Я, дракон (сборник)
Шрифт:
К моему удивлению, Стерх навестил меня и на следующий день. Кристины на этот раз не было, видимо, сумела сама добыть пропитание.
Зато прилетели Ален и Саффи, белоголовые журавли с болота. Как обычно, не за едой, просто в гости. Тут-то Стерх и вернулся. Он узнал журавлей, обрадовался, захлопал крыльями и слегка задел нашего гостя, который как раз выходил на площадку.
— Стерх, осторожнее, — сказал я, — не пугай человека.
— Ты зовешь его «стерх»? — переспросил Вехрем.
— Это его имя, — кивнул я.
Парень ухмыльнулся:
— В таком случае, журавля ты называешь орлом? А иволгу,
Вот он о чем! Я так привык к Стерху, что и забыл, что этим словом называют журавлей, живущих далеко к востоку отсюда.
— Стерх — не название, — пояснил я, — это его имя. Журавлей зовут Ален и Саффи, познакомься.
Все еще усмехаясь, Вехрем отвесил в сторону птиц шутливый поклон, да так и замер с полусогнутой спиной и отвалившейся челюстью: Ален ответил ему поклоном, а Саффи присела в изящнейшем, несмотря на отсутствие юбок, реверансе. Стерх заклекотал, смеясь.
Когда Вехрем разогнулся, лицо его было белым, как мел.
— Его имя, ты сказал?.. — прошептал он. — «…по душе своей…»
Я кивнул.
Он медленно опустился на ровный, еще холодный после ночи камень.
Парень просидел на уступе до самого вечера. После полудня я вынес ему немного воды, и он выпил, кивнув с благодарностью, но не произнес ни слова. Когда начало темнеть, он все же вернулся в каменный зал. Присел к догорающему уже костру и в упор посмотрел на меня.
— Расскажи, — попросил он.
— Что именно? То, что имеет значение, ты уже понял.
— Значит, это все, — он сделал неопределенный жест рукой, указывая на пещеры, и на костер, и на меня самого, — для тех людей, кто придет сюда, но не сразу решится? Потому ты и родился в этой пещере? Твои родители тоже все поняли?
— Мать была дочерью учителя, — кивнул я. — Она прочла написанное и рассказала отцу. Страшнее всего на свете для них было разлучиться, потому они и ушли когда-то на Драконью гору, и потому же провели годы в этой пещере.
— Но почему они просто не вернулись обратно?
Я удивился:
— Разве ты не знаешь? Живая дверь не выпустит вошедшего.
Судя по выражению его лица, он действительно не знал.
— Кроме того, — добавил я, — не думаю, что им было куда возвращаться. Раз уж они дошли сюда.
— Что же… — начал было он, но замолчал. Я не ошибся — парень был неглуп. В самом деле, как я могу знать, что ему теперь делать?
— И ты тоже? — спросил он наконец.
— Я — Хранитель, — спокойно ответил я. — Кто-то же должен встречать гостей, говорить им правду, кормить, зажигать огонь…
— А что будет, когда ты уйдешь?
— Придет другой, — я пожал плечами, и он не стал продолжать расспросы.
Вехрем сидел на уступе, скрестив под собой ноги и прислонившись спиной к скале. Вокруг простиралось небо.
Ему было шесть лет, когда он впервые услыхал о Горелой Скрижали. В доме отца хранилось несколько старинных фолиантов, переплетенных в дорогую кожу, тисненных золотом и украшенных вставками из кости и драгоценных камней. Среди них было «Правдивое Сказание о Пожаре в Храме Драконовом». На первой же странице помещалось изображение странного покалеченного дракона: без головы и с полуобрубленным хвостом. Случайно увидев эту картинку, мальчик приставал к взрослым до тех пор, пока ему не рассказали все, что нашли возможным для его возраста. Вехрем и раньше был немного не от мира сего, а с тех пор словно заболел. Он проводил целые дни, мечтая, как взлетит, раскинув крылья, с вершины Драконьей Горы, придумывал сказки, в которых сам же и был героем.
Время шло, и мечтательный мальчик вырос и повзрослел. Он смирился с тем, что царскому племяннику суждена иная доля, но все же разыскал и прочел все серьезные толкования Горелой Скрижали и большую часть несерьезных. Он стал известен среди знатоков, к нему, мальчишке, едва начавшему брить бороду, приходили за советом ученые мужи. Подобные причуды были позволены человеку его положения — если, конечно, не мешали другим обязанностям.
Никто не мог ожидать, что царь и двое его сыновей неожиданно скончаются. Поветрие, оставившее страну без царя, унесло также и отца Вехрема, а заодно и четверть столицы. Из наследников в живых остались лишь младшая дочь царя и сам Вехрем с младшим братом Кленом. По закону, девушка не могла взойти на престол, лишь возвести на него мужа — так за кого и идти ей, как не за троюродного брата? Не чужака же на трон сажать. А брат и хорош собой, и умен, и тихо влюблен в нее с детства, а что самой ей по сердцу младший, так когда это царицы выбирали мужей по любви? Нельзя подниматься на престол младшему в обход старшего, не принесет это блага стране. Даже если старший сам отступится от своего права, отречется в пользу брата и от невесты, и от царства — у него будут дети, они вырастут и могут пожелать переделать историю на свой лад.
Но те, кто уходит искать Драконью Гору — не возвращаются, и наследников у них быть не может. Ибо сказано: невозможно им жить среди людей.
Ажела и Клен плакали, прощаясь, но Вехрему казалось, что он их обманывает, принимая благодарность за то, что и самому ему в радость. Больно было расставаться с Ажелой — но не больнее, чем жить с ней рядом и знать, что она любит другого. Он ушел почти счастливым, с облегчением обрывая последние непрочные нити, привязывавшие его к земле и людям.
И все же сны, преследовавшие Вехрема с детства, были о широких крыльях, небесном просторе и свободе. Об уделе дракона, а не веке воробья или жаворонка, вынужденных день за днем неустанно добывать пропитание. Крупные хищные птицы, сказал Ярр, улетали подальше от горы, ибо охотиться на ее склонах было сродни людоедству, мелкие же почти все оставались рядом, в относительной безопасности, где и проводили всю жизнь.
О такой ли свободе мечталось Вехрему?
С другой стороны, жить в пещере, одному, изо дня в день с тоской глядя в синеву — так и с ума недолго сойти.
Рано или поздно придется рискнуть.
Вехрем поднялся, отошел от стены и вновь повернулся лицом к Скрижали. На этот раз его глаза устремились на голову дракона: если слова на хвосте ввергали в отчаяние, то голова давала надежду. Вились руны, складываясь в прихотливый узор и образуя слова: «Да не прервется род драконий».
Мясо подходило к концу, да и овощи заканчивались. Пора было пополнять запасы.
Я вышел на уступ. Вехрем словно ждал меня: заговорил, едва увидев.
— Скажи, Ярр, я как-то не подумал спросить раньше, а надо бы… Твои родители — кем они стали?
— Лебедями.
— Оба?
— Да. Они жили на одном из озер близ подножия горы.
— «Жили»?
— Птичий век не дольше людского, — как мог, мягко ответил я, — порой короче. Знаю, в народе рассказывают о птицах, что живут больше сотни лет, но я таких не встречал.