенную ему роль. Поэтому существуют провидцы, ясновидящие, которые могут кратковременно перейти в другой зал и мельком взглянуть на экран. Единственное, что им недоступно - попасть в конец своего фильма, и узнать окончание, так как персонаж на экране не может самостоятельно нажать на кнопку телевизора, по которому его показывают.»
31.
«Люди начинают безудержно любоваться природой, когда свободны и счастливы, и еще, когда наоборот», – записала Галя в дневник, но тут в комнату вошел Глеб, и она быстро захлопнула тетрадку. Это ее движение не прошло мимо его внимания.
– У тебя от меня есть тайны?
– иронично спросил он и кивнул на тетрадку.
– Похоже, что мы живем каждый своей жизнью, неудивительно, что у нас есть, что скрывать друг от друга. Не правда ли?
– с такой же иронией ответила она.
– Тебе виднее, - неопределенно ответил он.
– Интересно, а чего тебе хочется, точнее, к чему ты стремишься?
– А тебе непонятно?
– ирония ее не покидала.
– Хочу твоей любви, к ней и стремлюсь. Можно надеяться?
– Он задал ей глупый вопрос, возможно из-за этого ее что-то изнутри подстрекало быть ядовитой.
– Надо быть поосторожнее с желаниями, - Глеб посмотрел на нее долгим выразительным взглядом. Прозрачно синим. Пронизывающим холодом рассудка.
– Желания имеют свойства исполняться, но, к счастью, не всегда.
– Ты до сих пор любишь Ольгу? Но она мертва! ЕЕ нет на белом свете, и ею угощаются черви!
– Галя брызгала словами.
– Ее нет, а я есть! Живая, и твоя жена! А если ты так ее любишь, то почему даже не удосужился за все это время побывать у нее на могиле?
– Давай не будем копаться в Развалинах Моей Души, - размашисто-обреченно отрезал он.
– Все, что можно сказать, - уже было сказано раньше. Все ошибки, которые можно было совершить, - уже совершены. Жаль, что ничего нельзя исправить, ничего нельзя изменить. Галя раздраженно выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
Ночью Галя, просмотрев записи по приворотам и внушению любви, задумалась: «Да, я уже достигла того уровня мастерства в магии, чтобы внушить Глебу любовь к себе. Я могу начать подготовку к магическому обряду хоть сегодня. Но будет ли это любовь? Заставить, привязать его к себе смогу, получив в итоге эрзац вместо чувств». Решительно открыла дневник и записала:
«Я думала при помощи магии заставить Глеба полюбить меня, но нужно ли мне это? Лишние привязанности, пускай даже только с его стороны, - это лишние проблемы, но уже Мои. Он не достоин меня! Если он захочет расстаться, то я не буду его удерживать!»
32.
Глеб и Галя медленно поднимались вверх по Андреевскому спуску. Это был один из их редких совместных выходов в город, «в люди». Дни у нее были загружены до предела: учеба-работа, в редкие перерывы - библиотека. А Глеб по-прежнему был более свободен, - клиентов у него было маловато, хотя оптимизма прибавилось. Отношения между ними были ровные, но только из-за того, что каждый старался избегать конфликтов, накапливая их в себе до удобного случая. Хотя они жили вместе уже почти полгода, их нельзя было назвать близкими людьми. Каждый жил собственной жизнью, не спеша туда приглашать другого. Но в это последнее воскресенье мая, когда проснувшееся солнце заставило сильнее бежать кровь по жилам, заточать себя в четырех стенах квартиры было равносильно преступлению, и никакие объяснения, такие, как подготовка к экзаменам, не могли служить достаточным для этого основанием, Галя, несмотря на слабое сопротивление Глеба, вытащила его на прогулку. Они, как никогда были единодушны, направившись на Андреевский узвоз, ежегодное празднование дня города.
В этот день, кажется, что все население города устремляется сюда, чтобы пройтись по брусчатой (смерть каблукам!), извилистой улочке, соединяющей Подол и Верхний Город, прицениться к творениям доморощенных, и не только, мастеров: картинам, лепке, другим художественным творениям. Или просто потолкаться в толпе, послушать доморощенных бардов, посмотреть шествие средневековых ряженых, «поболеть» на рыцарском турнире.
Самое главное, в таком времяпрепровождении человек подчиняется праздничному настроению, отодвигая терзающие проблемы на задний план. Чтобы не потеряться в толпе, они крепко держались за руки, и слабая девичья рука вызвала у Глеба ощущение своей силы, значимости, покровительства, как у человека не только старшего по возрасту, но и много повидавшего на своем веку.