Я буду любить тебя вечно
Шрифт:
– Вот мы сейчас идем по историческому месту, а что ты про него знаешь?
– хитро прищурился Глеб, рассматривая спутницу. «Впрочем, она стала ничего, совсем не похожа на ту угловатую, в прыщах, девчонку, которую он знал по случайным встречам в Ольшанке. Работает над собой, с ней уже не стыдно пройтись, и встретить знакомых, - подумал он.
– Андреевская церковь - раз, Булгаков - два, замок Ричарда - три, художественные мастерские - четыре, - начала перечислять по пальцам Галя.
– Молодец, все правильно, но мы немного глубже и дальше.
– Глеб покровительственно улыбнулся.
– Видишь, там, на противоположной стороне, расположен «Музей одной улицы», где много расскажут об этой уникальном месте, связавшем с незапамятных
____________________________
* Кресты - местность между отрогами Кловского оврага и Московской улицей (ныне улицы Гайцана и Царика). С начала Х1Х в. известна как самое крупное поселение «непотребных девок» (проституток). Просуществовало почти до сороковых годов ХIХ века.
В те времена здесь разгорались целые баталии между двумя враждующими группировками: офицерами, юнкерами, прозванными «милитерами» и гражданскими лицами, студентами, чиновниками, объединенных названием «штафирки». Следует отметить, что среди «штафирок» доминирующую роль играли студенты. Обе группировки претендовали на безраздельное господство в публичных домах Андреевского спуска. Никто не хотел уступать ни одного притона без боя. Схватки продолжались чуть ли не под каждым красным фонарем.
После многолетней борьбы студенты все-таки одержали победу. Если случалось, что какогонибудь зарвавшегося юнца выбрасывали из публичного дома или трактира сомнительной репутации, он тут же мчался к вождям своей корпорации с заявлением об «оскорблении чести студента». Приговор над провинившимся злачным местом был скорый - студенты, вооружаясь чем попало, громили его, бывало даже поджигали.
Это безобразие продолжалось до тех пор, пока один очень высокопоставленный чиновник не скончался прямо в объятиях жрицы любви, и тогда разразился громкий скандал. По повелению тогдашнего генерал-губернатора были закрыты все гнезда разврата в центре города, и перенесены на окраины. Тогда случился курьез - жители Ямской улицы заявили чиновникам губернского правления о готовности отдать свои усадьбы изгоняемым из центра публичным домам, рассчитывая разжиться на высокой арендной плате. Вскоре Ямская преобразилась до неузнаваемости, похорошела, приукрасилась, приобрела нарядный вид, будто здесь действительно царил вечный праздник. И так продолжалось до первой русской революции, которая вместе с либеральными законами вновь дала возможность публичным домам появится в центре. С тех пор судьба Ямы была предрешена - она не выдержала конкуренции.
– Несмотря на рассказанные тобой страсти, эта улица по-прежнему сохранилась как частичка старинного Киева, но не того, о котором ты только что рассказал. Попадая сюда, словно переносишься в прошлое, чувствуешь какое-то успокоение, желание никуда не спешить из этих мест, - тихо заметила Галя, энергично массируя виски. Рассказ Глеба вызвал воспоминания о глупой попытке окунуться в прошлую жизнь, вместе с ними пришла головная боль. Но познания Глеба в истории города ее несколько поразили, раньше она за ним такого не замечала, и поэтому добавила с иронией: - Я не знала, что ты такой знаток истории публичных домов.
– Не только того, что касается домов терпимости, - Глеб пропустил выпад мимо ушей, горя желанием блеснуть эрудицией.
– А всего, что касается этой исторической местности. Андреевский спуск некоторые историки олицетворяют с легендарным Боричевым спуском. Он с давних времен связывал Верхний и Нижний город, по нему шли свататься к княгине Ольге древлянские
– Да, я знаю, - кивнула Галя. Головная боль внезапно прошла, как и появилась.
– По крайней мере, слышала.
– Не хочешь подняться наверх?
– предложил он.
– Если честно, то уже поднималась - в прошлом году, с девчонками. Там наверху стоит металлический крест, обвитый цветными лентами. Знаю, что ступеньки этой лестницы -сущие ловушки для тонких каблуков, - рассмеялась Галя, и, заметив промелькнувшую на лице Глеба тень неудовольствия, сразу согласилась: - Впрочем, сейчас можно подняться - я в подходящей обуви.
Крутая чугунная лестница потребовала изрядных усилий при подъеме, особенно там, где отсутствовали ступеньки, видимо выломанные собирателями металла.
– Крест установлен в память о погибших под Прутами студентов, но похоронены они были в другом месте.
– сообщил Глеб, слегка задыхаясь после подъема по крутым ступенькам.
– Кстати, впервые празднования первого мая проводились именно здесь. Только тогда праздновали не день трудящихся, а первый светский праздник старого Киева, учрежденный Киево-Могилянской академией в ХVII cтолетии, как своеобразный день студента. Так продолжалось, пока здесь не заложили городское кладбище, в дальнейшее известное, как кладбище Фроловского монастыря. А что касается первого мая, то в следующем столетии в этот день стали проводить общегородские народные гуляния, и переместились они на Шулявку.
Там все было как положено - гуляли целые сутки, люди напивались до мертвецкого состояния, происходили ритуальные кулачные бои. В ХIХ столетии это был уже праздник благотворительности, все происходило чинно-благородно, и только в конце столетия он превратился в праздник трудящихся. Кстати, первые тайные праздники-сходки пролетарского первомая проходили на Черторое, еще одной киевской Лысой горе, имеющей дурную славу, - так, разговаривая, они достигли вершины горы. Здесь тоже было немало людей, прогуливающихся и любующихся сверху на открывшуюся панораму соседних киевских холмов, а внизу, по улице, плыл сплошной поток разноцветной людской реки. По предложению Глеба они повернули направо. Дорога пошла круто вниз, заставив их крепко держаться друг за друга, а потом карабкаться наверх по довольно крутому склону. Там закончилась открытая местность, и начался заросший участок леса.
– Идем, покажу старое монастырское кладбище, - предложил Глеб, и увлек в ее повесеннему редкую чащу леса. Особого желания у Гали не было, но она молча покорилась. От кладбища мало что осталось: валялись редкие надгробные плиты, сиротливо скучал разоренный пустой склеп в окружении нескольких ржавых оград, посредине которых стояли покосившиеся металлические кресты.
Глеб отошел в сторону и подозвал ее.
– Подойди сюда - посмотри на чудо природы, - и продекламировал напыщенным тоном: - Нужна ли кладбищенская ограда? Те кто по ту ее сторону, выйти не могут: а те, кто по эту, вовсе туда не хотят.
Галя подошла и увидела, что непонятным образом выросшее дерево включило в себя часть металлической секции.
– Этого не может быть. Не может железо оказаться внутри дерева, - растерянно сказала она.
– Растущее дерево должно было сдвинуть железную оградку в сторону, но не включить в себя.
Стала внимательно осматривать эту диковинку. Но, чем больше она смотрела на ржавую дряхлую ограду, тем больше убеждалась в правоте слов Глеба. Ее внимание с курьеза природы переключилось на личность почившего под этим могильным холмиком. Без особого труда она прочитала надпись на кресте: «Варвара Першикова, род. 1880 -ум. 1946 г.» И тут у нее вдруг неожиданно закружилось перед глазами, стали стучать молоточки в висках.