Я буду в маске
Шрифт:
– Как при чем? Мне нужна счастливая и веселая свидетельница.
– Повторяю вопрос - Майский тут при чем?
– Ваше примирение – залог твоего радушного настроения.
– Чушь, Жан, - начала я, но меня перебили:
– Короче, миритесь и… Ой, ну все, пока, а то мне бежать надо, - и Жанка положила трубку, не дав мне возможности ничего ответить, а уж тем более возразить.
А возразить было что, да, Дашка? Не только возложенной на меня миссии… но и, например, тому, почему это Жанка так настойчиво советует мне помириться со Львом? Она что, получается, на его стороне?! Этот Олег смог настолько убедить
И Олег этот. Он, конечно, не произвел на меня негативного впечатления, ни когда мы с Жанкой столкнулись с ним на выставке, ни когда нас знакомил Майский. Но я человека совсем не знаю… Могу ли я ему доверять, даже несмотря на заверения художницы?
И вообще, Лев Майский мастерски пользуется всем вокруг, и людьми в первую очередь. Чего ему стоило подговорить этого Олега?
Да нет, Дашка, Майский же не знает, что мы выявили того, кто его спротежировал… А если знает? Если этот владелец мебельной фабрики рассказал Льву, что им интересуются и просто подыграл? Или… Льву удалось подговорить мою Жанку?!
Неприятная мысль вдруг пришла мне в голову: да если бы не эта ненормальная художница, если б она не привела меня в клуб, то ничего такого со мной никогда бы не случилось! И… нынче я продолжала спокойно жить своей прежней, но очень скучной жизнью?
Так что мысли такие вон, Дашка! Жанку я ни в чем винить не имею права. Жанку я люблю. И не злюсь на неё. У меня был выбор. Я сама его сделала… А предать меня, идя на поводу у Майского, она не может. Не может.
Глубоко вздохнув, я положила телефон на тумбочку. Произвольно оглядела комнату и, посмотрев на шкаф, направилась к нему. Открыла дверцу, сняла с себя халат и пижаму и переоделась в свою дачную одежду: прямые джинсы, которые оказались мне почему-то чуть-чуть великоваты (похудела? Да! Не могли же они так растянуться!) и в лиловый свитер с узором “косичкой”, связанный несколько лет назад моей талантливой мамой-рукодельницей. Потом причесалась, сооружая на своей голове высокий хвост “гульку”, и, закрыв шкаф, покинула пределы спальни. В столовой задерживаться не стала и сразу направилась к выходу. Накинула на плечи куртку, сунула ноги в резиновые сапоги, которые числились у нас “общими”, и открыла входную дверь.
Выйдя на улицу, я тут же услышала знакомый звук - кто-то на заднем дворе колол дрова. Обойдя дом по протоптанной дорожке, я вышла к сараю. К нему у нас пристроена небольшая дровница. И вот возле нее, рассекая топором воздух, писатель Лев Майский колол наши дрова.
Это что-то новенькое… Но, надо признать, делал Лев все очень даже умело: такой сосредоточенный взгляд, широкий размах, точные попадания.
Увиденное меня настолько поразило, что я подошла ближе и замерла возле скамейки, стоящей под яблоней. Хоть я и была близко, примерно в метре от Майского, но он меня не заметил. Уж больно был сосредоточен на своем занятии.
И тогда я дала о себе знать, громко крикнув:
– А я не знала, что ты умеешь работать руками.
Лев, расколов очередное полено, взглянул на меня и с жеманной улыбочкой ответил:
– Дашенька, а моя основная работа как раз таки руками и происходит - чем, по твоему, я ручку держу? Или текст набираю?
– Я про физический труд, - уточнила я.
– Писатели, как
– Возможно, - не стал он спорить, - но меня много чему учили, и я много чего умею, - ответил он, воткнул топор в пенек и наклонился, чтобы собрать уже наколотое с земли. Потом Майский выпрямился, прижимая к груди дрова и, подмигнув, добавил: - Тебе ли не знать?
Я опустилась на скамейку, присаживаясь на краешек, и, наблюдая за тем, как Майский складывает дрова в дровницу, спросила:
– Зачем ты все это делаешь?
Он обернулся:
– Ну должен же я как-то отблагодарить твоих родителей за гостеприимство.
– Я другое имела в виду…
– Что?
– сделал он вид, что не понял.
– Что ты хочешь?
Положив последнее дровишко, Лев подошёл ко мне и сел рядом на скамейку. Очень близко, касаясь меня плечом.
– Я хочу доказать тебе, что мне нужна не только Ди…
– Значит Ди тебе все-таки нужна?
– тут же перебила я его. Майский улыбнулся:
– А как же! Она же неотъемлемая часть тебя… Не самая лучшая, конечно, но такая… естественная. Настоящая… Напористая… - он толкнул меня плечом и закончил: - Мне нужна ты. Вся. Целиком и полностью. И для того, чтобы ты это поняла, я готов ещё на многое.
– Переколоть все дрова?
Лев улыбнулся, отряхивая руки:
– Могу и это. Если надо.
– И даже делая через силу?
– нахмурилась я.
– Почему через силу?
– удивленно спросил он и с усмешкой продолжил.
– Я тут по-настоящему отдыхаю: красивый пейзаж, свежий воздух, хорошие люди, полезный труд… Знаешь, мой отец любил говорить: отдых - это не ничегонеделанье, а смена жизнедеятельности, - Лев попытался меня приобнять, но я не позволила, резко отстранилась. Майский хмыкнул, а потом произнес:
– Пора что-то сменить. И в первую очередь - твоё отношение ко мне.
Я усмехнулась.
– А ты упертый, - протяжно сказала я, поднимаясь со скамейки. – Интересно, как надолго тебя хватит?
– спросила я и, пока Лев думал, что на это мне ответить, быстро удалилась.
Глава 18. Пламя и лед
Целый день Лев активно помогал отцу во дворе. Чем именно они там занимались, я не знала, так как на улицу больше не выходила. Я сидела дома, в своей комнате, и доделывала работу, которую так и не успела доделать вчера.
В обед мужчины сами пришли в дом. Я, будучи единственной представительницей женского пола в доме, решила все-таки проявить заботу и накормить трудяг – вышла в столовую и принялась накрывать на стол. Но делала все молча. Майский, слава богу, с разговорами ко мне тоже не лез и в основном общался с отцом, причём их общение происходило так, как будто они были старыми-добрыми друзьями…
Что, Дашка, Лев Майский решил подкатить к тебе через… родителей? Вчера расположил к себе маму, сегодня – папу? Нет, так не получится. Я хоть и люблю своих родителей, но в свою личную, интимную жизнь их особо никогда не пускала, многое не рассказывала. В основном потому, что не было что рассказать. А про нашу историю со Львом и тем более с его второй личностью, с Элом, я рассказывать однозначно не буду.
Когда пища была съедена, папа со Львом, поблагодарив меня, вновь ушли во двор. А я убрала со стола, вымыла всю посуду и вернулась в спальню.